Начальник города на Неве, выходец, как теперь водится, из старейшей культуртрегерской организации, во все времена своего существования огнем и мечом утверждавшей и насаждавшей подлинные культурные ценности в отдельно взятой, высказался, что естественно, и насчет культурки. Что, мол, ох как не хватает ее нам, гражданам, культуры.

Жлобы, говорит, на тачках взяли да освистали державный кортеж. Ну, что это такое! А иные еще и изобразили дружественный fuck известным всем лаконичным способом, заимствованным, между прочим, из недружественных англосаксонских стран. Чему же этих жлобов учили в семье и в школе? Этому, что ли? Нет бы просигналить что-нибудь на мотив серенады Шуберта. Или изящным жестом кинуть из окошка скромный букетик незабудок. Или просто послать воздушный поцелуй. Так нет же - fuck! Тьфу на вас, петербуржцы. А еще культурные. А некоторые еще и в очках.

Обиделся человек. Обиделся искренне и даже по-своему трогательно. Обиделся и за себя, и за того парня, за того исторического недотепу, который там у них между собой называется "премьер-министр". А совсем недавно назывался "президентом". Впрочем, чему тут особенно удивляться: в этой среде распространены такие кликухи, как, например, "профессор", "доцент", "президент". Или вот - "премьер". Чем плохо?

Итак, речь идет о культуре. Не о высокой духовной культуре, которая проживает в Эрмитаже и Филармонии, не о той или иной сельскохозяйственной культуре и даже не о культуре обслуживания, а о культуре социального поведения. О приличиях, так сказать.

Представления об общественных приличиях в разных группах населения не только не одинаковы, но иногда и прямо противоположны.

Очень часто эти представления носят исключительно поверхностный характер. Мой товарищ, ныне очень известный литератор, рассказывал, как однажды, в начале 90-х годов, он, тогда еще не слишком известный литератор, зашел в музыкальную школу, чтобы забрать свою дочь. Он поднялся на какой-то этаж и сел на стульчик в коридоре, ожидая конца занятий. В какой-то момент одна из дверей распахнулась и оттуда шумно высыпала толпа педагогов и педагогш. Видимо, только что закончился какой-нибудь педсовет, и все были весьма возбуждены каким-то бурным обсуждением какой-то, очевидно, очень важной проблемы. Одна из педагогинь, дама в костюме и "с прической", вдруг обратила свой взор на моего приятеля, скромно притулившегося на стуле. "Молодой человек! - с педагогическим пафосом произнесла она. - Почему вы здесь в пальто? Вы разве не заметили раздевалку внизу?" И повернувшись к коллегам, она в духе классической театральной школы горестно и даже немножко "со слезой" воскликнула: "А мы еще говорим о культуре!"

Ну да, о культуре, о чем же еще. То есть войти в пальто в помещение вопиюще некультурно, а делать незнакомым людям замечания по этому поводу вполне культурно.

А еще в связи с этими разговорами о культуре вспоминается очень старый анекдот. О том, как по улице, допустим, Ташкента шел аксакал - медленно, важно, пузо вперед. И вдруг из какой-то подворотни выскакивает пионерка с портфельчиком. Она торопливо перебегает через дорогу и случайно натыкается на пузо аксакала. Тот немедленно хватает девчонку за ухо и неторопливо, назидательно произносит: "Кюлитюрный быть нада, гавно пиракилятый!"

В общем, культурными нам с вами надо быть. Не хватает нам культуры.

А "им" вот - хватает.

При слове "культура" у них ничто ни к чему не тянется. Зачем? Они же сами до невозможности культурные. Как они пытаются присвоить "нравственность", "духовность" и все прочее, кроме разве что звездного неба над головой, так же они присваивают и "культуру", нагрузив это и без того семантически зыбкое понятие удобными для них и для их спокойствия значениями. В полном соответствии с этими значениями они вполне культурно врут, культурно отоваривают дубинками малокультурных граждан, культурно тырят все, что плохо лежит, культурно мочат в сортирах, призывают не жевать сопли, обещают отрезать, чтобы не выросло, или подвесить за яйца президентов сопредельных государств.

Они очень культурно, у всех на виду, мухлюют на выборах и не менее культурно подслушивают, подсматривают, вырезают и склеивают, шьют липовые дела, штампуют обвинительные приговоры и заговорщически подмигивают культурнейшей части вверенного им населения, той самой, которую от культурнейшего телевизора возможно оторвать только стремительным домкратом, чтобы время от времени свозить ее, эту часть населения, на автобусные экскурсии по избирательным участкам.

Родители, говорите, не научили "жлобов" культурке? Ну да, не научили их родители ходить стадом, не научили восторженно соглашаться считать себя бессловесным быдлом, не научили пускать слюни при виде начальственных кортежей, не научили считать представителей чекистской породы людьми.

Лишенный иной возможности публично выдвинуть свои гражданские требования гражданин вынужден выдвигать всего лишь один палец. Всего лишь один. Хотя и средний. И, между прочим, это самое нежное из всего того, что он мог бы и хотел бы высказать. И выдвинуть.