Хорошо помню первые дни после чернобыльской аварии. Я тогда жил не в Киеве, но хотел приехать к родственникам на первомайские выходные. Авария уже произошла, но понять, что происходит, было совершенно невозможно: официальные сообщения были обрывочны, западные радиоголоса усиленно глушились, да и они вначале с трудом могли осознать происшедшее.

Все решила первомайская демонстрация. Предположить, что ее могли провести в городе, который по-хорошему нужно было эвакуировать, было трудно. Так я оказался в послечернобыльском Киеве. И через несколько дней слег с сильной простудой. Паника уже гуляла по городу, все ловили "Свободу" и "Голос Америки", закупали ящиками красное вино. Врачи, приезжавшие ко мне, только пожимали плечами: что вы хотите, радиация, люди сейчас мрут как мухи... Трамвайные остановки стали мыть мыльной пеной, родители пытались отправлять детей к родственникам в другие города даже под угрозой исключения из родной партии и увольнения с работы.

Так, в муках, издеваясь над своими подданными и презирая их, агонизировала империя лжи, руководство которой буквально через несколько месяцев после чернобыльского кошмара объявило гласность. И казалось, все это кончилось навсегда. По крайней мере хоть катастрофы от людей скрывать не будут. По крайней мере в критические моменты государство будет думать не о красивой картинке в телевизоре, а о человеческих жизнях.

Оказалось, что все только начинается. Авария на Саяно-Шушенской ГЭС и готовность власти раздавить единственного(!) журналиста, спорящего с официальной версией происшедшего, убеждают в этом со всей ясностью.

В последние годы многие в России искренне недоумевали, зачем сумасшедшие несогласные ходят на свои марши, а отдельные журналисты, вместо того чтобы описывать цвет нижнего белья Ксении Собчак и движение бровей очередного высокопоставленного чиновника, пытаются разобраться в истинных намерениях власти. Будто бы эти люди не жили в советскую эпоху и не понимают, к чему приводит одуряющая тишина. Будто и не помнят они, как об авиакатастрофах можно было узнать только, если они происходили на Западе, как арестовывали пытавшихся рассказать о расстреле рабочих в Новочеркасске, как скрывали правду о стихийных бедствиях, голоде, авариях.

В конце концов Чернобыль был именно окончанием, а не началом лжи. На той же Украине в 30-е годы газеты бодро рапортовали читателям-трупам об успехах сельского хозяйства эпохи Голодомора. Потом, уже после войны, целый район Киева ушел под воду, когда власти пытались засыпать ненавистный памятью о загубленных евреях Бабий Яр и возвести на его месте танцлощадку, - и опять говорить об этом было антисоветской агитацией.

Примерно такую же статью нашли для журналиста Михаила Афанасьева. Я не берусь оценивать правильность и точность его информации о возможных жертвах аварии. Я даже не стану говорить, что этот человек спасает честь журналистской профессии. Хотя бы потому, что работники официальных и близких к ним российских СМИ, ежедневно лгущие людям о происходящем в собственной стране и окружающем ее мире, вообще никакие не журналисты: это обыкновенные серые чиновники, отрабатывающие свою пайку в заданных обстоятельствах.

Будет другое общество - появятся и журналисты. Но для этого сами граждане России должны ощутить необходимость в честной журналистике, которая думает о них, а не о власти. Не ради абстрактной свободы и демократии, а ради обыкновенной безопасности. Чтобы о тебе, твоей жене, твоем сыне, твоей матери вспомнили, когда вы оказываетесь жертвами стихии, аварии, террора - а не наплевали, как на бездушный материал, ради красивого телевизионного репортажа.