Контора глубокого бурения - консервативная организация. И если покопаться в памяти или в доступных архивах, то нельзя не отметить, как бережно, из поколения в поколение, передаются здесь символы, традиции, способы работы с людьми. Обновляются, покорные общему закону, кадры, меняются аббревиатуры, проваливаются агенты и само государство, которому они служили, а традиции живы.

Это проявляется даже в мелочах.

Имею в виду свежий законопроект, внесенный в Госдуму правительством РФ. Точнее, поправки в Кодекс об административных правонарушениях и закон о ФСБ, согласно которым сотрудники главной нашей спецслужбы получат право карать за "неповиновение" их "законным распоряжениям". Механизм такой: предупреждение - штраф - арест на 15 суток. За то, что в органах сочтут экстремизмом, культом насилия или возбуждением "неверия в способность государства защитить граждан", как сказано в преамбуле к этому документу. Не поверил - плати. Заплатил и опять не поверил - присядь. Теперь поверил?

На специфическом охранительском языке данное мероприятие называется "законодательным закреплением института мер специальной профилактики" россиян.

И все это уже было. Без малого 40 лет назад, в декабре 1972-го, Президиум Верховного Совета СССР принял указ с длинным названием - "О применении органами государственной безопасности предостережения в качестве меры профилактического воздействия". Суть его, как разъяснял законодатель, сводилась к тому, чтобы выносить предупреждение людям, "действия которых граничат с преступлением".

По тем временам указ выглядел даже гуманным. Органы, окончательно вернувшись к ленинским нормам и проявляя отеческую заботу о заблудших гражданах, на первый раз их не наказывали, а только журили и просили задуматься о последствиях. На деле, как показывала практика, человека пытались либо запугать на всю жизнь, либо обозлить до такой степени, что тихий читатель неправильных книг или подписант довольно корректных писем в защиту диссидентов становился ненавистником советской власти.

Причем второе было предпочтительней для отцов родных. Выталкивая человека из общества, труженики "пятерки" (Пятого управления КГБ, занятого борьбой с инакомыслящими) доказывали партийному начальству свою незаменимость и необходимость жестких карательных мер. Сами плодили - сами и карали.

По-видимому, к этому сводится и смысл новейшего чекистского законотворчества. Сперва будут кошмарить несогласных, нагнетая у людей, которые законно протестуют против разнообразных мерзостей текущей жизни, естественное чувство отвращения. Затем бить рублем, сажать и доводить до того состояния, когда скулы сводит при одном упоминании национального лидера. Потом будут отчитываться об успешной борьбе с экстремизмом.

Отдельный разговор - о прессе. Если законопроект примут, то редактора газеты или сайта, разместившего "экстремистский", по мнению ФСБ, материал, можно будет тягать на профилактические беседы, штрафовать, а также запирать на замок. Например, все за то же "неверие" во всемогущество чекистов. То есть после недавних взрывов в метро можно было пугануть, а то и пересажать тысячи редакторов, опубликовавших статьи, в которых невосторженно говорилось о профилактике терроризма.

Это вообще очень перспективный путь - и для ФСБ, и для обретающего вечный контртеррористический покой социума. Сразу устремится вверх кривая раскрываемости дел по экстремизму. Возрастут оклады и численность сотрудников подразделений, ответственных за борьбу с террором. Напротив, количество терактов снизится до нуля. Ибо редакторы в тюрьме или перевоспитались настолько, что выбрасывают в корзину тексты с одним лишь упоминанием любой из кавказских республик. Не говоря про Доку Умарова.

Печалит, однако, что не все традиции в полной мере унаследованы от великой эпохи. Прежний, 40-летней выдержки указ особенно впечатлял тем, что был засекречен, и гражданин, подписывавший протокол по завершении беседы, дополнительно устрашался причастностью к этой тайне. Нынешний законопроект принимается в обстановке досадной гласности, когда самые сильные его строки задолго до публикации утекают в газеты. Так что недобитое общество еще и протестует, демонстрируя явный экстремизм самого антигосударственного толка. Не желает, видите ли, возвращаться в совок.