Мочь-то Россия много чего может, но все больше на словах.

Товарисч,а как же ваше любимое кресло в оон и ваше,не менее любимое- 'а баб-яга против'?

2008-02-18 21:00:18

Что будешь делать если не признает?Международное право кончилось.ООН больше никакой роли не играет.=============а вааще хто такие ООН, Евросоюз,США, Англии. франции, Австрии и прочие Шведы ?! Независимость Косово НЕ ПРИЗНАЛИ ДЕМОКРАТЫ ПУХТИН И КИМ ЧЛЕН ИР!

Ты шо, в сортире? Эвон где вас, холопов, Путин держит.

Папу то Россия признать за маму может, а вот Приднестровье за независимую страну - ну, никак. Кишка тонка, да суверенность особая - болтовня одна.

вот угнетаемых русских в туркмениях непризноють.

Да, умен херр Свободный. Геополитик... Свободный от от ума и предрассудков.

А ты приди и возьми свободу то!Только в борьбе за право обретается право.

и приду

Он уже знает...

Ничем Россия не ответит. В этом сможем убедиться очень скоро. Сил нет у России отвечать.

Газ прекратит добывать? Самый страшный ответ. Бугага.

ДАЕШЬ НЕЗАВИМИСОТЬ КАЛИНИГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ !!! УСТАЛИ МЫ ОТ ВАС СОВКОВ.

Я не пытаюсь изменить ситуацию , я на вас дураках стресс снимаю:)

А ситуация сама нормализуется.

До чего убогий этот херр Свободный. Мыслей у чувака совсем нет, одни лозунги из американских таблоидов и оскорбления.

Кемьську волость хотим!

Комиссар Петр. Звучит.

)))

маладца, даром что в лаптях )))

А хде бешеный эстонец? Неужели в психушку наконец уложили?

