Если бы Максима Калашникова не было, его следовало бы выдумать. Современные политики и публицисты часто используют в отношении своих противников клише "фашист", изобличают их в скрытых симпатиях к фашизму, в близости их взглядов к фашистским. Но чтобы человек сам открыто называл себя фашистом, ставил в пример "ценный опыт" Гитлера и утверждал, что "фашизм и национал-социализм, а также сталинский строй стали прообразами будущего людей в XXI столетии" - такое даже в нашем далеко не здоровом обществе встречается сравнительно редко.

Политических деятелей обычно упрекают в том, что они лгут, скрывают свои планы. Но бывает и наоборот: когда политические деятели говорят правду о своих планах, им никто не верит. Не воспринимает всерьез. Их грозные обещания считают не более чем пропагандистской риторикой, эпатажем. А потом оказывается... Кто бы мог подумать?

Максим Калашников как раз относится к тем, кто говорит правду. И свои заявления обстоятельно обосновывает. Важнейшая отличительная черта его воззрений - полное, последовательное неприятие либеральной демократии. Он заявляет:

В то, что можно победить коррупцию путем конкурентных выборов в Думу, свободы так называемой прессы, простите, я не верю. Потому что при так называемой демократии те, кто имеет деньги, они купят суды, избирательную машину, массмедиа и будут продолжать править, так же воруя. Я не верю в победу над коррупцией с помощью так называемой "либеральной демократии". Я верю в победу над коррупцией только с помощью национально-ориентированной диктатуры, и диктатуры именно инновационной. Я сторонник только таких мер.

В подобных выражениях в начале XX века бичевали парламентскую демократию и коммунисты, и черносотенцы, и фашисты. Для них для всех парламентаризм - инструмент властвования плутократов. Что до тезиса о неэффективности парламентской системы, то его используют и сторонника "авторитарной модернизации" из праволиберального лагеря. Но у Калашникова все серьезнее.

Издеваясь над "россиянскими интеллектуальными уродами", считающими "семьдесят лет советской власти отступлением от столбовой дороги развития цивилизации или историческим вывихом", Калашников в своей книге "Вперед, в СССР-2" пишет:

Большую часть своей истории люди не знали, что такое "права человека". Большую часть истории они не стеснялись подавлять свободу слова, отправлять на казнь политических оппонентов, расстреливать забастовки работников, объявлять одну религию господствующей., вводить диктаторские системы правления, грабить побежденных. Они не давали избирательных прав женщинам и бедным, они бы никогда не поняли, почему непослушных детей нельзя наказывать розгой, а преступников - вешать. Они убивали гомосексуалистов и лесбиянок, презирали пацифистов и "косящих" от армии., не любили людей другого цвета кожи и, в общем, делали все то, что во второй половине XX века стало считаться плохим.

Итак, именно основанная на гуманистических ценностях общественная система - исторический вывих, противоестественный, как сексуальное извращение. Сравните это с тем, что пишет в работе "Тамплиеры пролетариата" о гуманистической системе ценностей другой ее обличитель, поклонник всех тоталитарных движений сразу, бывший "придворный фашист" Путина - Александр Дугин:

Европейское Просвещение привило людям односторонний взгляд на агрессию - взгляд исключительно со стороны жертвы... Отсюда вся линия "естественного права"... В это направление вписываются пацифизм, женская эмансипация, тенденция к ослаблению государственного аппарата, идеология "прав человека" и т.д., т.е. все то, что составляет идеологический фасад нынешнего либерализма.

Действительно, взгляд на агрессию не со стороны жертвы, а со стороны хищника и составляет глубинную суть фашистского мировоззрения. Именно фашистского, в отличие от большевистского, которое одной ногой стоит все же в гуманистической системе координат. И когда Калашников заявляет, что он не коммунист, а именно фашист (хотя и "относящийся с глубоким уважением к Иосифу Виссарионовичу Сталину"), он говорит чистую правду.

В отличие от большевистского "плебейского" тоталитаризма, хотя бы в теории уравнительного, фашизм принципиально антиэгалитарен. Он за жесткую иерархичность, за господство привилегированных "избранных". Государство, проектируемое Калашниковым, вовсе не предполагает ликвидацию частной собственности и неравенства. Напротив, оно должно опираться на крупных капиталистов, связанных с отраслями, производящими современную высокотехнологичную продукцию. Их Калашников противопоставляет олигархам-сырьевикам, лишь расхищающим ресурсы. Так же, как нацисты в Германии противопоставляли полезный для нации промышленный капитал паразитическому банковскому.

Кстати, значительная часть германского крупного капитала действительно сделала ставку на нацистов - вопреки либеральному мифу о том, что буржуй не может быть сторонником тоталитаризма. Монополистическая буржуазия прекрасно вписалась в гитлеровскую централизованно-плановую экономическую систему. Отказалась от своей чисто буржуазной рыночной свободы, но сохранила привилегированное положение. Господствующая элита осталась таковой, пусть и в несколько ином качестве. Кому-то, наверное, так даже больше нравилось. Да, олигархи должны были подчиняться государственному плану. Но о такой власти над своими работниками при либеральной демократии они и мечтать не могли.

И вот здесь мы подходим к самому интересному. Как мог произойти такой конфуз с надеждой всех наших либералов-с? Как мог Медведев после стольких заявлений о недопустимости какого бы то ни было оправдания пособников нацизма публично выказать высочайшее благоволение открытому поклоннику Гитлера (достаточно известному среди политизированной публики - книги его одно время буквально заполняли прилавки магазинов и уличные развалы)? Кто и зачем "подсунул президенту обыкновенного фашиста"? Значит ли это, что Медведева подставили? И значит ли это, что придворная партия национал-клептократов, являющаяся существеннейшей частью крупного монополистического капитала, уже готова сделать ставку на откровенно тоталитарную модель?

Подготовка идеологической почвы для этого, во всяком случае, идет полным ходом. Негодуя по поводу тех, кто оправдывает жертв одних мерзавцев, попавших в пособники другим, наши "патриоты-государственники" все чаще находят уважительные, почти теплые слова по адресу Самого Главного Мерзавца и его режима. Вот и Наталья Нарочницкая (человек гораздо более системный, чем Калашников) недавно отозвалась о фюрере явно одобрительно. По ее словам, гитлеровская Германия "опиралась не на космополитические воззрения, а на национальные чувства... бюргеров". Эти бюргеры - "опора государства, а вовсе не либеральной антигосударственной идеологии". Поэтому они поддерживали и Бисмарка, и Гитлера. А французские буржуа "поддержали наполеоновские амбиции". По Нарочницкой выходит, что это и называется "любить свое Отечество".

Значит, оправдывать нельзя только с позиции жертвы. С позиции хищника оправдывать можно и нужно. Своя логика в этом есть. Зачем нам какие-то "пособники фашизма", когда можно иметь дело с самими фашистами. Короче, хищники всех мастей, соединяйтесь! Тогда не удалось по-настоящему задружиться - сейчас замиримся. А жертвы мы друг другу спишем чисто конкретно. Если надо, и на тот свет по новой выдадим Гитлеру немецких коммунистов, попавших в сталинские лагеря. И не попавших тоже выдадим. С расчетом, конечно, на взаимность со стороны Гитлера в отношении воевавших на его стороне граждан Балтийских государств.

Меня, в отличие от либералов, перспектива братания нынешней политической элиты с фашистами в ужас не приводит. Скорее вселяет надежду. Может, теперь и жертвы наконец соединятся через все идеологии и национальности. Поэтому я и говорю: если бы Максима Калашникова не было, его следовало бы выдумать.