Об авторе: Вера Васильева – корреспондент портала "Права человека в России" (HRO.org). За репортажи в "Живом журнале" со второго судебного процесса по делу Алексея Пичугина в 2006 году была выдвинута на премию организации "Репортеры без границ" в рамках международного конкурса Best Of The Blogs – Deutsche Welle International Weblog Awards. Автор книги "Как судили Алексея Пичугина".

6 августа 2007 года федеральный судья Петр Штундер приговорил Алексея Пичугина к пожизненному лишению свободы в колонии особого режима. Именно такого приговора Генеральная прокуратура в лице обвинителя Камиля Кашаева требовала для бывшего сотрудника "ЮКОСа" уже трижды – начиная с 2005 года.

Судья постановил, что вина подсудимого полностью доказана, а все доказательства адвокатов в пользу невиновности их подзащитного отверг, назвав их несостоятельными. Оглашение приговора заняло пять часов. Его текст следовал за формулой обвинения Генпрокуратуры. Напомню, что Алексею Пичугину инкриминировали организацию убийств в 1998 году мэра Нефтеюганска Владимира Петухова и директора московской фирмы "Феникс" Валентины Корнеевой, а также организацию покушений в 1998 и 1999 годах на управляющего компании East Petroleum Handelsgas GmbH Евгения Рыбина. По версии гособвинения, поддержанной судом, Пичугин действовал, руководствуясь поручением топ-менеджера нефтяной компании Леонида Невзлина "и других неустановленных лиц из руководства "ЮКОСа", с которыми "вступил в преступный сговор в неустановленное время и в неустановленном месте".

Формулировки "неустановленные лица", "неустановленное время" и "неустановленное место" в обвинительном заключении, а вслед за ним и в приговоре повторяются многократно. Между тем это, по словам адвоката Алексея Пичугина Дмитрия Курепина, противоречит закону. "Часть 2 статьи 171 УПК РФ и статья 6.3 (а) Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод требуют подробного информирования обвиняемого о характере выдвинутого против него обвинения. В соответствии со статьей 73 УПК РФ подлежат доказыванию время и место как существенные обстоятельства совершения преступления. При отсутствии ответов на вопросы "когда?", "где?" обвинение не может считаться конкретным. Защищаться от неконкретного обвинения невозможно", – заявлял защитник, выступая в прениях сторон.

Сам Алексей Пичугин многократно заявлял утверждал и продолжает заявлять о своей полной невиновности и непричастности к приписываемым ему преступлениям.

Завершившийся судебный процесс по данным обвинениям – повторный. 21 февраля 2007 года Верховный суд РФ отменил приговор от 17 августа 2006 года, по которому Алексея Пичугина признали виновным в этих же преступлениях и осудили на 24 года заключения в колонии строгого режима. При этом на 9 листах кассационного определения из 27 высшая судебная инстанция России констатировала правонарушения, допущенные Мосгорсудом в отношении бывшего сотрудника компании "ЮКОС", во многом согласившись с доводами его адвокатов - в частности, с тем, что обвинительный вердикт строился на предположениях, а доказательства в пользу подсудимого отвергались без приведения на то оснований. И то и другое противоречит Уголовно-процессуальному кодексу.

Но, вместо того чтобы оправдать Алексея Пичугина и закрыть дело за недоказанностью его вины, Верховный суд удовлетворил требование Генпрокуратуры, посчитавшей приговор "слишком мягким", и назначил повторное разбирательство с новым составом суда, указав, что в случае признания подсудимого виновным к нему нужно применить более строгое название, чем 24 года лишения свободы. По мнению Алексея Пичугина, этим указанием Верховный суд нарушил в отношении него принцип презумпции невиновности.

На повторном процессе, вопреки кассационному определению Верховного суда, доказательная база прокуроров Камиля Кашаева и Киры Гудим не претерпела существенных изменений. Показания давали все те же свидетели обвинения, ссылаясь на третьих лиц, причем умерших, так что проверить, говорили ли эти лица приписываемые им слова, невозможно.

Правда, прежние показания обросли новыми подробностями, оказавшимися весьма на руку обвинению. Главными "козырями" Генпрокуратуры, как и в прошлом году, стали неоднократно судимые Геннадий Цигельник и Евгений Решетников. По итогам предыдущего судебного разбирательства оба признаны виновными и приговорены к длительным срокам заключения, в нынешнем же процессе они имели статус свидетелей. Именно Цигельник и Решетников назвали себя непосредственными исполнителями инкриминированных Алексею Пичугину преступлений.

Как рассказали Цигельник и Решетников на предыдущем судебном процессе, о том, что заказчиками убийств являются Алексей Пичугин и Леонид Невзлин, им говорили посредники Горин и Горитовский. Допросить этих посредников не представляется возможным, так как ни того, ни другого нет в живых.

В связи с этим защитник Дмитрий Курепин заявил: "В уголовном процессе, в зависимости от наличия или отсутствия промежуточного источника фактических данных, доказательства делятся на первоначальные и производные. Чтобы подтвердить вину, необходимы первоначальные доказательства. Производные же доказательства служат для проверки первоначальных и самостоятельной ценности не имеют". Ссылку на Горина и Горитовского защитник назвал производным, то есть не имеющим самостоятельной ценности доказательством.

Казалось бы, обвинение повержено. Но на повторном суде киллеры вдруг "вспомнили": якобы имела место и личная их (и их подельника Шапиро) встреча с руководством "ЮКОСа", на которой обсуждались преступные планы.

Подобное утверждение вызывает по меньшей мере удивление. Даже по детективным романам известно, что посредники для того и нужны, чтобы скрыть от исполнителей имена заказчиков. И нужна богатая фантазия, чтобы вообразить личную встречу высшего руководства крупнейшей нефтяной компании страны с уголовниками из провинциального города (Цигельник и Решетников – жители Волгограда).

