Жанр челобитной в российской истории - один из самых почтенных. Можно говорить о глубоко укоренившейся традиции. О своеобразной процедуре подачи прошения и его рассмотрения начальством, что не могло не найти отражения и в классической русской литературе, например: "Иоанн. Как челобитную царю подаешь? (Рвет бумагу.)"

В жизни современной традиция не прерывается. Взять хоть случай Олега Сенцова.

Так, год назад была зафиксирована неправильная подача челобитной. Это когда польский актер Даниэль Ольбрыхский в открытом письме Никите Михалкову обратился к своему "российскому брату" с просьбой посодействовать освобождению коллеги-политзека. Тому имелись некоторые резоны. В июне 2014-го Никита Сергеевич, выступая на закрытии Московского кинофестиваля, вступился за Сенцова, и вот Ольбрыхский решил, что великодушный друг захочет снова возвысить голос в защиту украинского режиссера.

Причем внешне все совершалось как бы по правилам. Брат обращался к брату, называя того "замечательным, глубоким и мудрым человеком". Он не требовал, но "умолял" адресата "сделать что-то" для Сенцова. Если не воззвать к Путину, с которым вообще близкого к начальству и тоже власть имеющего Михалкова связывают давние отношения, то хоть взять трубку, когда ему, Никите Сергеевичу, звонит Ольбрыхский.

Однако челобитная обернулась бестактностью. Во-первых, единожды ввязавшись в конфликт Кремля с украинской фашистской хунтой, Михалков исчерпал до дна свои запасы гражданской смелости, от природы скудные. О чем поляк мог бы и сам догадаться, хотя бы задумавшись над вопросом, почему мудрый человек игнорирует его звонки. Во-вторых и в-главных, Ольбрыхский был иностранцем, а в России не любят, когда чужаки вмешиваются в наши внутренние дела. Оттого Просвещенный Консерватор и остался глух к мольбам Несведущего Либерала.

В отличие от него, Александр Сокуров вел себя безукоризненно. Обратившись к президенту в ходе большого и важного совещания, он начал издалека и довольно долго благодарил начальство за чуткость к режиссерам-дебютантам и просил дешевых кредитов - в целях экономии, конечно. И только потом, смело заговорив о политике и оскорбленных верующих ("а атеистов кто защитит?"), плавно перешел к главному. Давайте, сказал, решим проблему Олега Сенцова, добавив, что ему, Сокурову, "стыдно, что мы до сих пор не можем решить эту проблему". И далее произнес ключевые слова: "Умоляю вас..."

Потом они еще обменивались репликами, великий вождь и знаменитый режиссер, но и отваживаясь слегка перечить президенту, Александр Николаевич не забывал о самом важном. "Умоляю вас, - повторял он как заклинание, - помогите... пожалуйста". И еще о том говорил, что освободить оступившегося документалиста - это будет "по-русски, по-христиански". И о том, что "милосердие выше справедливости".

Он буквально загонял в угол озадаченного православного властителя, и тот путался в показаниях. "По-русски и по-христиански мы действовать в этой ситуации не сможем без решения суда", - возражал Путин. И сразу ловил себя на противоречии: ведь "решение суда состоялось". Значит, можем? Ну, "для этого нужно, чтобы созрели соответствующие условия", - продолжал поневоле вникать в дело и размышлять на заданную тему Владимир Владимирович, и видно было, что отвечать ему с каждой минутой все труднее. Челобитная попала не в бровь, а в глаз, и национальный лидер к концу беседы уже признавал, что судьба Олега Сенцова - "вопрос чувствительный", и обещал "иметь это в виду".

Не исключено, что так оно и будет. То есть национальный лидер позволит себе поддаться внезапному приступу милосердия, как это уже с ним случалось. Известно же, что Путин не уступает давлению и всегда действует наперекор тем, кто домогается его доброты, а тут никто ничего не требовал, тут Христом-богом просили помилосердствовать. Возникало даже чувство, знакомое всякому искушенному зрителю политических спектаклей. Чудилось, что приниженные гуманистические экспромты знаменитого режиссера были заранее отрепетированы и речь шла о челобитной согласованной, завизированной.

Мы же знаем, как Владимир Владимирович умеет отбрить тех, кто лезет к нему с настырными неделикатными просьбами, и как не любит, чтобы его перебивали. А он, выслушивая Сокурова, все стерпел и даже типа пытался оправдываться. Первыми попавшимися словами.

И теперь осталось лишь понять, какие условия должны созреть для того, чтобы заложники, Олег Сенцов и Александр Кольченко, вышли на свободу. Есть мнение, что созревать им, условиям, еще долго и мучениям узников не видно конца. Однако ситуация в мире накануне прихода к власти Дональда Трампа склоняет, как ни странно, к мыслям более оптимистичным. Ясно, что закулисная торговля уже началась и в диалоге с нашим новым американским другом России нужны козыри и совсем не нужны жертвы бессмысленных и беспощадных шемякиных судов. Что бы там ни говорил Путин о "действиях террористического характера" со стороны невинно осужденных противников российской политики селективного террора.

Политзеки в качестве разменной монеты на переговорах вряд ли понадобятся, поскольку Трамп нечувствителен к этой теме, но с удовольствием воспользуется предлогом для обострения дискуссии. Напротив, царский правозащитный жест, продиктованный неодолимой тягой к милосердию, может оказать благотворное влияние на крутого американского парня. Есть шанс, что темпераментный миллиардер, заглянув вслед за Бушем-младшим в глаза Путину, обнаружит в них что-нибудь совершенно неожиданное.

В тот раз партнера поразил рассказ про крестик, спасенный на пожаре. А чем хуже умилительная повесть о злодеях, освобожденных по просьбе интеллигента-агностика, который воззвал к русским христианским обычаям помиловок в обмен на западные кредиты? Перестройка именно с этого и началась. А теперь давайте, Дональд, признавайте Крым, отменяйте закон Магнитского и секторальные санкции.

Впрочем, едва ли это будет сказано в лоб, ибо Трамп непредсказуем в своих реакциях, да и американская система устроена иначе, нежели российская, где схвачены все палаты - и верхняя, и нижняя. Кроме того, челобитная по правилам международной торговли тоже не должна звучать дерзко, и от Владимира Владимировича здесь потребуется такт никак не меньший, чем от режиссера Сокурова. Хочется верить, что урок, преподанный великим мастером культуры, будет выучен способным политиком-учеником.