Косвенная речь
Разговор о цитатах уместно и начать с цитаты. Даже сразу с двух. "Цитата не есть выписка. Цитата есть цикада". Это Мандельштам. А вот и Анна Андреевна: "Но, может быть, поэзия сама - одна великолепная цитата". Может быть. И даже скорее всего. И даже не всегда великолепная.
Существует особый род цитат, называемых обычно "крылатыми словами". Это цитаты, так сказать, окаменевшие. А просто цитаты, соответственно, суть потенциальные крылатые слова. Что-то вроде того, что если архитектура - это застывшая музыка, то тогда музыка - вроде как жидкая архитектура.
И любые слова, выстроенные в определенном порядке, - это потенциальная цитата. Можно ли, например, словосочетание "мой дядя" считать цитатой из Пушкина? Интересный, как говорится, вопрос.
Цитирование, то есть отсылка к авторитету, как бы придает собственному соображению дополнительную весомость, а то и легитимность. "Ну, я-то ладно, я кто такой. А вот так же примерно думал вон кто". Поди-ка поспорь с Федмихалычем, Антонпалычем или Ильфпетровичем.
Не подумайте только, что я противник инструментального цитирования. Напротив даже. Тем более что русская и мировая классика потому и классика, что в свое время она проделала за нас ту самую умственную и нравственную работу, плодами которой мы и пользуемся. А уж кто с пользой, а кто с вредом, это, что называется, зависит.
Читая, перечитывая и обильно цитируя классику, мы всякий раз изумляемся сразу двум вещам: во-первых, тому, что никто по-настоящему ничему не учится и не хочет учиться, во-вторых, тому, что ничего принципиально нового в этом мире не случается - меняется лишь фактура жизни при неизменной ее структуре. Вот вы, допустим, совершенно случайно натыкаетесь на такую фразу "На патриотизм стали напирать. Видимо, проворовались". И если эта фраза не была бы подписана именем Салтыкова-Щедрина, едва ли бы вы сообразили, что речь там идет о второй половине XIX века, а не о начале XXI.
Цитирование классики не только служит убойным аргументом в споре, а также универсальным паролем для распознавания своих или чужих. Оно как бы обозначает связь времен, пускай и зыбкую. Убеждает, что история наглядна. Напоминает, что не все с нас началось и нами закончится.
Существуют еще и различные этикетные нюансы цитирования, различные более или менее устойчивые приемы внедрения цитаты в ткань собственного высказывания. Если, скажем, цитирующий зайдет с кокетливого "как сказано у кого-то из великих", то мне и сама цитата будет не впрок.
И уж вовсе неконтролируемые судороги отчетливого омерзения вызывают у меня выражения типа "как в подобных случаях говаривал, бывало, Такой-то". Особый шик - это когда "такой-то" обозначается посредством имени-отчества, но без фамилии.
Ну да, конечно, прямо так вот и "говаривал". Причем непременно - "бывало". "Чем, типа, меньше, - говаривал он, хаживая в драных тапках по натертому, бывало, паркету своего кабинета, - женщину мы любим, тем, короче, легче нравимся мы ей!" "Ай да Такой-то! - время от времени воскликивал он, имея в виду самого себя и весело поигрывая кистями своего халата. - Ай да сукин, как говорится, сын!"
Самое, конечно, страшное, когда цитируемые авторитеты "говаривают" не своими собственными словами, а словами своих персонажей, причем не всегда мудрых и добродетельных. И говаривают они совсем не то, что говаривал бы, бывало, сам автор.
"Мне не смешно, - цитирует время от времени строгий гражданин, ревнитель и добровольный сторож всего высокого и нетленного, - когда маляр негодный мне пачкает", совсем при этом упуская из виду, что про маляра говаривал вовсе не поэт Пушкин, а некий персонаж некоей не очень большой трагедии. Этот персонаж звался Сальери. Ага, тот самый, что под гнетом неразрешимых противоречий между алгеброй и гармонией траванул друга Моцарта, плюхнув в его бокал чего-то вредного для здоровья, для чего ему пришлось не без сожаления распатронить последний дар Изоры.
Цитата в наше время куда больше чем цитата. Согласно распространенному взгляду на современную культуру, ее можно рассматривать как уже готовый, законченный текст. Невозможность прямого высказывания, обреченность на цитату - один из главных мотивов современного искусства. Память жанра, память ритма, память стиля - наиболее интенсивно работающие механизмы современной художественной практики. Не только художественное, но и обиходное речевое поведение - это лишь обмен цитатами. Мы цитируем не только тексты, но и интонации, и стили, и типы сознания. Мы и сами в каком-то смысле ходячие цитаты. Это не хорошо и не плохо. Это данность, с которой можно или считаться, или нет. Ее можно пытаться преодолеть, но с ней можно и работать.
Во всех счастливых случаях эта работа бывает вполне продуктивной. В каждом несчастливом случае безудержное цитирование оборачивается пагубной и разрушающей живую и неповторимую душу страстью. Все смеша... Тьфу ты!
Статьи по теме
Практика относительности
Когда мы наблюдаем за фронтальной "антимэрской" телеатакой, нас в последнюю очередь волнует, правдой или неправдой является то, что именно там говорят и показывают. И не только потому, что все это более или менее всем и давно известно. А потому, что вовсе не это важно. А важно, оказывается, совсем другое.
Иду на "мы"
Различные культурные конвенции наиболее наглядно различимы по тому, кто какими кодами-паролями обменивается. Такими паролями чаще всего служат цитаты. По тому, кто что цитирует и кто на какие цитаты (или квазицитаты) откликается, можно судить о многом. Одни цитируют рекламные телеролики, другие - Пушкина и Гоголя. Одни - реплики персонажей из популярных мультиков, другие - Хармса или Мандельштама.
Уроки литературы
У нынешних людей при власти нет нужды чего-то запрещать. Потому что все это к ним не имеет никакого отношения. Это все не про них - так они думают. И правильно думают. Они взяли и поменяли знаки, став таким образом абсолютно неуязвимыми для всяких там "жал сатиры" и "обличений свинцовых мерзостей". Это и есть их ноу-хау.