Впрочем, на этом неожиданные признания Цигельника и Решетникова не закончились. Как в прошлом, так и в этом году адвокаты Алексея Пичугина предоставляли суду следственные материалы прокуратуры Ханты-Мансийского автономного округа, датированные 1999 годом. Из них следует, что истинными убийцами Владимира Петухова были некие Приходько и Попов, члены камышинской организованной преступной группировки. Имеются показания многочисленных свидетелей, видевших этих киллеров на месте преступления и впоследствии опознавших их по фотографиям, а также признательные показания самого Приходько. Николай Билан, занимавший в 90-е годы должность нефтеюганского межрайонного прокурора, не сомневался в виновности Попова и Приходько. Однако под суд эти лица не попали, поскольку сами были убиты неизвестными.

В отличие от Попова и Приходько, Цигельника и Решетникова на месте убийства мэра Нефтеюганска не видели. Обознаться невозможно: помимо прочих несовпадающих примет, все очевидцы вспоминали светлые волосы одного из киллеров, а Цигельник и Решетников темноволосые. К тому же свидетели говорили о мужчинах со славянской внешностью, а Решетников – выходец с Кавказа.

На прошлом судебном процессе прокуроры так и не смогли объяснить это очевидное противоречие. Однако теперь Цигельник очень кстати для гособвинения "вспомнил": оказывается, они с Решетниковым, когда совершали преступление, надевали парики и один парик был светлого цвета! Правда, стройную картину несколько смазал Решетников, признавшийся, что они с напарником надевали парики, когда следили за другим потерпевшим – Евгением Рыбиным. На прямой же вопрос прокурора Киры Гудим: "А при совершении преступления в отношении Владимира Петухова вы надевали парики?" – Решетников ответил отрицательно.

Любопытная статистика: Дмитрий Курепин подсчитал, что Цигельника допрашивали 24 раза, а Решетникова — 26 раз. И ни разу ранее они не давали показаний об изменении внешности.

Впрочем, все это ничуть не смутило судью Штундера, признавшего показания тех, кто видел Попова и Приходько, неубедительными, а слова Цигельника и Решетникова – заслуживающими доверия. Таких нестыковок в деле адвокаты нашли очень много, но г-н Штундер не принял их во внимание.

О методах получения признаний, подобных тем, что дали Цигельник и Решетников, рассказал на суде еще один свидетель по этому делу – Михаил Овсянников. (В результате прошлогоднего процесса он был признан соучастником убийства Валентины Корнеевой и приговорен к 10 годам лишения свободы.)

На предварительном следствии Михаил Овсянников признал свою вину и заявил, что убийство Корнеевой было совершено в интересах компании "ЮКОС". Но, выступая в суде, он отказался от этих слов и сказал: "Все показания против Ходорковского, Невзлина и Пичугина были даны мною под давлением следствия".

Осужденный сообщил, что следователи Генпрокуратуры возили его на место убийства Валентины Корнеевой (она была застрелена на лестничной клетке у своей квартиры). И силой, удерживая руку наручниками, заставили "показать" ею на дом жертвы, осуществляя при этом оперативную съемку. А потом приобщили полученные фотографии к делу в качестве "доказательства" вины Овсянникова.

Кроме того, следователи, по словам Михаила Овсянникова, угрожали ему в случае отказа от "сотрудничества" переводом в переполненную общую камеру СИЗО, где, по их выражению, "через два дня окочуришься". А также ставили оказание медицинской помощи в зависимость от лжесвидетельства против сотрудников "ЮКОСа" (у Михаила Овсянникова повышенное артериальное давление и серьезное заболевание единственной почки – гидронефроз).

Но все жалобы заключенного в прокуратуру заканчивались формальными отписками и отказами в возбуждении уголовного дела по факту незаконных методов следствия. Характерно, что эти показания Овсянникова на судебном заседании прокурор Кира Гудим встретила смехом.

Михаилу Овсянникову раньше вторил и осужденный Владимир Шапиро, который признался, что лично застрелил Валентину Корнееву, и заявил о полном раскаянии в содеянном. Сомневаться в этом признании не приходится – киллера в момент совершения преступления видел муж убитой. Однако весь вопрос в том, известны ли Шапиро истинные заказчики убийства. Ранее он это отрицал, называя только имя посредника (Сергей Горин). Но на повторном процессе вслед за Цигельником и Решетниковым стал указывать на сотрудников "ЮКОСа", при этом заметно путаясь и противореча себе в деталях.

Несмотря на эти противоречия, Петр Штундер в своем приговоре учел не прежние показания Шапиро (в которых он отрицал свою связь с нефтяной компанией), а последние (против Леонида Невзлина и Алексея Пичугина). По мнению судьи, Шапиро раньше не давал показаний против представителей "ЮКОСа", потому что они угрожали ему расправой, и заговорил только после предоставления ему государственной защиты.

Между тем из материалов дела следует, что защита государства была предоставлена Шапиро еще в начале прошлогоднего судебного процесса, на котором он тем не менее не дал показаний против сотрудников "ЮКОСа". Этот факт Петр Штундер оставил без внимания. Точно так же он проигнорировал и слова Владимира Шапиро в кассационной жалобе, адресованной в коллегию Верховного суда. В ней осужденный утверждал, что следователи обещали ему "манну небесную" за оговор Пичугина и Невзлина.

Кроме показаний этих свидетелей, в основу обвинительного приговора Петр Штундер положил показания бывшего начальника инвестиционного управления банка "МЕНАТЕП" