Б

Хванчкара

"Пренебрежение жизнями людей становится чрезвычайно опасной традицией в России" - да что вы, господа, пренебрежение жизнью отдельного человека всегда была не только чертой, но и в течении веков одним из основой основ рабско-холопско-общинного русского общества. И это наоборот усилилось особенно после того как в 1917-том вырезали или выгнали всех имеющих честь, ум, совесть, образование или гражданское достоинство... То среднее гебешное звено уже непосредственно захватившее власть, как раз лучше всех соответствует "чаяниям" рабов-холопов: она по сути не может ни никуда реформироватся ни передать власть дейсвительно политическим силам - это исключительно последняя "династия Российской империи". Вместе с этой властью империя уйдет в прошлое - наверняка с морем "гражданской" крови. Вопрос в том чья это будет кровь?

Если Путин отказывается дать зеленую дорогу расследованию, надо подавать иск против него. А его, насколько известно, народ хочет на 3-й срок. Одних баранов режут, другие занимают очередь...

Горбаче, безусловно виноват том, что Путин отдал команду травить всех газом

Ближе к выборам,как я понимаю,Путя устроит еще что-нибудь с кровью и ложью.Народ у Пути в крепостных такой,что хоть режь,трави,дави,а ему все "трава заленая"."Духовность",блин,ТВ и глупость.

Жертвам Норд-Оста - вечная память. Винить "штаб по спасению" не правильно: сколько смогли - столько спасли. Надо разбираться почему во время войны в Чечне чеченцы свободно разгуливают по России. Надо интернировать всех потенциальных пособников, закончить боевые действия, а уж потом говорить о всеобщих равных правах.

Grani.ru, НГ, (как и их читатели) напоминают чем-то обрюгзшую, до безобразия, всероссийскую девственницу Наводворскую - постоянно, слюняво, брюзжащую, всегда всем и вся недовольную. Даже, если, дело вкуса, кому-то "Sex", кому-то АИФ, то на кого расчитан ваш сайт? Если на таких же как Наводворская, то их ничтожно мало и их мнение, совершенно, никого не интересует, в силу их специфической психики и своеобразного склада ума. Если, только, ради критики действующей власти, что само по себе, весьма важно, то это должно производиться как-то аргументированно, доказательно, даже если расчитано на людей с низким IQ. И, все же, желаю удачи, дерзайте!

МОНЯ

Добрый день, это Моня .АТУ ,господа демократы ,правильно зачем все эти сопли, подумаеш террористы захватили НОРД-ОСТ ,фигня, Подумаеш взрывали жилые дома. ЭТО ,все кровавая ГЕБНЯ !!!ДА, у вас наверное и доказательства есть ,скорее всего в англии на вилле у БАБ .ПОМНИТЕ господа хорошие, ЗЛО ВОЗВРАЩАЕТСЯ К ТОМУ ,КТО ЕГО ПОРОДИЛ .Я ,вам таки скажу господа, скажу как родным людям, среди погибших на Дубровке есть и евреи .

МОНЯ

РЕЛИГИЯ ГОСПОДА ,ЭТО ЗЛО. Холодный ум и трезвый расчет, спасет МИР и нас с вами ,от КАТАСТРОФЫ .А, вот слова человека который был примером демократии в ЕВРО-СОЮЗЕ.Шредер: Меня тревожила набожность Буша Экс-канцлер ФРГ Герхард Шредер признался, что его тревожили постоянные обращения президента США Джорджа Буша к Богу. Об этом говорится в мемуарах Шредера, сообщает Reuters. Выдержки из книги "Решения: моя жизнь в политике" в были опубликованы в журнале Spiegel. Реклама :
Как пишет Шредер, во время встреч с Бушем он не мог смириться с ощущением, что многие его политические решения были рподиктованы религиозными соображениями. "Меня тревожило и вселяло подозрения то, что этот президент снова и снова говорил о своей "богобоязненности"", - говорится в мемуарах. Шредер добавляет, что является твердым сторонником отделения церкви от государства. Экс-канцлер обвинил американские власти в лицемерии по отношению к смешиванию ролей религиозной и светской власти. "Мы справедливо критикуем большинство исламских государство за то, что в них нечетко разделены роли религии и светского закона, - пишет Шредер. - Но мы отказываемся замечать похожих тенденций в поведении христианских фундаменталистов в США". В своей книге бывший германский лидер рассуждает о ключевых политических событиях в мире за период своего правления, включая начало войны в Ираке, против которой Шредер резко протестовал. Эта смена курса позволила ему остаться на второй срок на посту канцлера, но вызвала охлаждение в отношения между США и Германией. "Я кто угодно, но не антиамериканец", - заявил Шредер в интервью Spiegel.

МОНЯ

Да ,господа в США вопрос о правильности действий власти ,закрытая тема .Все, кто пытался оспаривать ,этот факт плохо закончили. И ,это правильно, так- как ,только обладая всем объемом информации можно делать выводы.

МОНЯ

это мое имя

МОНЯ

Господа вы повторяетесь. Я не служу. Просто, мое мнение отличается ,по некоторым вопросам от вашего. Но, как вам известно ,в споре и рождается истина.Я ,таки думаю ,что в этих вопросах должны разбиратся профессионалы.К сожелению ,журналисты не являются в этом вопросе таковыми.Да, относительно марша ,писал, что запретить, этот марш не имеет смысла ,в уважаемом мной издании ,вышел материал человека ,уважение которого не вызывает сомнений .

