Весьма распространено мнение, что Следственный комитет в своих действиях против оппозиции руководствуется чисто ведомственными интересами. Получив от высшего политического руководства заказ на подавление общественной активности, он проявляет рвение с целью продемонстрировать свою нужность и добиться дополнительного финансирования, увеличения штатов, расширения полномочий и влияния. Ну и, конечно, обеспечения прикрытия, то есть собственной неприкосновенности, безнаказанности, свободы рук.

Рассуждающие подобным образом обычно предполагают, что у СКР нет собственного "политического интереса", собственных идеологически мотивированных политических целей, что СКР не является "политическим субъектом". Однако борьба за обеспечение своих чисто групповых интересов путем расширения власти и влияния уже означает вступление в сферу политического. Борьба за власть и влияние и есть политика. И ведется такая борьба политическими средствами. Начав такую борьбу, любая "группа интересов" становится игроком на политическом поле. И логика борьбы заставляет ее на определенном этапе перейти к формулированию и теоретическому обоснованию собственных политических целей, собственной политической программы.

Именно это и делает сейчас г-н Маркин. Он излагает принципы желательной для него политической модели, то есть формулирует политическую программу. И дает ей идеологическое обоснование.

Стержневой тезис "доктрины Маркина": попытки общества противодействовать злоупотреблениям со стороны полицейско-судебной системы для общества же вреднее самих этих злоупотреблений. Потому что ослабляют государство. Ослабление государства хуже его злоупотреблений. Идея, разумеется, не новая. В области политических идей за последние 200 лет вообще очень трудно найти что-то принципиально новое. Еще родоначальник западноевропейского консерватизма Эдмунд Берк писал, что "к ошибкам государства должно относиться как к отцовским ранам - с уважительным благоговением и трепетной заботой".

Последние годы очень много говорилось о том, что в стране построена почти идеальная система, обеспечивающая полную бесконтрольность правящей элиты при сохранении внешних атрибутов политической свободы. Про власть можно говорить все что угодно, но это никак не мешает ей делать все, что она считает нужным. Чтобы критика власти не могла составить для нее реальную угрозу, государству достаточно контролировать "командные высоты" в информационном пространстве. А вытесненная на периферию критика способствует лишь "выпусканию пара". Однако в длительной исторической перспективе это не так.

На самом деле свобода критики является эффективным средством противодействия беззаконию власти даже при отсутствии реального механизма пресечения такого беззакония через судебные процедуры или смены беспредельничающей власти через выборы. Казалось бы, власть может полностью эту критику игнорировать. Ведь все суды, избиркомы и "большие СМИ" у нее схвачены. Но в результате в обществе распространяется отвращение и презрение к власти. Управлять обществом, презирающим власть, становится все труднее. Такое управление не может быть эффективным. Государство действительно слабеет.

Если власть и дальше игнорирует общественное мнение, презрение к ней рано или поздно выливается в действие. И тогда с неправедными судьями и прочими представителями власти разбираются, не руководствуясь статьями всевозможных кодексов, а в порядке революционного правосознания и революционной совести. О чем совершенно справедливо беспокоится г-н Маркин. Вот только бороться с этой угрозой он хочет не путем устранения причин роста напряженности и противостояния в обществе, а путем лишения общества возможности публично выражать свое отношение к беззаконию властей.

Фактически г-н Маркин заявил, что свободная публичная критика карательных государственных структур вредна в принципе. Идея сделать так, чтобы "статус, погоны и мантии" сами по себе исключали постановку вопроса о незаконности действий их носителей, распространена в фашистско-хунвейбиновском крыле "партии власти" уже давно. За чередой "веселых законов", которые успели напринимать наши дурацкие депутаты прошлым летом, как-то забылось, что уже тогда они выдвигали различные инициативы на эту тему. И говорили все о том же: об огульной критике, которая подрывает авторитет государственных институтов.

Задачу они поставили не из простых. Советская система в принципе отрицала право на легальное политическое соперничество с правящей группой. Поэтому универсальные формулировки об "антисоветской пропаганде" и "клевете на общественный строй" покрывали все возможные случаи выражения несогласия. Нынешний режим право на оппозицию формально признает и отказаться от этого не готов. Он выстраивает юридический механизм, позволяющий конкретные случаи критики властей "по отдельности" объявлять противоречащими каким-то конкретным законам.

В этом деле СКР уже стал настоящей творческой лабораторией. Леонид Развозжаев указывает на мучившего его сотрудника правоохранительных органов - и немедленно получает статью о ложном доносе. Группа экспертов по заказу президентского Cовета по правам человека составляет заключение о незаконности приговора Ходорковскому - и получает обвинение в составлении заведомо ложного заключения с целью воспрепятствования правосудию. Заведомо ложно оно именно потому, что оценивает как неправосудный приговор суда, считающийся заведомо истинным. Фактически объявляется преступлением любое оспаривание позиции гособвинения и решения суда.

В конце концов, любое публичное заявление о незаконности действий чиновника, полицейского или судьи есть обвинение должностного лица в совершении преступления. И если вы не имеете на руках судебного решения, подтверждающего вашу правоту, - это статья о клевете. А необходимое судебное решение не может быть принято потому, что без такого решения ваше заявление - заведомая клевета. И так далее. Рассказывайте потом их судам про ваши оценочные суждения.

Так, может, и не надо им ничего рассказывать? То есть рассказывать, конечно, надо, но не им. Все доказательства абсурдности обвинений и жульничества с законом должны обращаться не "схваченным" судам, а обществу. Чтобы любой политический процесс стал средством агитации против режима. Средством распространения отвращения и презрения к нему. Средством подрыва, ослабления и разрушения созданных им шулерских государственных институтов. А на хитроумные манипуляции их следователей, прокуроров и судей пора просто перестать обращать внимание. На текущий момент можно считать доказанным то, что им ничего не докажешь. И это их проблема – доказать обратное.