статья Милостивый государь

Софья Болотина, 17.04.2009
Дмитрий Медведев, президент России. Фото АР

Дмитрий Медведев, президент России. Фото АР

Дмитрий Медведев подписал свой первый указ о помиловании. В списке из 12 человек политзаключенных не оказалось - на свободу выйдут осужденные за мелкие кражи на сроки до двух лет. О том, во что превратился институт помилования в России в последние годы, говорят Александр Черкасов, Людмила Алексеева, Тамара Морщакова, Дмитрий Орешкин.

Александр Черкасов, член правления "Мемориала":

При Медведеве мы еще не набрали статистику помилований. При Путине же изменилась не только статистика, но сама система помилования. Ранее была комиссия при президенте Ельцине, которую возглавлял Анатолий Приставкин, - там люди действительно много работали, через комиссию проходили тысячи прошений о помиловании. А потом порядок стал многоступенчатым: были сформированы комиссии в регионах, они рассматривали дела и представляли свои решения наверх.

Что такое институт помилования? Это такой пережиток "монаршей милости". Понятно, что сам монарх этим не занимается, но комиссия при Ельцине была сформирована из людей достойных, известных гуманизмом и неподкупностью. При спуске этого на уровень ниже, при увеличении ступеней, повышался риск коррупции. Худшие предчувствия оправдались - система просто перестала работать, число помилований сократилось на порядки.

Говорить о том, что изменится при Медведеве, трудно. Здесь вопрос не столько в результатах деятельности системы, сколько в самой системе. Эта передача функций на места оказалась ущербной, а будет ли реформирована процедура, неизвестно. При размерах нашей страны и огромном числе приговоров одно-два помилования в год вряд ли будут иметь значение. Система, действовавшая раньше, была более человекообразна, а нынешняя ситуация - это скорее клиническая смерть института помилования.

Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинкской группы:

При Ельцине была общественная комиссия, в которую входили очень уважаемые граждане. Они решали, кого помиловать, а президент, как правило, соглашался с их решениями. Тогда миловали очень многих - когда видели, что ошибочно наказали человека, что слишком жестокое наказание, что человек осознал свою вину. Ельцин подписывал эти помиловки чуть ли не каждый месяц, а Путин за восемь лет помиловал совсем не так уж много. Одним из помилованных был американский гражданин Поуп, который был такой же шпион, как мы с вами.

Если Медведев сейчас помиловал 12 человек, это хорошее начало, спасибо, что начал. Тем более что Светлана Сорокина на встрече с президентом говорила, что надо восстановить институт помилования. При нашем жестоком законодательстве, при огромном количестве невинно осужденных людей это пусть слабый и несовершенный, но хоть какой-то механизм исправления того, что делают с людьми наши судьи.

Про Бахмину Медведев, конечно, ничего не сказал - это особое дело, и оно под контролем Владимира Владимировича. Видимо, у них есть договоренность, что президент в это дело не вмешивается. Когда Путин расформировал комиссию и рассредоточил органы помилования по регионам, все стало хуже. Дело "ЮКОСа" не единственное в нашей стране, в каждом регионе есть свои "ЮКОСы" местного масштаба. И когда это дело спущено на региональный уровень, неугодные губернатору люди не имеют надежды на помилование. Даже если комиссия пишет "помиловать", центральная комиссия не обязательно реагирует на это. Милует только президент.

Тамара Морщакова, экс-судья Конституционного суда:

Институт помилования - это очень важно. Слава богу, президент принял решение помиловать 12 человек. На недавнем заседании совета по правам человека мы его об этом просили. И пусть он помиловал не Бахмину, но хотя бы это решение он принял, может быть, под влиянием наших слов. Хоть какое-то начало.

Дмитрий Орешкин, политолог:

Конечно, это действие символическое, которое демонстрирует некоторую смену приоритетов. Опять кого-то помиловали, но, как все символические поступки Медведева, этот очень аккуратный. Это чтобы не делать слишком широкого шага, чтобы не слишком явно обозначать стилистическое отличие путинской эпохи от медведевской. Это очень осторожненький шаг, характеризующий промежуточность эпохи: вроде как готовы миловать - не как в ельцинскую эпоху, но и не как в путинскую.

Это вписывается в контекст того, что Медведев делает в последнее время. Понятное дело, что он хочет изменить свой имидж, но пока все это не выходит за рамки согласованного сценария, когда у нас работают два следователя: суровый и добрый. Пока это нельзя интерпретировать как признак политической самостоятельности президента. Скорее тут желание зафиксировать некую автономность от Путина, некоторую собственную, опять же символическую, политическую линию.

Основная проблема не том, чтобы кого-то помиловать или не помиловать, а в том, как работают суды, - а работают они с очевидным обвинительным уклоном. И эту машину сломать или перестроить у Медведева пока явно не получается. Промежуточность этого шага проявляется еще и в том, что мы не видим внимания к значимым фигурам - нет новостей относительно Ходорковского, нет новостей относительно Бахминой, а также Сутягина и Данилова, осужденных по делам, которыми занимается ФСБ.

На самом деле Медведев не осмеливается ради каких-то принципов вмешаться в дела ведомства, которое представляло, представляет и будет представлять интересы Владимира Путина. Где имеет место заинтересованность силовиков, ФСБ, там медведевская сфера ответственности не читается.

Софья Болотина, 17.04.2009


новость Новости по теме