А если говорить о партизанской войне в безлесных горах идет в Чечне. Кстати, только в Чечне сегодня – после двух войн – существуют такое хозяйственное положение и такое бедное и униженное население .Некий Кагарлицкий в «Новой газете» выступил с планом ввода в Чечню «международных сил».Многие независимо от Кагарлицкого выступаю за размещение в Чечне международных сил. Не видять никакого другого способа остановить этот каждодневный фашизм, это уничтожение людей по национальному признаку.Армии иностранных государств, не будет приказа и не будет причины для организации геноцида чеченского народа. Почему чеченцы должны солидаризироваться с фашиствующим режимом Ельцина и Путина, ограбившим свой российский народ и уничтожающим голодом, холодом, недостатком медикаментов, социальными болезнями и искусственно вызванным валом преступности по миллиону сограждан в год ? Правящий в России путинский режим – это откровенно марионеточный режим, режим руссизма, проводящий политику терроризма. Разве не режим Путина выступил основным стратегическим союзником США в Афганистане, вооружив войска Исламского фронта (переименованного для западной аудитории в «Северный альянс») – главного производителя опия-сырца в мире? Разве не режим Путина – в точности как режим Буша – насаждает шовинизм, расизм, ксенофобию, практикует терроризм, фабрикует уголовные дела против своих политических противников? Режим Путина даже не скрывает уже своего марионеточного характера. Отвечая в декабре в ходе шоу «Президент общается со своим народом» на заранее просеянные и подготовленные вопросы, Путин с предельным цинизмом на вопрос о бедственном положении в России науки и образования заявил: всё, дескать, в порядке – ведь находят себе работу наши ученые и выпускники наших вузов на Западе.Правительству в ведущейся империалистической войне, а какую же еще войну, если не империалистическую и колониальную ведет крайне правый режим Путина на Северном Кавказе – национально-освободительную, что ли?. Варварский заповед полностью восприняли путинская пропаганда: «Я люблю тебя Империя, царство грязи и насилия!». Им нужно чувствовать себя высшей расой nвот им и хочется отыграться на чеченцах. Поэтому они с готовностью повторяют весь арсенал античеченской путинской пропаганды: чеченцы – звери, террористы; за их спиной стоят Вашингтон и «международный исламский терроризм» одновременно; в Чечне при Дудаеве русское население подвергалось геноциду и изгонялось; чеченцы создали «криминальное государство», не умеют работать, а умеют только грабить и похищать людей; и т.п. При этом Джохар Дудаев был вовсе не засланным из-за границы антисоветчиком, а, напротив, был советским генералом, командовавшим дивизией дальней стратегической авиации (а на такие должности дураков и авантюристов не брали – к ядерному оружию кого ни попадя в СССР все-таки не подпускали), что сам Дудаев неоднократно публично осуждал развал Советского Союза советской номенклатурой и говорил, что если бы не Беловежская пьянка, то он бы, Дудаев, никогда бы никакой национальной независимостью Ичкерии не занялся бы. Промолчат шовинисты и о том, что Дудаев вообще не собирался реставрировать в Чечне капитализм, а намеревался устроить некий «социализм, не извращенный ворами, расхитителями и крохоборами», и о том, что даже боевой чеченский гимн «Свобода или смерть» является всего-навсего напоминание чеченцам как защишать родину. Тщательно замалчивают, конечно тот факт, что Дудаев не допустил приватизации в Ичкерии при своем правлении. Более того, он добился сохранения субсидированных твердых цен на основные продукты питания и товары народного потребления. И все это происходило в то самое время, когда во всей остальной России Ельцин, Гайдар, Чубайс и Ко устраивали «шоковую терапию», «отпускали цены», добивались 2000-кратной инфляции и активно разворовывали («приватизировали») государственное имущество. Чем же можно объяснить такую странную позицию российского населения: поддержку российской бюрократ-буржуазии в ее конфликте с Чечней, экономика которой оставалась построенной на советских принципах? Ничем, кроме национализма, ничем, кроме многократно и в самых крайних выражениях осужденного и обруганного Лениным русскоговеликодержавного шовинизма, это объяснить невозможно. Дудаев контролировал территорию республики, реальную власть на местах осуществлялась.Агентура советского КГБ превращенноn в отряды вооруженных людей, по сути, банды. Например, Лабазанова или Гантамирова. Того самого Гантамирова, которого Дудаев хотел расстрелять, а российские власти посадили сначала за бандитизм в тюрьму (что логично), а затем, наоборот – выпустили и назначили вторым лицом в Чечне (пока он не поцапался с Кадыровым, тоже, между прочим, не кем-нибудь, а верховным муфтием в дудаевской Ичкерии, провозгласившим «газават»). Изгонялись ли русские из «независимой» Чечни? Изгонялись. Но только не официальной дудаевской властью, а местными бандитскими группировками. Это были и русские, и армяне, и украинцы, и евреи, и осетины, ни разу не задались вопросом: а почему эти «страшные» чеченцы не изгнали полностью население казачьих станиц равнинной Чечни? – это же куда больше имущества можно захватить, чем в отдельных квартирах в Грозном. А ответ прост: потому что живущие в равнинной Чечне, русские, и армяне, и украинцы, и евреи, и осетины продавали свои дома за бешенные деньги и уежали добровольно.Когда надо было начать войну,ФСК поработала.Чеченские терские казаки, например, входят в тейп гуной. В тейп варандой традиционно принимались русские крестьяне, бежавшие в Чечню от крепостной зависимости (их было немало – вся артиллерия Шамиля обслуживалась именно этими беглыми), почему варандой до сих пор в Чечне дразнят «русским тейпом». Почему вообще война идет именно в Чечне? Почему не в Адыгее, не в Карачаево-Черкесии, не в Кабардино-Балкарии? Потому же, почему Чечня была единственным местом, где сталинские репрессии вызвали партизанское движение (которое сталинская пропаганда потом выдала за «пособничество Гитлеру»). Именно потому, почему из чеченцев (и ингушей) Орджоникидзе составил «передовые группы» для разворачивания повстанческого движения в меньшевистской Грузии. Именно потому, почему последний абрек на Кавказе был убит именно в Чечне. Чечня – социально уникальное явление. На всем Кавказе царизм по мере покорения кавказских народов прибегал к тактике подкупа и интеграции местных феодалов (князей, беков и т.д.) – их «аристократическое происхождение» признавалось, они уравнивались в правах с российским дворянством и аристократией, их наделяли специальными привилегиями (религиозной и судебной автономиями и т.п.). И только в Чечне это оказалось невозможным (почему Чечня и стала оплотом Шамиля). В Чечне в XVII–XVIII вв. произошла своеобразная «крестьянская революция»: крестьяне прогнали феодалов (и своих, и пришлых – дагестанских и кабардинских) и зажили самоуправляющимися общинами. Это и есть тейпы. Фактически чеченцы вернулись ко временам «военной демократии». Специалисты называют общественное устройство Чечни «горскими демократиями» (в XIX в. их называли также «республиками», «конфедерациями общин» и т.д. – отдельные общины, действительно, часто – особенно в случае военной опасности – объединялись в конфедерации; «горские демократии» существовали также в нескольких соседних с Чечней районах Дагестана и у части адыгских племен, но там они почти везде были не результатом «крестьянской революции», а, напротив, следствием не произошедшего еще перехода от общинного строя к феодализму). Чеченские «горские демократии» были чем-то вроде воплощенного идеала народников и эсеров. Частная собственность за землю была отменена, земля принадлежала всей общине, тейпу – и даже имам Шамиль позже вынужден был с этим считаться: он запрещал, чтобы кто-нибудь из его назначенцев (наибов) называл землю «своей»; леса, пастбища, воды находились в общей собственности; пахотные земли община (джамаат) передавала отдельным семьям в пользование, тейп каждую весну перераспределял земли. Все члены общины (уздени) были равны, все основные вопросы решались общим собранием мужчин-узденей, все должности носили выборный характер (позже Шамиль, конечно, назначал наибов – но он ни разу не рискнул назначить наиба в Чечне вопреки воле тейпов). Уравнительные тенденции в чеченском обществе после «крестьянской революции» носили настолько «агрессивный» характер, что даже вылились в обычай «байтал вакхар». В соответствии с этим обычаем в том случае, если у какой-то семьи в тейпе поголовье скота начинало превышать некую «среднюю норму», старейшины собирали совет тейпа, который устанавливал, действительно ли имело место такое превышение. Если совет решал, что да, собирался весь тейп и делил имущество «провинившегося» между членами тейпа, оставляя разумную долю и самому хозяину. Как часто бывает при феодализме, «крестьянская революция» в Чечне носила религиозную окраску: протекала под лозунгами суннитского тариката Накшбандийя (вылившегося на Северном Кавказе в «мюридизм», про который мы все учили в школе – во всяком случае, те из нас, кто учился в советской школе), истолкованными в радикально-уравнительном ключе (все мусульмане – равны, ни один мусульманин не может быть чьим-либо рабом). Именно потому Чечня была последним оплотом Шамиля, что свободные чеченцы рассматривали царскую оккупацию еще и как насаждение феодальных порядков (этим еще до провозглашения имамата успешно воспользовался знаменитый шейх Мансур, который, конечно, никаким «шейхом» не был – чеченцы, напоминаю, всех своих «шейхов» прогнали – и чеченцы его так не именовали: они его называли его настоящим именем Ушурма; Ушурма был узденем из села Андара из тейпа элистанджи; когда царские войска захватили в плен Мансура-Ушурму, они с изумлением обнаружили, что все имущество этого «шейха» было таким: два коня, два быка и жалкая хижина!). «Горская демократия» сформировала особый тип личности чеченца-мужчины, который исследователи пытались определить терминами «горский аристократизм», «крестьянский аристократизм», «демократический аристократизм». Чеченец-уздень превыше всего ценил свой статус свободного, свое достоинство, а нормы тейповой «горской демократии» прямо предписывали ему защищать это достоинство силой оружия, что автоматические делало сообщество мужчин-чеченцев сообществом воинов, – и их с детства воспитывали как воинов (подобно сословию рыцарей в средневековой Европе или самураев в средневековой Японии). Каждый чеченец считал себя равным князю – поскольку над ним не было князя (в отличие от соседних народов). Само слово «уздени» – оьзди нах – первоначально значило «благородные люди» (условно говоря, «дворяне»), после «крестьянской революции» оно стало означать «свободные и равные» (то есть «дворянами» стали все). Это делало менталитет чеченского крестьянина очень похожим на менталитет средневекового дворянина (включая и соответствующие отрицательные черты – например, презрение к несвободным, впрочем, любой несвободный, осмелившийся восстать против хозяина, автоматически в глазах чеченца возвышался до равного). Личное достоинство и достоинство семьи обеспечивались не только поведением каждого узденя, но и поддержкой большой семьи и тейпа (включая обычай кровной мести), а также затем и религиозной общины. Неизбежный в такой ситуации «заносчивый» индивидуализм как раз уравновешивался мюридизмом (поскольку каждый мюрид добровольно выбирал себе наставника и добровольно налагал на себя ограничения). Кстати, так же, как и в представлении средневековых феодалов, в представлении чеченцев война и захват собственности противника рассматривались как «молодечество», а захват пленника с целью выкупа – как норма. А если за пленника не хотели платить выкуп, это означало, что такой пленник не нужен своей семье, роду, тейпу, – и, значит, его можно продать в рабство за пределы Чечни. При этом степень «корыстности» чеченцев по отношению к пленным не стоит преувеличивать: тех пленных, за которых заведомо нельзя было получить выкуп или продать «на сторону» (в основном тяжело раненых и увечных), чеченцы оставляли у себя и, подлечив, как правило, определяли в пастухи. Со временем практически все пленные этой категории находили себе жен среди чеченских женщин и принимались в тейпы. Как раз в сталинистской прессе вокруг этой темы нагромождена куча измышлений: дескать, у чеченцев всегда была «набеговая экономика», они никогда не работали, а жили исключительно грабежом соседей. Отчасти эти сказки о «набеговой экономике» сталинисты взяли прямо из колонизаторской литературы царской России: у дореволюционных авторов получалось, что когда находившиеяся под покровительством русского царя кумыкские или дагестанские феодалы совершали нападения на чеченские земли – это были не набеги, это были вполне законные экспедиции на «дикую территорию», расширяющие сферу влияния русского царя (в том числе и неожиданным образом: несколько чеченских тейпов, спасаясь от набегов дагестанских феодалов, переселились на контролируемую Россией равнину). Зато когда чеченцы совершали ответные нападения. Между тем, вообще никакой «набеговой экономики» никогда на Кавказе не существовало – ни у одного народа. Основой экономики всегда было сельское хозяйство – горное животноводство и земледелие. «Набеговость» вообще связана с военной демократией – и присуща практически всем народам на этой стадии развития (это еще Энгельс выяснил на примере древних германцев, ирокезов и т.д.). Тем более, повторю, если это совпадает с относительным перенаселением. «Набеговость» чеченцев в дореволюционной литературе сильно преувеличивалась – потому, в первую очередь, что чеченские набеги были обращены в значительной степени на север, на контролируемые Россией территории или на территории зависимых от России местных феодалов. А вот дагестанцы совершали набеги в основном на территорию Грузии, почему в Грузии несколько веков существует устойчивое мнение, что набегами жили в основном дагестанцы (в первую очередь, Аварское ханство и вообще аварцы). Отчасти дело здесь и в том, что сами чеченцы расценивали русские военные экспедиции на чеченскую территорию именно как набеги (никаких принципиальных отличий между такой экспедицией и набегом действительно не было). Первые крупные экспедиции такого рода (мелкие не считаю) были проведены еще в 1718 и 1722 гг., а в 1758 г. Россией была предпринята военная экспедиция в глубь Чечни. Вообще же, чеченская «набеговость» отличилась от «набеговости» соседних народов. Дело в том, что именно у чеченцев «набеговость» носила в основном форму переселенческую: резко возросшее население, которому не хватало сельскохозяйственных земель, стало переселяться на равнину (сегодняшняя равнинная Чечня) и осваивать тамошние земли (до того это были в основном леса и лесостепи). Так в равнинной Чечне столкнулись военно-политическая, территориальная и в меньшей степени хозяйственная экспансия России с сельскохозяйственной переселенческой экспансией чеченцев. Недостаток земель в горной Чечне к тому времени дошел до того, что некоторые тейпы остались вообще без земли – эту землю отняли у них более сильные тейпы. Именно безземельные тейпы (махк-бацу) и начали переселяться на равнину. Стремясь на новых местах сохранить независимость, они вели себя исключительно воинственно, давая отпор всяким попыткам установить над ними феодальный контроль и отвечая ударом на удар – то есть набегом на набег. Особенноевозмущение у дореволюционных авторов вызывало то, что даже в случаях, когда чеченских переселенцев удавалось поставить «под контроль» (то есть в феодальную зависимость), они, окрепнув и увеличившись численно, неизменно восставали и воссоздавали на новых местах структуру «горской демократии». Исключительный же рост населения именно в Чечне объяснялся, видимо, тем, что именно чеченцам удалось добиться больших, чем у соседей, успехов в выращивании ячменя (что позволило, помимо прочего, увеличить поголовье лошадей – а к тому времени чеченцы прекрасно освоили такую породу, как кабардинская лошадь), практически полностью перейти с коз на крупный рогатый скот (чеченцы освоили такие местные, идеально приспособленные для кавказского высокогорья, породы, как хевсурская корова и балкарский бык – а где бык, там и плуг) и, наконец, более, чем соседям, преуспеть в садоводстве и пчеловодстве. В результате рождаемость увеличилась, а детская смертность сократилась. Когда дети этого «бэби-бума» выросли, им в горной Чечне уже не хватало ни земли, ни скота, ни еды, ни денег для калыма. А поскольку положение женщины в чеченском обществе было (и остается) неравноправным (особенно со времени введения ислама; в доисламский период, насколько можно судить, женщины, если в семье не оставалось мужчин, брали на себя мужские функции, в том числе функции воина, женщины-воины в чеченских преданиях назывались «мехкари», мехкари даже командовали отрядами), на женатого мужчину возлагалась обязанность содержать и кормить семью – даже и криминальным, с точки зрения современных законов, способом. Однако эта функция – вторичная, вынужденная; первично чеченский мужчина (неженатый) – воин, свободный вооруженный человек, защитник. С этими национально-психологическими особенностями связано распространение в Чечне абречества и то исключительное уважение, которым в Чечне пользовались абреки, считавшиеся народными героями. Абреки вели индивидуальную войну с царскими властями десятилетия спустя после поражения Шамиля – знаменитейший Зелимхан Харачоевский (для чеченцев – симвом сопротивления царской администрации), погиб только в ноябре 1913 г. После революции 1905 г. абречество в Чечне приобрело массовость и открыто социальный характер. По сути это была, в соответствии с определением Ленина, партизанская война в условиях отступления революции. Именно абреки возглавили в Чечне первые повстанческие отряды во время Революции 1917 г. и Гражданской войны. Асланбек Шерипов возглавил отдельную Чеченскую Красную Армию, которая вместе с войсками Терской Советской Республики разгромила в ноябре 1918 г. под Грозным белогвардейцев-бичераховцев, а с приходом Деникина ушла в горы и развернула партизанскую борьбу.Чеченцы считались на Северном Кавказе оплотом Советской власти. В 20-е гг. советское руководство выселяло из северной Чечни антисоветски настроенных казаков и селило на их землях просоветски настроенных чеченцев из горных районов. Вся «новая интеллигенция» Чечни была настроена революционно и просоветски. Первый удар по благоприятному отношению чеченцев к Советской власти нанесла коллективизация. Как раз против собственно коллективизации чеченцы совершенно не возражали, обобществление земли было ими воспринято с одобрением: по чеченским представлениям, земельные угодья и так являлись коллективной (общинной, тейповой) собственностью. Тем более что сплошь и рядом тозы и колхозы в Чечне складывались по тейповому признаку (это называлось «кубы»). В Чечне были распространены не только тейповые колхозы, но даже тейповые райкомы партии! Однако коллективизацию скота, птицы и – особенно – садов и огородов (с последующим вывозом полученного продукта неизвестно куда) население горной Чечни восприняло с ужасом: все знали, что в суровых условиях горной зимы это означает смерть. В ответ вспыхнула целая серия стихийных восстаний, крупнейшим из которых было восстание под руководством Шиты Истамулова. Восставшие в целом добились своего: власти пошли на попятный, заключили с повстанцами в 1930 г. официальное соглашение о прекращении боевых действий, пообещали «исправить ошибки» и «прекратить произвол» и не преследовать участников восстания. Однако власть обманула повстанцев: сложившие оружие крестьяне были репрессированы, Ш. Истамулов был застрелен сотрудниками ОГПУ. После этого его брат Хасан Истамулов организовал партизанский отряд, который действовал с 1931 по 1935 г. Наконец, Чечня была единственным регионом, где в конце 30-х в ответ на сталинский массовый террор развернулось партизанское движение, которое возглавили юристы Хасан Исраилов и МайрбекШерипов (брат Асланбека Шерипова). В августе 1937 г. в Чечне была проведена операция по «устранению антисоветских элементов». За месяцев республике было арестовано свыше 10 тыс. человек: практически поголовно вся «новая чеченская интеллигенция» – и та, что с восторгом встретила революцию, и та, что сформировалась за годы Советской власти; поголовно все местное руководство чеченского происхождения; подавляющее большинство «красных партизан». М. Шерипов и Х. Исраилов не были арестованы по случайности – и оба сделали из происходящих событий одинаковый вывод, а именно, что в СССР произошел государственный переворот, и переворот этот произведен Сталиным. На практике в Чечне развернулось два параллельных восстания (в частности, М. Шерипов контролировал районы Шатоя и Итум-Кале), поскольку программные и идеологические представления Шерипова и Исраилова не вполне совпадали. Хасан Исраилов было блестящим пропагандистом и писал Сталину открытые письма, в которых обвинял «отца народов» в предательстве идеалов революции, убийстве Ленина, воровстве, фашизме и желании восстановить Российскую империю и стать в ней царем. Сотрудники НКВД впадали в ступор от содержания писем Исраилова и боялись передавать их по начальству. Х. Исраилов даже образовал в занятых его партизанами горных районах Чечни Временное народное революционное правительство Чечено-Ингушетии. М. Шерипов же полагал, что выходом из создавшегося положения может быть только государственная независимость Чечни, и считал нужным дистанцироваться (после нападения Германии на СССР) и от Сталина, и от Гитлера. Оба восстания были подавлены силами регулярных частей и авиации, разбомбившей мятежные аулы. Уцелевшие партизаны стали абреками, многие из которых умудрялись вести индивидуальную партизанскую войну даже после депортации чеченцев. Последний чеченский абрек – Хасуха Магомадов, ушедший в горы в 1939 г. и состоявший в отряде Х. Исраилова, – вел индивидуальную войну с властью до 1976 г. (!). 28 марта 1976 г. Хасуха Магомадов, 71-летний старик, был застрелен у кладбища села Беной. Он сам выкопал себе могилу, установил рогатку для винтовки (старик был так слаб, что не мог стрелять без подпорки) и сознательно принял бой в окружении, отказавшись сдаться. По официальным данным КГБ, абрек был тяжело болен и настолько истощен, что весил лишь 36 кг. Удивительно, но в ночном бою ему удалось застрелить одного человека. С традиционной чеченской точки зрения, Хасуха был героем, поскольку воевал как абрек, за идею, а представители власти, убившие его, опозорили себя: всем было очевидно, что старик пришел на кладбище умирать (он даже послал записку брату с просьбой похоронить его), надеясь, что ему дадут умереть своей смертью (по чеченским обычаям, укрывшийся на кладбище преследуемый неприкосновенен). В сталинистской прессе, оправдывающей, естественно, депортацию чеченцев, наворочена также масса измышлений о Чечне в годы Великой Отечественной войны. Чеченцы, дескать, уклонялись от мобилизации на фронт, массами добровольно сдавались в плен фашистам, поголовно сотрудничали с оккупационными властями и даже подарили Гитлеру белого жеребца. Между тем, на фронте воевало 40 тыс. чеченцев – и никаких «массовых переходов» на сторону Гитлера не было и не могло быть: нарушение воинской присяги противоречило традиционным представлениям чеченцев о мужском поведении (даже в Афганистане, где чеченцы вынуждены были воевать с единоверцами, не было случая, чтобы чеченец – военнослужащий Советской Армии перешел на сторону врага). 10 тыс. чеченцев ушло в народное ополчение. Дважды в 1942 г. и еще раз в мае 1943 г. в Чечне объявлялся добровольный призыв в Красную Армию – и каждый призыв давал 2 тыс. бойцов. 50 тыс. человек (в основном чеченцев) работало на создании оборонных рубежей Грозного. Чеченцы дали стране 50 Героев Советского Союза. Более того, достаточно просто посмотреть на карты Великой Отечественной, чтобы установить, что ни с какими фашистскими оккупантами чеченцы сотрудничать не могли, потому что… территория Чечни никогда не была оккупирована фашистами (гитлеровцы смогли захватить лишь незначительную часть Ингушетии – Малгобековский район)! Точно таким же вымыслом сталинской пропаганды, удивительно живучим и много раз тиражировавшимся и после смерти Сталина (в последний раз – Н. Горбачевым в романе, опубликованном в журнале «Москва» в 1989 г.), является легенда о белом коне, якобы подаренном чеченцами Гитлеру. Поскольку Чечня, повторю, оккупирована гитлеровцами не была, чеченцы просто физически не могли ничего преподносить в дар оккупантам. На самом же деле белого скакуна по кличке Шоулох собирался преподнести в дар Гитлеру назначенный оккупантами «верховным правителем Кабарды» Якуб Бештоев. При этом неизвестно, получил ли Гитлер этот подарок – по некоторым данным, местные подпольщики коня отравили. Кстати сказать, именно кабардинцев-то Сталин как раз и не депортировал! Поэтому депортация чеченцев заведомо не имела никакого отношения к войне, а была массовым наказанием за антисталинское восстание. И депортация эта проводилась вовсе не с целью ликвидации партизанского движения в горной Чечне – к тому времени восстание было подавлено, и, даже по официальным данным НКВД, в горах оставалось не более 335 абреков («политбандитов», по официальной терминологии). Хочу специально указать, что депортация сопровождалась бессудными казнями тех, кто пытался скрыться или отказывался переселяться, а также тех, кто сам не мог идти – стариков и больных (причем их не только расстреливали, но и топили). К концу февраля 1944 г., когда на перевалах лег снег, что препятствовало вывозу депортируемых из ряда районов горной Чечни, несколько 700 жителей села Хайбах и окрестных хуторов, были загнаны в конюшню колхоза им. Л.П. Берия в Хайбахе и сожжены заживо. Чем это отличается от Хатыни, Лидице и Орадура? И трудно себе представить, чтобы чеченцы забыли Хайбах. А ведь бойня в Хайбахе никогда не была официально осуждена, и никто никогда не принес за это чеченцам извинения. Если мы не хотим строго научно подходить к чеченскому конфликту, мы должны понимать и учитывать специфичность и уникальность чеченской истории, чеченской культуры, чеченской ментальности. Если мы хотим строго научно подходить к чеченскому вопросу, то мы должны подвергнуть тему диалектическому и классовому анализу и, в частности, ответить самим себе на следующие вопросы: 1)каков характер Чеченской войны, является ли она войной между разными классами и разными социальными системами, и если нет – является ли она войной справедливой, и с чьей стороны (то есть является ли она войной империалистической, колониальной, или национально-освободительной); 2)в чьих интересах ведется война; кому (каким классам и социальным слоям) она выгодна; 3)кто является классовым врагом трудящихся России. Итак, является ли война в Чечне войной между разными классами или разными социальными системами? Очевидно, нет. В Чечне не существует ни «Коммуны», ни «Чеченской Социалистической Республики». Далее, является ли война в Чечне со стороны чеченцев империалистической и колониальной? Даже смешно. Всем понятно, что чеченское руководство не ставило и не ставит себе целью захватить Россию, провозгласить у себя в горах Великую Чеченскую империю и превратить Нечерноземье, Поморье, Сибирь и Дальний Восток в свои колонии. А вот со стороны российской власти война как раз носит империалистический и колониальный характер (как во времена царской России). Российские власти хотят принудить весь чеченский народ жить в составе российского государства, притом Чечня неопределенное время должна существовать в качестве неравноправного, контролируемого вооруженной силой субъекта федерации .Между тем, чеченцы являются автохтонным населением Чечни: уже в армянских источниках VII в. сообщалось, что территорию современной Чечни населяет народ «нахчаматьян» (самоназвание чеченцев – нахчо). Чеченцы были насильно – после долгой и кровопролитной Кавказской войны – включены в состав Российской империи. Прославляемый в советских исторических трудах за свободомыслие и близость к декабристам генерал Ермолов покорял Чечню при помощи чудовищных по жестокости, типично колонизаторских методов: вырубал леса, уничтожал скот, сжигал посевы, разрушал до основания аулы и вырезал поголовно их жителей – а те, которые не мог разрушить, блокировал и дожидался, когда все население умрет от голода. Российская армия, видимо, первой в мире придумала в ходе «замирения» Чечни стратегические деревни – население «немирных» районов сгонялось на равнину (или на Черноморское побережье) – и блокировалось армией, после чего оккупанты наблюдали, как «немирные» вымирали от голода и болезней. Далее: в чьих интересах ведется война, каким классам (социальным слоям, группам) она выгодна? Ну уж никак не наемным работникам России и Чечни – они от этой войны ничего не получают. Кто же получает прибыль от Чеченской войны? Во-первых, российское политическое, экономическое и военное руководство: в Кремле, Москве и Чечне разворовываются грандиозные государственные деньги – пока идет война, практически невозможно наладить учет и контроль, поэтому российская бюрократ-буржуазия без всякого страха присваивает государственные кредиты (на закупку оружия, на материально-техническое обеспечение войск, на «восстановление Чечни»). Это легальная кормушка: сам Путин, придя к власти, публично посетовал, что неизвестно, куда делись 5 млрд долларов, направленных на восстановление Чечни, – и развел руками (дескать, и искать не будем: что с воза упало – то пропало, амнистия!). Разворовываются и перепродаются «налево» и материальные ценности: ГСМ, обмундирование, продукты, медикаменты, наконец, оружие – кто-то же продает чеченским боевикам новейшие, только что с завода, вооружение и боеприпасы. Разворовывается нефть (собственно, война и началась в значительной степени из-за нефти). Наконец, война создает возможность просто грабить местное население и облагать его незаконными поборами. Кончится война – исчезнет эта кормушка. Однако всё, что украдено из госбюджета, – украдено из кармана наемных работников, рядовых налогоплательщиков: именно с них государство сдерет деньги (прямо или косвенно) на возмещение расхищенного. Второй заинтересованной стороной является марионеточное руководство Кадырова. Оно не только разворовывает государственные средства, но и присваивает нефтяные деньги (а также делится ими с Москвой и с армейским руководством – именно поэтому командующий Северо-Кавказским ВО генерал Геннадий Трошев отказался – в нарушение всей мыслимой субординации – переходить на должность командующего Сибирским округом: в Сибири никто не стал бы с ним делиться доходами от нефти!). Итак, в продолжении войны экономически, финансово заинтересованы военно-политические и бизнес-«элиты» как в Москве, так и в Чечне. Далее: кто является классовым врагом трудящихся России? То есть кто является их эксплуататором, кто присваивает производящийся ими прибавочный продукт, кто насаждает социальное неравенство, кто ограничивает их в социальных и гражданских правах. Очевидно, не чеченцы. Ни Ельцин, ни Путин, ни Абрамович, ни Потанин, ни Черномырдин, ни Дерипаска, ни Коган, ни Чубайс – и т.д., и т.д., и т.д. – не являются чеченцами. Враг трудящихся России – российская бюрократ-буржуазия. Точно так же враг трудящихся Чечни – чеченская бюрократ-буржуазия. Но и российская тоже. То есть рядовой чеченец в настоящий момент экономически, социально и политически испытывает двойной гнет: от своих «начальников» и от московских. Свои собирают с него налоги – и за каждый шаг и чих требуют мзду, а потом приходят российская армия и ОМОН – и отнимают все, что осталось. За две Чеченские войны в Чечне убито самое меньшее 350/370 тыс. человек. Из них тех, кто погиб с оружием в руках, – тысяч 17–18 . Остальные – мирные жители, жертвы массированных бомбардировок, артобстрелов, «зачисток». Действительно ли в число классовых интересов российских наемных работников входят массовые убийства по национальному признаку и уничтожение промышленного производства и инфраструктуры в Чечне? Репрессивные структуры российского государства не только осуществляют в Чечне геноцид. Они ежедневно творят самый натуральный уголовный произвол и ведут себя так, как могут себя вести только оккупанты – и оккупанты фашиствующие. Вот – выборочно – некоторые данные только за июль 2002 г. и только по г. Грозному и Курчалоевскому р-ну: 4 июля в Грозном российские военнослужащие ворвались в дом Ахмадовых (ул. Заболотного, д. 167), провели незаконный обыск и похитили М. Ахмадова. Дальнейшая судьба его, как и в большинстве аналогичных случаев, неизвестна; 6 июля в с. Цоцин-Юрт российские военные умышленно сожгли пшеничное поле в 150 га, принадлежащее колхозу им. Али Митаева; в ночь с 6 на 7 июля в с. Курчалой из своего дома сотрудниками милиции похищен А. Мангариев; 7 июля в Грозном в 1-м микрорайоне военнослужащие похитили Б. Тасуханова; 8 июля в Старозаводском р-не Грозного сотрудниками РУБОП задержан Х. Умалатов. Две недели он находился в ИВС РУБОП, подвергался пыткам и избиениям, от него требовали адреса родственников, которые могли бы заплатить выкуп. Убедившись, что таких родственников нет, нет и имущества (Умалатов проживал в «пункте временного размещения» (ПВР, лагерь беженцев) в Старопромысловском р-не), его отпустили, после чего он сразу попал в больницу; 9 июля в с. Гельдиген произведена «адресная зачистка». В ходе «зачистки» избито 40 местных жителей, большинство домов ограблено, 8 человек похищено (среди них один тяжело психически больной – А. Мусаев); 15 июля в Грозном на ул. Маяковского российская военная колонна открыла беспричинный и беспорядочный огонь по прохожим. Убит 1 местный житель, 4 ранено; 15 июля около с. Цоцин-Юрт было обнаружено захоронение с останками двух женщин. Захороненных удалось опознать как Э. Яхъяеву и М. Бетельгириеву, похищенных российскими военными 7 ноября 2001 г. при «зачистке» с. Сержень-Юрт; 17 июля в Грозном в Октябрьском р-не военнослужащими похищен А. Шаипов; 18 июля в Грозном российские военнослужащие похитили в ПВР (на ул. Новаторов) 17 беженцев, вернувшихся в Грозный из палаточных городков в с. Знаменском Надтеречного р-на; 20 июля в Грозном на ул. Курортная военнослужащие похитили двух братьев Цамаевых; 22 июля в поселке Катаяма Старопромысловского р-на Грозного военнослужащими похищен студент 5 курса Чеченского ГУ М. Висханов; 23 июля в Грозном на ул. Алексеева из своей квартиры российскими военнослужащими похищена Л. Байсуркаева; 24 июля в поселке Бутенко Старопромысловского р-на российские военнослужащие на двух БТРах подъехали к д. 17, окружили его, ворвались в дом и избили всех там находившихся, а затем похитили братьев Р. и Х. Хутиевых и их родственника З. Хункаева; 26 июля в Ленинском р-не Грозного российские военнослужащие ворвались в д. 3 по ул. Куротная и похитили 3 человек: Р. Байсарова, Б. Байсарова и Ш. Даудова; в ночь с 29 на 30 июля в Заводском р-не Грозного в поселке им. Кирова российские военнослужащие похитили М. Хасиева и А. Бакаева; 30 июля в Грозном на просп. Революции российские военнослужащие устроили облаву и похитили 7 человек, в том числе С. Чабаева, председателя Общества ветеранов Афганистана, и У. Оздамирова, солиста ансамбля «Вайнах». В этот список не вошли многие случаи убийств и похищений, совершенных неизвестными людьми в камуфляже и масках, относительно которых невозможно точно сказать, кто это был (но за которые чеченские боевики ответственности на себя не взяли). Иначе список был бы вдвое больше – и это только по Грозному и Курчалоевскому р-ну и только за месяц. Вы спросите: а зачем этих людей вообще похищают? А затем, чтобы взять с родственников выкуп. Сумма выкупа колеблется от 2 до 5 тыс. долларов. Поскольку у подавляющего большинства таких денег нет, как правило, похищенные «исчезают бесследно». Но, между прочим, за сумму в 500–700 долларов можно узнать у представителей карательных структур российского государства в Чечне местозахоронения похищенного – и, следовательно

забыл сказать, что все не признавшие страны контролируются кровавой гебней.

Куда без них

Ктож их забудет? Как мочили, та и будем мочить - имеем право в отличие от ЕСовцев и НАТОвцев. Только не чеченцев, а уродов которые с калашами расстаться не могут.

2008-02-19 14:11:39

"Тебе мысль в голову не приходила у обычного чеченца спросить, как он самозабвенно любит русских. После того, как у них вы убили больше сотни тысяч из миллионного населения? Для тупого. Это если в пропорции к населению России 14 миллионов. Представил, идиот? "===========================Мысль, КОТОРАЯ ЕМУ В ГОЛОВУ ПРИХОДИЛА УШЛА И ДОРОГУ ЗАБЫЛА: А САМ ОН МОЖЕТ ТОЛЬКО ТРЫНДЕТЬ, ЧТО СКАЗАНО В МЕТОДИЧКЕ ИЛИ ПОВТОРЯТЬ ЧТО СКАЗАЛИ ПО ПУТВ! После того, что гостеррористы натворили в Чечне, Дагестане, Ингушетии и Кабардинобалкарии вас там долго не забудут!