В угаре мирового финансового кризиса воскресные выборы прошли малозамеченными. Между тем в очередной единый день голосования в пяти регионах выбирали региональные парламенты, в четырех - Вологде, Магадане, Ставрополе, Хабаровске - мэров региональных центров. В десятках регионов проходили дополнительные выборы (например, Романа Абрамовича в чукотский парламент) и выборы органов местного самоуправления. Всего в 77 регионах, где проходили какие-либо выборы, прошли шесть с половиной тысяч выборных кампаний разного уровня.

Выборы в законодательные собрания, привлекшие наибольшее внимание, проходили главным образом на востоке страны - в Забайкальском крае и Иркутской области, на Сахалине и в Кемеровской области, где это были очередные выборы, а также в Чечне, где прежний парламент досрочно сложил полномочия. В Чечне выборы проходили по чисто пропорциональной системе, во всех остальных - по смешанной, пропорционально-мажоритарной.

Отличительной особенностью выборов стало исключение непарламентских партий уже на этапе регистрации и фактический переход на четырехпартийную систему в составе партий, представленных в Госдуме. Нечто подобное происходило на губернаторских выборах, когда они еще не были отменены. Власть тогда от более рискованной тактики позитивной селекции с поддержкой одного конкретного кандидата перешла к беспроигрышной негативной селекции, когда предварительно отсеивались все не устраивавшие ее кандидаты. В нынешней кампании главным инструментом отсечения неугодных на этапе регистрации стали высокие барьеры в виде денежного залога или собираемых подписей. Особенно высоки барьеры были в Иркутской области: 36 тысяч подписей или залог в 6 млн рублей. Там новый врио губернатора пытается консолидировать административный ресурс и структурировать политическое пространство, где представлены несколько крупных групп бизнес-интересов.

Весьма сейчас стесненные в средствах недумские партии, представившие подписи, были отсеяны почти повсеместно. За превышение 10-процентной доля брака в подписных листах к выборам не допустили: в Сахалинской области "Яблоко", "Патриотов России" и "Народный союз"; в Кемеровской - СПС и "Партию мира и единства"; в Забайкальском крае - "Демократическую партию России", список которой возглавил недавний кандидат в президенты России Андрей Богданов.

Наибольшее число партий - 7 - было допущено к выборам в Чечне, где проверку подписей не прошли только "зеленые". Чечня, таким образом, не только в числе первых перешла на рекомендуемую сейчас пропорциональную систему, но и продемонстрировала наибольший политический плюрализм в новой, "путинско-медведевской" России. Причина такого либерализма стала очевидна позднее, когда чеченские власти доложили об итогах выборов: почти 90% у "Единой России", 9% - у "Справедливой", пара процентов у оставшихся пяти партий - все по справедливости!

Выборы, к участию в которых не была допущена ни одна демократическая партия, стали частью стратегии Кремля по зачистке политического поля и, в частности, по подталкиванию "правых" партий, прежде всего СПС, к объединению в рамках нового кремлевского правого проекта. Напомним, что над "Яблоком" и тремя фигурантами нового объединительного проекта дамокловым мечом висит необходимость выплаты в начале декабря примерно по 7 млн долларов долга перед СМИ за участие в прошлогодней думской кампании.

Партийные списки доминирующей на выборах силы - "Единой России" - во всех регионах уже традиционно возглавили губернаторы, в том числе и формально беспартийные, как забайкальский Равиль Гениатулин. При этом ЕР, только что присоединившая к себе Аграрную партию на федеральном уровне, столкнулась с серьезными проблемами с новыми однопартийцами на местах. Мало того, что иркутские и забайкальские аграрии отказались следовать рекомендациям федерального руководства и пошли отдельным списком, так усть-ордынские аграрии и вовсе решили объединяться с КПРФ. Списки ЛДПР в трех регионах из пяти возглавлял сам Владимир Вольфович. "Справедливая Россия" в ряде регионов в качестве первых номеров списков поставила "знатных" людей из федерального руководства. Лишь КПРФ всецело полагалась на местных партийных лидеров.

В чем заключалась интрига выборов? Во-первых, в том, как будет принята и осуществлена на местах новая кремлевская партийная конструкция. Во-вторых, в результате "Единой России" - теперь партии Владимира Путина - по сравнению с прошлогодними думскими выборами, проходившими в другое политическое и экономическое время. В-третьих, в борьбе за место главного младшего партнера ЕР, на которое претендовали все три думских миноритария: КПРФ, ЛДПР и "Справедливая Россия". Наконец, выборы, с одной стороны, демонстрировали, а с другой, обеспечивали контроль над системой власти в регионе со стороны губернатора и правящей элиты в целом.

Что касается перехода на новую партийно-политическую систему, то четырехпартийной она оказалась только на входе - на выходе она скорее "полуторапартийная" (в ситуации "сильного" лидера, как, например, Рамзана Кадырова в Чечне или Амана Тулеева в Кузбассе) или "однопланетная" - с крупным центром и малочисленными спутниками (как это было, например, в свое время в ГДР). В качестве младшего партнера в "полуторапартийной" системе власть выбирает "Справедливую Россию". В случае же относительно свободной конкуренции среди миноритариев на второе место выходят КПРФ или ЛДПР, по привычке воспринимаемые избирателями как оппозиционные.

Если на партийном фланге ситуация для Кремля выглядит довольно гладко, то с кандидатами-одномандатниками оказалось много проблем. В Иркутской области, где выборы наиболее конкурентны, некоторые члены ЕР зарегистрировались кандидатами вопреки запрету партийного руководства и были исключены из партии. Еще более сложная картина в Нижнем Тагиле - крупнейшем индустриальном центре Урала, где на выборах мэра конкурировали сразу несколько кандидатов-единороссов, причем главный кандидат, поддержанный властью, проиграл с большим отрывом. Эдуарду Росселю, срок полномочий которого на посту губернаторам Свердловской области истекает в следующем году, не удалось продемонстрировать, что он полностью контролирует ситуацию в регионе.

Стоит ли удивляться, что в Кремле все чаще раздаются голоса в пользу перевода вслед за Госдумой на чисто пропорциональную систему формирования и региональных, и муниципальных представительных органов? С вертикалями полностью зависимых от Кремля политических партий дело иметь, конечно, легче, чем с отдельными своенравными кандидатами на местах, вот только сформированные сверху депутатские собрания вряд ли будут способны на что-нибудь кроме простой трансляции спускаемых сверху решений. Последнее могло казаться вполне достаточным в ситуации финансового бума и социально-политического застоя и реакции второго путинского президентского срока, но сейчас уже входит в противоречие с экономическими и политическими реалиями.

К другим предлагаемым усовершенствованиям и без того репрессивно-запретительной избирательной системы относится идея полного отказа от денежного залога в целях регистрации, только что предложенная пермскими законодателями своим думским коллегам.

А зачем вообще Кремлю нужны такие выборы? Чтобы все "как у людей"? Пустить Западу пыль в глаза? В качестве тренинга для административных элит, чтобы они поддерживали форму и демонстрировали свою лояльность? Президент Медведев, отвечая на этот вопрос, вполне в оруэлловском духе заявил: "Я надеюсь, что результаты {выборов} позволят сохранить дееспособность власти и обеспечат максимальную прозрачность принимаемых властью решений".

Хотя выборы и прошли в условиях начавшегося экономического кризиса, он почти не успел на них сказаться. Даже в Кузбассе с его угольщиками и металлургами власть сделала все, чтобы отсрочить проявления кризиса, уже затронувшего эти отрасли в соседних регионах. Похоже, однако, что кремлевский проект управляемой малопартийности морально устарел, еще не будучи до конца реализованным, и что нынешние выборы - последние игрушечные и дирижистские. Уже весной, в следующий единый день голосования, картина будет резко отличной.