МОНЯ

Прошу господа вот ссылка:Конкурс на звание ?глупость года?. Кто победит: власть, демократы, националисты? [23 ОКТЯБРЯ 2006, 00:05] ЕВГЕНИЯ АЛЬБАЦ
(Фото: архив ЕЖ) Реакция российской власти, равно как и играющей с ней в одной связке ? редкий случай ? разномастной общественности: демократической, охранительной, прокремлевской, патриотической и вообще всяческой, - на обещанный националистами 4 ноября ?Русский Марш-2006? претендует на звание ?глупости года?. Сначала СМИ, ссылаясь на утечки из офиса московской власти, на излете прошлой недели сообщили, что мэрия и лично мэр Москвы Юрий Лужков то ли уже отказали, то ли собираются отказать оргкомитету марша в проведении акции. Основания назывались разные: например, что на Мясницкой улице проходят ремонтные работы и потому префектура ЦАО выдала запрет на проведение шествия ? как минимум по этому маршруту. Знакомо. Не новость. По сходным поводам и та же самая префектура и мэрия отказывали и антифашистскому маршу в мае и декабре 2005 года, и параду сексуальных меньшинств весной года нынешнего, и акции движения ?За права человека? не далее, как в сентябре. То автомобилистам демонстрация помешает, то на Лубянке, возле Соловецкого камня, главные охранители Отечества не способны обеспечить безопасность граждан, то сезон (зима, лето, осень и весна) неудачный, то день недели (все семь) неподходящий. Короче, протестные выступления граждан, вне зависимости от взглядов и сексуальной ориентации, как тому танцору, властям всегда мешают. Если власти запретят ?Русский марш ?2006?, это будет глупость года ? 1. Ибо, во-первых, легальных оснований на то у власти нет. Во-вторых, запрет на организованный протест способен обернуться погромной волной, когда вместо барабанщиц и хоругвеносцев на авансцену выйдут ребята с кастетами и бейсбольными битами. И у меня есть большие подозрения, что некоторые радикально настроенные товарищи из числа приверженцев слогана ?Россия для русских? и c ?Майн кампфом? в голове именно такого развития событий и добиваются . Да, лозунги марша ?Россия ? русская земля!?, ?Русский порядок на русской земле!? и, особенно, ?Кондопога ? город-герой!? несут совершенно определенный подтекст и вряд ли придутся по душе гражданам нерусских национальностей. Но разве не сами люди власти и ? еще более ? обслуживающий ее пропагандистский персонал упорно заменяют слово ?россиянин? на ? ?русский?? И разве демократы отказываются или должны отказаться от своих лозунгов только потому, что они вызывают зубовный скрежет у тех же охранителей или националистов? Но самое главное даже не в этом. Самое главное, что власть ? именно власть ? не имеет права ТОЛКОВАТЬ слова и лозунги по своему усмотрению. Возбуждать уголовные дела против тех, кто кричит ?хай Гитлер?, ? да, разыскивать тех, кто угрожает убийством людям, которые не приглянулись разного рода отморозкам по причине не той национальности, вероисповедания, цвета кожи или политических взглядов ? да, расследовать и доказывать эти дела в судах ? да. Но именно этого институты государства делать не желают или делают отвратительно плохо, как случилось только что в Санкт-Петербурге на процессе по делу об убийстве вьетнамского парня: суд присяжных обвиняемых за недостаточностью доказательств оправдал. А вот ТОЛКОВАТЬ и интерпретировать слова власть не имеет права, разрешать или не разрешать акции гражданского протеста, исходя из своих политических пристрастий или антипатий, ? не должна, и позволять ей не должно. Дважды не должно в условиях авторитарной власти, которая манипулирует самыми разными организациями и движениями в своих интересах и целях. Как тут замечательно сказанул комментатор одной из спортивных программ: ?И сегодня бои без правил ворвутся в каждую квартиру?. Вот именно так: бои без правил, и использованы в них будут (если уже не используются) отнюдь не те, кто подает заявки на проведение публичных акций. Потому нижайшее прошение на имя мэра Москвы, Юрия Лужкова, подписанное 28 представителями правозащитных организаций и политических партий демократического толка, ?не допустить демонстрации или митинга ?Русский марш-2006? в случае использования антиконституционных и экстремистских плакатов и лозунгов? вполне претендует на глупость года ? 2, а, впрочем, может и посоперничать с первой. После заявления гаранта конституционных прав и свобод о ?защите коренного населения? и последовавших затем этнических чисток в Москве и других городах России, это прошение к власти из серии ?царь-батюшка, спаси и сохрани? выглядит особенно забавно. Или для авторов новость, что Движение против нелегальной иммиграции собирается идти на этом ?Русском Марше-2006? с портретами В.В. Путина в руках? К тому же мне любопытно, какие аргументы будут использовать те 28 подписантов обращения к мэру Москвы, когда тот же мэр запретит, скажем, проведение антифашистского марша, поскольку ИСТОЛКУЕТ лозунги борцов с коричневой угрозой (пишу без кавычек) как тоже ?антиконституционные и экстремистские? или ?направленные на свержение конституционного строя?? Наконец, глупость ? 3 совершают те искренние приверженцы русской национальной идеи, которые не видят или не хотят понимать, что их используют ?в темную? схлестнувшиеся в схватке за престол противоборствующие кланы в Кремле. Этим кланам никакие независимые гражданские организации ? какой бы направленности они ни были ? не нужны и опасны, им требуются исключительно управляемые зомби, готовые стрелять и в тех своих, кого объявят ?предателями русской национальной идеи?, и в тех чужих, кто является носителем оппозиционных взглядов, или владельцем собственности, или и того и другого. Две недели убийств по всей стране ? еще одно свидетельство, что в стране идет настоящая война за передел собственности, которую необходимо переделить как можно скорее ? сегодня, сейчас, ибо если что и объединяет людей за ?кремлевской стенкой? со всеми остальными за ее пределами, так это полная неизвестность по части того, что грядет завтра. Игры вокруг ?Русского Марша-2006? могут стать еще одним оружием в этой войне. ?Так кто же выйдет победителем в конкурсе на ?главную глупость? года? Делайте ставки, господа.

О терактах в России и о Норд-Осте тоже

О событиях в Будённовске Эти страшные события никогда не сотрутся из памяти нашего народа, как и все остальные, подобные им, когда за неправильные действия руководства страны, за их политические ошибки и недальновидность ни в чём не повинные люди расплачивались тяжкими страданиями или жизнью. Станица Новочеркасская, Тбилиси Ещё во времена Хрущёва, предавшего огласке чудовищные факты геноцида советского народа во времена культа личности Сталина, в 1962 году была совершена кровавая расправа с демонстрацией трудящихся станицы Новочеркасская, требовавших улучшения экономических условий. Против мирных жителей были брошены танки, спецподразделения МВД и КГБ. 2 июня 1962 года демонстрация была расстреляна. Пощады не знал никто. Десятки уцелевших были приговорены к длительным срокам тюремного заключения в суровых условиях северных лагерей, а «зачинщики» расстреляны после обвинительных приговоров. 40 лет замалчивали это преступление, да и сейчас мало кому оно известно. В 1989 году подобное повторилось в Тбилиси во время стихийно возникшего митинга. Снова были танки и снова погибшие. Я лично видел убитых в Тбилиси, когда их всех рядом положили на площади, чтобы каждый, подойдя к ним, мог прочесть их немой упрёк. Но кому? Все задавались вопросом, кто же был виновником их гибели. Авторитарность власти Хотя и так было понятно, что при существующей авторитарности власти в стране никто из военачальников никогда не осмелился бы применить оружие против мирных людей ни в Новочеркасске, ни в Тбилиси, не получив на то соответствующего приказания. В нашей армии всегда существовала абсолютная подчинённость высшему руководству страны. Впрочем, так оно и должно быть. Другое дело, какие команды оно имеет право давать. В подтверждение этого вспоминаются события на Дальнем Востоке в 1969 году, разыгравшиеся по поводу острова Даманского, когда пограничникам приказали не стрелять в китайцев, рвущимся на нашу территорию. Все они, послушно исполняя унизительный приказ из Москвы, позорно стояли к китайцам спиной, позволяя бить себя по голове дубинами. Чтобы бы сказал Александр Македонский об этих стратегах, политиках и полководцах? Догадаться нетрудно. Но, главное в другом – пример острова Даманского показал, что никто в нашей армии не может стрелять ни в чужих, ни, тем более, в своих, не получив приказ из Москвы. Позже, в 1971 году мне пришлось со своими выступлениями побывать на Дальнем Востоке и узнать много подробностей, связанных с теми событиями. Говоря об отсутствии (во все времена) бережного отношения власти к собственному народу и склонности к безжалостным расправам с ним, подчеркну очень важную деталь. Начиная с описанных выше примеров и заканчивая примерами, проявившимися во время подавления последовавших терактов в стране - только в одном единственном случае власть не проявила этой своей тенденции, что позволило сохранить жизнь сотен и сотен людей. Произошло это в Будённовске в 1995 году. Я уверен, что каждый человек, слышавший об этой трагедии, на вопрос, как так могло случиться, даст ответ: два добрых дяди – бывший Премьер –министр России В.Черномырдин и правозащитник С.Ковалёв совершили эту гуманную акцию. И если бы не они, такие хорошие, то, разумеется, все заложники были бы уничтожены. Будённовск Никто из всех, кто освещал события в Будённовске, не дал объективной информации об истинной причине мирной развязки этого страшного теракта. Ведь до вывода заложников из больницы, террористы убили очень много жителей Будённовска. В многочисленных публикациях тех дней авторы, нередко путая даты, часы, имена, события, выплескивали во всеуслышание свои рассуждения, зачастую противоречащие истине. Однако история и справедливость требуют правды. Эту правду я и хочу донести до всех, потому что мне пришлось провести в захваченной террористами больнице рядом с Басаевым и его вооружёнными до зубов боевиками практически 9 долгих и напряжённых часов. Начало Всё началось утром в пятницу 16 июня 1995 года. Проводив в Шереметьево свою жену в Прагу, я спешил на заседание в Думу, так как тогда был депутатом Государственной Думы. Водитель вращая ручку радио, вдруг поймал важное сообщение – какие-то террористы захватили больницу, уничтожили много людей. Это был конец передачи. Правда, водитель уже кое-что до этого слышал, но не знал деталей. Он протянул мне журнал с большой фотографией Дудаева и дал этим понять, что захватчиками руководит именно он. Я стал пристально всматриваться в лицо Дудаева. Не скрою, он произвёл на меня очень положительное впечатление. И чем больше я вглядывался в него, тем больше во мне созревала уверенность, что я бы смог с ним договориться. Когда зашёл в Думу и сел на своё место, план действий у меня уже был готов. Долго ждать не стал. Немного посидев, поднялся, прошёл через весь зал и вплотную подошёл к Председателю Госдумы Рыбкину Ивану Петровичу. Не знаю, как сейчас, но тогда такие вольности допускались. Он, прервав свою речь, обращённую к депутатам, повернулся в мою сторону. Я наклонился к нему. «Заложников во вторник получить хотите ?» - спросил я его без всяких вступлений. «А почему не завтра?» - чуть ли не с претензией ответил он. «Туда сначала надо долететь, Иван Петрович. Прошу, поставьте на голосование». «Вы уверены, что справитесь?» «Да, я уверен.» «Хорошо, ждите». Я вернулся на своё место рядом с В.В. Жириновским. Вскоре моё предложение И.П.Рыбкин огласил на весь зал. Депутаты его одобрили. «Неплохая идея», - сказал мне Владимир Вольфович, когда я сел на место. Его оценка ещё больше укрепила меня в правильности выбранного решения. Заседание продолжалось. Но никто больше этот вопрос не поднимал. Во время работы в Думе я часто на выходные уезжал из Москвы в близлежащие города, где проводил выступления. Не дождавшись никакого конкретного решения по поводу своего предложения, я улетел в Воронеж, оттуда автобусом в Нижне-Девицк, где в 18 часов провёл выступление. Там же в Нижне-Девицке получил телеграмму из Думы, что меня разыскивают, и что В.Жириновский с 30 депутатами вылетит в Будённовск и по пути заберёт меня из Старого Оскола в Будённовск. В Думе уже знали, что вечером я буду в Старом Осколе. Такой поворот событий вызвал смутное предчувствие, что никто за мной не прилетит. Так и оказалось. Пришлось ночевать в Старом Осколе. Утром по телевидению показали, что идут бои в самой больнице и многие заложники освобождены. Похоже, что необходимость туда лететь отпала. В гостиницу ко мне пришёл мэр города Гусаров Иван Афанасьевич и начальник УВД. Долго сидели и обсуждали происходящее.. Неожиданно позвонили из Думы. Сказали, что из Ставрополя за мной вылетел самолёт. В это же время по телевизору сообщили, что уже взят первый этаж больницы и ведутся переговоры с террористами. А вскоре позвонил экипаж прилетевшего самолёта. Прилёт в Будённовск В аэропорт меня провожал мэр города. В самолёте сразу уснул. Хорошо, что там была кровать. Дважды самолёт возвращался назад, так как Будённовск не принимал. Наконец, сели в Ставрополе. Оттуда сразу тем же ЯК-40 вылетели в Будённовск. В аэропорту в Будённовске меня уже ждала машина и сопровождающие военные. Они отвезли меня прямо в штаб, который размещался в здании городской милиции. В.В. Жириновский в это время уехал в аэропорт. Безуспешно пытался с ним связаться. Часы показывали 15.30. Помещение, где размещался штаб, было переполнено военными, городским и краевым начальством. Мелькали знакомые лица. Туда-сюда метался В.Ф.Ерин, министр внутренних дел, что-то обсуждал с какими-то незнакомыми мне людьми спокойный, уравновешенный и очень молодо смотревшийся С.В.Степашин, директор ФСК. Не застывал ни на секунду немного обрюзгший, но очень подвижный, Полномочный представитель Президента по Чечне Н.Д.Егоров. Рядом за соседним столиком, где стоял телефон, надрывался с трубкой в руке зам. главы областной администрации А.В.Коробейников, что-то кому-то доказывая. Напротив меня за столом сидел крупный с большими усами человек с выраженным казачьим видом. Впоследствии оказалось, что он и есть казак, но только атаман, самый главный в Ставрополье среди казаков. Время шло. Я жаждал действия. Однако никто из присутствующих меня ни о чём не расспрашивал и ни в какие действия не вовлекал. Тогда я сам стал осторожно активничать. Несколькими словами перекинулся с атаманом, почувствовав в нём союзника. Потом заговорил со С.В. Степашиным. Он был очень приветлив и дружелюбен. Внимательно прислушиваясь и изучая обстановку, я всё больше накалялся продолжающимся невниманием ко мне и не пониманием значимости задуманного мною. Мне казалось само собой разумеющимся, что мой приезд без всяких слов должен был об этом говорить. Затем, уже не выдерживая, вошёл в свою привычную и наступательную роль, выработанную за десятки лет общения с большими массами людей до автоматизма. «А зачем я сюда приехал?»- очень громко, чтобы было слышно во всём помещении, с вызовом спросил я, обращаясь ко всем и в то же время ни к кому. Мой вопрос заставил присутствующих моментально прекратить все движения, разговоры и переключиться на меня. Все словно ждали момента, когда я, наконец, проявлю свою активность. Было ясно, что с самого начала в штабе меня восприняли отрицательно, как совершенно лишнего в этой серьёзной военной обстановке, как белую ворону, решив до поры до времени потерпеть моё присутствие. «Вот именно!» - сразу отозвался чей-то голос. «Чего вы сюда приехали, вас только тут не хватало»- с возмущением добавил кто-то другой. А с другого конца донеслось ехидное: «Басаев гипнозу не поддаётся» (тут только я впервые узнал, что именно он является руководителем террористов). «И вообще, он боится гипноза. Он сумасшедший. Его гипнозом не возьмёшь» - доносилось с разных углов. Все засмеялись, загалдели, высказывая почти одно и тоже. Упоминание о гипнозе, демонстрирующее всеобщее заблуждение по поводу моей работы, навешивание на меня этого раздражающего ярлыка, было равносильно тому, чтобы показать быку красную тряпку. Сдерживая себя от нахлынувшего негодования, я не стал объяснять, что моя работа не имеет ничего общего с гипнозом. Продолжая вести привычную роль, я тут же предложил проверить их выводы. «Ну что же, раз так, давайте тогда позвоним Басаеву и спросим его боится ли он меня». Все сразу затихли. Но предложение приняли. Меня позвали к столику с телефоном. Кто-то набрал больничный номер и передал мне трубку. После трёх гудков раздался незнакомый голос. Сознательно нарушая правила приличия, я не представился, а только коротко и властно спросил: «Кто?» Как я и ожидал, человек на том конце провода, подчинившись тону вопросу, сразу ответил : «Исламбек». Тогда я представился и, продолжая прежнюю манеру разговора, сказал Исламбеку: «спроси Басаева, или он меня боится». Возникла короткая пауза и буквально через несколько секунд тот же голос ответил: «Басаев сказал, что никого не боится и приглашает вас к себе». «Ну что?» - обратился я ко всем. «Басаев приглашает меня к себе». Такого поворота событий никто не ждал. Короткий диалог с Исламбеком, а главное, неожиданное приглашение Басаева сразу резко изменили атмосферу в штабе в мою пользу, дав мне возможность взять реванш за первоначальную реакцию неприятия меня всеми этими присутствующими военными и гражданскими чинами. Тут же был определён состав делегации, которая должна была пойти вместе со мной на переговоры с Басаевым. Сложность ситуации, правозащитник, штурм За короткий период пребывания в штабе я узнал, что никакой первый этаж не был взят, как сообщало телевидение, что здание больницы заблокировано газовыми баллонами и ёмкостями с горючим, которые Басаев пообещал взорвать в случае нападения. Сложность ситуации усугублялась и тем, что Басаев выдвинул 10 условий для освобождения захваченного им огромного количества людей. Одним из самых неприемлемых из них было требование отвода российских войск из занятых позиций. На переговоры с Басаевым из Чечни был доставлен брат начальника штаба дудаевских формирований Аслана Масхадова, а также родственники некоторых из террористов. Генерал-полковник А.С.Куликов также прислал в Будённовск из Чечни партию родственников террористов. С их помощью штаб надеялся уговорить Басаева освободить захваченных людей. Терские казаки из Пятигорска пошли дальше всех – они предъявили ультиматум - до "ноля" часов 18 июня освободить всех заложников. В противном случае Терские казачьи войска будут задерживать всех чеченцев в количестве, в три раза превышающем число заложников в Будённовске. Эти заложники-чеченцы будут уничтожены в случае невыполнения ультиматума. Однако Басаев упорно не отступал от выдвинутых им 10 условий, пренебрегая всеми угрозами и уговорами, обещая расправиться с заложниками в случае невыполнения этих условий. Договориться с ним пока не удавалось. Единственным достижением, которое 16 июня в переговорах с террористами достиг замглавы администрации Ставропольского края А.Коробейников, было освобождении двухлетнего ребёнка, страдающего инфекционным заболеванием. В тот же день министр обороны России генерал армии П. Грачев высказал своё мнение, что для освобождения захваченных террористами в Будённовске заложников есть единственный выход - "как можно более быстрое силовое решение". А премьер-министр В. Черномырдин в Москве подчеркнул, что "разделяет тревогу депутатов Госдумы за жизни сотен российских граждан, ставших жертвами " и поддержал обращение нижней палаты парламента ко всем жителям Северного Кавказа "проявить выдержку, не поддаваться отчаянию и мести и не дать перевести эту войну в межнациональную". Днём 16 июня в 14.45 в Будённовск для переговоров с Басаевым прибыли четверо депутатов Госдумы во главе с известным правозащитником Сергеем Ковалёвым. А немного позже вечером прилетел лидер ЛДПР В. Жириновский с 30 депутатами. Но их пребывание в Будённовске абсолютно ничего не дало. Исчерпав все возможности мирным путём освободить людей из больницы, руководство решило захватить её штурмом, который начался 17 июня в 4 утра и привёл к гибели более 70 человек, большую часть которых составили заложники, а в саму больницу проникнуть так и не удалось. В ней и дальше в страшном плену продолжало оставаться ещё несколько тысяч обречённых людей. Депутаты, прилетевшие в Будённовск, наблюдали эту атаку, стоя на крыше здания. Один из них, Ю.М. Руда, потом рассказал мне, что рядом с ним на крыше стоял правозащитник С.Ковалёв. На справедливый вопрос Ю.М. Руды, почему он, правозащитник-Ковалёв в этот момент не в больнице, тот ответил,: «А что мне там делать?». (Это был именно тот Ковалёв, которому пресса впоследствии приписала миссию «спасителя заложников».) Делегация Собрались быстро. Вместе со мной определили пойти ещё три человека - бывшего Председателя Верховного суда Чечни (не помню, к сожалению его фамилии), представительного чеченца Хумита из Москвы и какого-то генерала, по-моему, Филатова. Боюсь ошибиться, неправильно назвав фамилию. Сопровождал нас солдат, который знал, как пройти в больницу. Была дана команда прекратить огонь с нашей стороны и, разумеется, договорились остановить стрельбу и со стороны террористов. Мы пошли по тропе гуськом друг за другом – сначала по открытой местности, а потом через густую чащу кустов и деревьев. Тут и там в разных местах видно было, как в кустах залегли бойцы спецназа, ожидающие команды начать новую атаку. Они с неудовольствием поглядывали на нас, не снимая рук с оружия. Когда шли по открытой местности, всё же несколько раз стреляли. Похоже, что это были выстрелы с российской стороны. Правда, никто из делегации не ускорил шаг и никакой внешней реакции не проявил. Скоро стало виднеться здание больницы, которую во многих местах обволакивал чёрный дым. Сама больница была сильно прокоптившаяся, непохожая на больницу. Из открытых окон выглядывали женщины, кричали, взывали о помощи, размахивали полотенцами, простынями. Подойдя поближе, наш провожатый начал громко звать Исламбека. После нескольких выкриков он появился в окне – бородач, весь в патронах, с оружием. Спустившись вниз, стал ждать нас у входа. Я шёл последним. Проходя мимо, слегка ударил его по плечу. «Здоровый парень», - сказал ему. Он криво ухмыльнулся, ничего не ответив. Переговоры Мы стали подниматься по лестнице наверх. Все ступеньки были в битом стекле и больших пятнах крови. Ислабек подвёл нас к комнате на втором этаже, в прошлом, по-видимому, ординаторской, открыл дверь. На полу сидело человек 7-8 в защитной военной форме. Тут же находилось несколько перебинтованных женщин. Увидев нас, один из сидящих, с панамой на голове, поднялся. Минуя всех, подошёл ко мне, подал руку, обнял. «Ты кто?», - спросил я. «Басаев», - ответил он. Затем жестом он пригласил всех присесть на диван. Я умостился крайним справа. Сам Басаев уселся на маленький стульчик напротив нас. Остальные присутствующие, повинуясь его знаку, вышли из комнаты. Среднего роста, неторопливый, с бородой, как и все остальные чеченцы, Басаев вовсе не производил никакого страшного впечатления. Подняв стоящую рядом со стульчиком большую бутылку «Фанты», стал медленно откручивать пробку. Все молчали, ожидая. Отвинтив пробку и вытерев рукавом горлышко, он, давая понять, что угощает, протянул руку с бутылкой вперёд и медленно обвёл нас широким приглашающим жестом, начав обвод с меня и закончив бывшим председателем Верховного суда Чечни, который сидел крайним с другой стороны дивана. Пить никто не стал. Проявив этот жест гостеприимства, Басаев сделал маленький глоток и снова стал неторопливо и долго закручивать пробку. Закончив, спокойно произнёс: «Я вас слушаю». В ответ сразу раздалось несколько громких голосов. Делегаты почему-то быстро перешли в разговоре с Басаевым на высокие тона. Перебивая друг друга, переходили с русского языка на чеченский и снова на русский. Мне это не понравилось. Я сразу отмежевался от общего разговора и даже слегка отодвинулся в сторону. В мои планы такая система переговоров с Басаевым не входила. Я был настроен на совсем иное. Дав им поговорить, улучив паузу, я спросил Басаева: «Ты рад, что я к тебе пришёл?». «Да», - ответил он. «Могу ли я в таком случае у тебя что-то попросить?». «Да, конечно.» «Пять беременных дашь?» Он повернулся направо в сторону двери и что-то громко сказал по-чеченски. В ответ послышался короткий ответ на том же чеченском языке. Повернувшись в мою сторону ответил: «Всё, пять беременных будут сейчас отпущены домой». Разговор с делегацией продолжился, а я мысленно начал ругать себя, почему не попросил десять беременных. «Боялся перегнуть палку, вот и поосторожничал» – оправдывался я перед самим собой. Накал в разговоре стал нарастать. Из всех собеседников только один Басаев не терял выдержки и говорил очень спокойно. Видя, что переговорный процесс обостряется и может достичь взаимных нежелательных реакций, я снова вмешался и предложил пройтись по больнице. Это предложение сразу было принято обеими сторонами. Среди заложников «Нагибайтесь, когда будете идти. Вы же слышите –стреляют» - напутствовал нас Басаев. «Ведь договорились чтобы не стрелять» - с упрёком и недовольством в адрес стреляющих продолжил он. Да, действительно, довольно часто слышались одиночные выстрелы. Но никто из нас не обратил на его совет внимания, не пригнулся, даже не думая о том, что шальная пуля может влететь через окно. Едва мы вошли в длинный коридор, как глазам открылась тяжёлая и трогательная картина. Сотни людей стояли вдоль стен по всей длине коридора. Многие из них были в бинтах. В палатах тоже было полно перевязанных - взрослых и детей. Многие, особенно дети, лежали под кроватями. В самом конце коридора в большой комнате, видно, операционной, в большой луже воды, забуревшей от крови, лицом вниз лежало несколько мёртвых. От них уже струился специфический запах. Увидев меня, люди засуетились, заволновались, стали жаловаться, просить их спасти, возмущаться бездействием по поводу их спасения. Все они наперебой говорили, что обречены на гибель. Я шёл среди них и никому не говорил ни слова, никого не успокаивал, ни с кем не делился, что имею план их освобождения. Закончив обход, делегация стала собираться в обратный путь, так и ни о чём не договорившись. Заметив, что я не собираюсь уходить, кто-то из состава нашей делегации спросил меня, почему не ухожу со всеми. Я ответил: «Уходить не буду. Я остаюсь». На душе сразу стало легко. Так всегда бывает, если чувствуешь, что делаешь что-то правильное. Один с Басаевым и его боевиками Вместе с Басаевым мы снова вернулись в ординаторскую. Туда же пришло ещё несколько боевиков. Вначале говорили практически ни о чём. Так тянулось довольно долго. Затем зазвонил телефон. Меня пригласил к телефону начальник УВД Ставропольского края генерал-майор В.П.Медведицкий и стал елейным голосом рассказывать мне, что я хороший, добрый человек, но делаю ошибку, так как мешаю своим присутствием военным осуществлять свою задачу. Дело в том, что как депутат Думы, я был неприкосновенным лицом. Атаковать больницу и создавать риск убить меня никто не имел права. Я срывал план штурма больницы, чётко зная, что во время штурма может погибнуть много заложников. Моей целью было любой ценой спасти им жизнь. Для этого я должен был находиться в больнице. Естественно, я не стал слушать В.П.Медведицкого, так как хорошо помнил уроки Новочеркасска и Тбилиси. Я знал, что штурмуя больницу, людей щадить никто не будет. Сидя в ординаторской, я ничего не навязывал Басаеву. Спросил только, зачем он со своей командой косил людей из автоматов, идя по городу Будённовску. Он наотрез отказался от этого, сказав, что это действовала какая-то параллельная групппа, но только не он и не его люди. Я не поверил ему, но спорить не стал. Потом спросил его, зачем он воюет. И не боится ли умереть. Насчёт смерти он ответил, что умереть не боится. Долго разбирали с ним эту тему. В конечном итоге, я всё же уловил, что умирать он не хочет, хотя страха уйти из жизни не испытывает. По поводу своих действий ответил, что совершает их будучи несогласен с существующим режимом и хотел бы отделить Чечню от России, чтобы защитить чеченский народ от «издевательств русских». Тут я ему возразил, сказав, что знаю немало примеров обратного характера, и что отделение Чечни от России не произойдёт никогда. Затем, меняя тему, спросил, почему он не принял В.Жириновского. На этот вопрос Басаев дал неожиданный ответ : «Да его бы отсюда вынесли ногами вперёд». Такое отношение к Владимиру Вольфовичу, которого я очень хорошо знал, мне не понравилось. Я попытался переубедить Басаева и рассказал ему о Владимире Вольфовиче много такого, что должно было бы переубедить его в обратном. Но он больше ничего о В.Жириновском не сказал. Больше всего Басаев говорил о том, что хотел бы организовать Всероссийский референдум и узнать, что о таком варианте скажет народ России. Если народ будет против отсоединения Чечни, то он сложит оружие. Надо сказать, что кое в чём я с ним соглашался и видел, что этим всё больше располагаю его к себе. Тем временем часто приходилось прерывать беседу и звонить в штаб. В основном, я разговаривал со С.В.Степашиным, к которому проникся большой симпатией. С ним было как-то легко и приятно говорить. То и дело в ординаторскую прорывались звонки жителей города. Правда, их постоянно кто-то прерывал. Через них мне удалось передать телефон больницы моей двоюродной сестре, тоже работавшей в Думе. Она сумела дозвониться в больницу ко мне, и я дал ей задание выйти на Америку, чтобы через моего друга, работающего в ООН, донести информацию о сложившейся ситуации до сведения мировой общественности. Это было страховкой от непредвиденных действий, которые могли начаться по приказу руководства. Разумеется, все эти разговоры спецслужбы фиксировали и доносили к сведению руководства. Я на это и рассчитывал. Боевики вели себя спокойно, с любопытством расспрашивали о моём деле. Кое-кто стал даже шутить. Но тут Басаев сразу же напомнил им, что они не на свадьбе и что шуткам сейчас не время. Слушали они его беспрекословно. Переломный момент Вечерело, из-за отсутствия света стало темно. Мы уже достаточно наговорились с Басаевым и во многих вопросах нашли общие точки соприкосновения. К тому же, у нас возникло взаимное расположение друг к другу. «Со мной ещё никто так не разговаривал», - погодя сказал Басаев. Поэтому было вполне естественным, когда спустя ещё какое-то время он вдруг предложил мне отдать заложников. Именно этого исхода я ждал, чувствуя, что он всё больше и больше созревает поступить именно так. «Забирайте их всех»-, сказал он мне, махнув рукой с каким-то уставшим видом. «Отдаю всех до одного». «Отдаёшь, говоришь?», - переспросил я Басаева. И, не дожидаясь подтверждения сказанного им, добавил: «Беру. Только вот... условия...». «Условия?»- он помедлил. Видно, его всё ещё мучили сомнения, но потом продолжил уверенно: «Условий два – прекращение огня и стол переговоров».. «Ты же требовал десять?». «Нет, два» - решительно повторил он. «Я могу звонить в штаб?», спросил я, не выдавая радости и едва справляясь со своим выражением лица. «Звоните». Я немедленно набрал С.В.Степашина и коротко сказал ему: «Басаев даёт добро. Условий всего два – прекращение огня и стол переговоров». Басаев стоял рядом, слушая наш разговор. Я продолжал дальше: «Свяжитесь с Черномырдиным и передайте ему эту информацию». Сергей Вадимович, по-видимому, тоже обрадовался и ответил по-военному: «Есть!». С этого мгновения и закрутилась программа освобождения захваченных людей. Сергей Вадимович вышел на В.С.Черномырдина. Позже И.П. Рыбкин на заседании Думы скажет депутатам, что во время разговора С.В.Степашина с В.С.Черномырдиным он был рядом и слышал их разговор. Президента Б.Н.Ельцина в стране не было. Все вопросы решал В.С.Черномырдин. Но, я более чем уверен, что данный вопрос он всё-таки согласовал с Борисом Николаевичем, который согласился на такие условия и этим пощадил людей, не дав им погибнуть. За это следовало бы сказать ему огромное спасибо. Не прошло и часа, как из города позвонили и сообщили, что В.С.Черномырдин выступал по телевидению и сказал, что предложенные Басаевым условия принимаются, и все заложники будут освобождены. Правда, немного позже позвонил С.В.Степашин. «Скоро начнём атаку. Так им дадим...Уходите оттуда!» - сказал он. «Неужели штурм состоится ?»- подумал я. «Кто-то, по-видимому, настаивает на варианте штурма». А люди звонили и звонили ещё. Все радовались, что заложники будут спасены. В.С.Черномырдин ещё дважды выступил по телевидению и на весь мир подвердил это решение. Журналисты Посоветовавшись с Басаевым, и сказав ему о словах С.В.Степашина, я предложил для большей страховки вызвать журналистов. Мы прождали их несколько часов. Они появились где-то в 12 ночи - человек 15. Провели совместную пресс- конференцию. Сначала на вопросы отвечал Басаев, потом я. Затем я провёл их по больнице. Всё увиденное и услышанное они снимали на фото и видео. Буквально через пару часов американское телевидение CNN показало наше интервью с Басаевым всему миру. Один из журналистов пообещал мне передать копию снятого фильма. Впоследствии он так и сделал. Прощание В 1.30 ночи журналисты стали уходить. Дело спасения захваченных людей было решено. Мне больше не имело смысла оставаться в больнице. Да и сам Басаев посоветовал мне пройти в штаб: «Вы там сейчас нужнее», - сказал он. Я попросил его дать мне ещё человек 30 заложников. Он согласился и распорядился дать мне 30 человек. У выходных дверей в кромешной тьме столпившиеся люди, пытаясь вырваться на свободу, очень мешали, не зная деталей и не понимая, что террористы скрупулёзно считали всех выходящих. Не знаю как, но мне, рискуя, удалось выпустить дополнительно ещё 10 человек. Потом вместе с ними покинуть больницу. Прощаясь с Басаевым, мы обнялись. Он поблагодарил меня и сказал, что остаётся моим должником. «Правда?» - спросил я, не выпуская его руку. «У нас на Кавказе словами разбрасываться не принято» - ответил мне Басаев. Мы обнялись ещё раз. «Хорошо. Я запомню твои слова» - ответил я, словно предчувствуя, что этими его словами я ещё попытаюсь воспользоваться. Провожать меня пошёл брат Басаева Ширвани, высокий, красивый парень. По его разговору и отношению ко мне чувствовалось, что все довольны таким исходом. Ширвани несколько раз предлагал мне идти ночевать к нему. Но я ответил, что мне нужно в штаб. Вне больницы В штабе было пусто. Все разошлись на отдых. Я сразу пожалел, что вернулся, так как разговаривать было не с кем. И надо же, как я потом узнал, – в тот момент, когда я выходил из опустевшего штаба, в больнице раздался первый звонок В.С.Черномырдина и начались его диалоги с Басаевым. Ночевать пришлось в гостинице. А утром я пришёл в штаб. Народа там стало ещё больше. Прибавилось много журналистов, а на площади собралась большая толпа казаков, бурно требовавших расправы над правозащитником С.Ковалёвым, которого обвиняли в сокрытия геноцида русских в Чечне. На меня налетели журналисты, которым я дал интервью. В разгар всего этого по телевизионной программе я вдруг услышал известие, которое было для меня, словно ушат холодной воды : «депутат Кашпировский не сдержал своего слова и покинул больницу». Но я же никому не давал никаких слов. Я просто хорошо и правильно сделал своё дело. Добавлять к нему уже было нечего. Но кому было что доказывать? Кто-то мне сказал, что С.Ковалёв, спасаясь от казаков, укрылся у Басаева. Я позвонил Басаеву и спросил: «Ковалёв у тебя?». Басаев ответил – «Да». Из-за давнишнего неприятия С.Ковалёва и всей его фракции в Думе, а также под впечатлением митинга, я задал ему провокационный вопрос : «А ты не мог бы его случайно пристрелить?!» «Нет», твёрдо ответил Басаев. «Почему?»- спросил я. «Он делал нам хорошо. Мы не можем..» - Басаев запнулся, сделал паузу и продолжил: «Вы лучше приходите в больницу, чтоб не было разговоров...». Видно, Басаеву донесли о телепередаче и ему хотелось меня от этой неправды как-то защитить. «Нет, Шамиль», - сказал я. «Мне с Ковалёвым под одной крышей будет тесно. С такими как он, мне даже тесно на Земле. Прощай». И я положил трубку, не ожидая ответного слова Басаева. После его информации по поводу «хороших дел» С.Ковалёва мне окончательно стало ясно, что казаки были правы. Москва 18 июня 1995 Теперь мне оставалось одно – как-то добраться в Москву. Меня взяли на рейс «200». Так называются рейсы, в которых везут мёртвых. Посреди салона самолёта стоял гроб. В нём убитая журналистка из Германии. Родственники в слезах, с платками и горестными лицами сидели по одну сторону гроба, я по другую. Через час самолёт сел в Ставрополье. Я сразу поехал в областную администрацию, собрал всех и провёл беседу, рассказал о том, как удалось спасти людей, приговорённых к смерти. Затем другим самолётом улетел в Москву. Придя в Думу, зашёл к И.П.Рыбкину, поделился с ним впечатлениями. Он посочувствовал, разделил моё возмущение выходкой телевидения. «У победы много отцов», - сказал он мне. «Отцами победы» в Будённовске стали С.Ковалёв, стоявший на крыше во время атаки, а затем для виду прокатившийся с 200 добровольцами в Чечню и обратно и В.С.Черномырдин, проведший несколько диалогов с Басаевым, сидя за толстыми кремлёвскими стенами. Впоследствии С.Ковалёв приехал в Чехию и без всякого стеснения получил из рук Президента Гавела две медали за «освобождение» заложников в Будённовске. Моя жена, гражданка Чехии, которая в передаче CNN несколько раз видела меня на экране с Басаевым, рыдала, увидев такое кощунство c награждением С.Ковалёва, показанное чешским телевидением на всю страну. 21.06 в 11 часов я пришёл во фракцию ЛДПР, где выступил и рассказал о своём пребывании в Будённовске. Одобрения мой рассказ у В.В.Жириновского не вызвал. Наоборот, Владимир Вольфович стал говорить о том, что в будущем в подобных случаях депутатам не надо никуда вмешиваться и не надо никуда ездить. Услышав это, я встал, прошёлся за его спиной и вышел, сильно хлопнув дверью. После этого я подал заявление о выходе из фракции ЛДПР. 22.06 на заседании в Думе увидел в ложе В.С.Черномырдина. Депутаты должны были рассматривать вопрос о его пребывании на посту Премьера-министра. Я подошёл к нему, поздоровался. Заметил, как на его лице проступает пятнами интенсивная апоплектическая просинь, говорящая о высоком давлении и плохом сердце. Он очень волновался. Я посоветовал ему не волноваться и заодно попросил его призвать сидящего рядом с ним руководителя телевидения Игнатенко (так подло отозвавшегося обо мне в связи с Будённовском), вести себя порядочно. Сказал, что буду голосовать в его пользу. Он поблагодарил. Иронизируя, я в свою очередь, поблагодарил его за спасение моей жизни из-за принятия им условий Басаева. «Да, да, я что-то там такое слыхал», - сказал, не замечая моей иронии, «отец победы» в Будённовске. ПОСЛЕСЛОВИЕ Прошло 7 лет. Страну, да и весь мир потрясло новое событие – захват террористами «Норд-Оста». В это время я был в Украине в городе Бердичев. Слышал, что к террористам ходили уговаривать их наши известные певцы. Увы, это ничего не дало. Тут-то я и вспомнил о том, что Басаеву пора отдавать мне долги. Пойти и забрать у него долг - это значило спасти жизни 900 человек. Я всегда считал, что в подобных случаях нужно думать не о наказании виновных, а о спасении невинных. Однако по времени в Москву я не успевал. Трагедия, я остро чувствовал, могла разыграться в любое мгновение. Оставалось только одно - дать телеграмму Президенту России В.В.Путину, в которого была влюблена вся страна. В том числе, боготворил его и я. С самого утра с помощниками я уже был на почте. Быстро составил телеграмму, сделал несколько копий и отправил. Вот эта телеграмма: Москва, Кремль Президенту России В. Путину Дорогой Владимир Владимирович, искренне желаю помочь Вам в освобождении захваченных чеченцами заложников. Вижу реальный путь к успешному решению этого смертельного кроссворда. На данную тему имею опыт освобождения заложников в Будённовске. Надеюсь, Вам известно, кто был реально их освободителем. Необходимые условия: 1. Решить вопрос с террористами о моем визите к ним. 2. В случае их согласия обеспечить мне спецрейсы в оба конца, так как я сейчас в Украине. 3. Прошу заранее решить вопрос о транспортировке террористов вместе со мной в качестве заложника в любую точку мира, указанную ими. Во имя России и захваченных террористами людей, а также в знак преогромнейшего уважения к Вам готов пойти на любой риск. С уважением, Анатолий Кашпировский. 25.10.02 г P.S. Моб. Телефон для связи 067 7759480 Телефон в гостинице 0412 404516. Нахожусь в Житомирской области. Все, кто были со мной, после телеграммы зажглись надеждой, что из Москвы придёт ответ. А там, глядишь, - и самолёт. Но не дождались. А на следующее утро всем заложникам «Норд-Оста» наравне с террористами пришлось испить смертельную чашу. А остальным, выжившим, до конца дней испытывать страдания. Поэтому теракт в Будённовске явился исключением из правила. Заложников удалось спасти. Но не потому, что кто-то сверху оказался хорошим. А потому, что умом и силой духа была сломлена жестокая традиция. Обычно в таких случаях действовало безжалостное правило: жертвовать невинными. Отсутствие ответа на мою телеграмму мучает меня до сих пор. Очень хочется думать, что к Президенту России В.В. Путину она не попала.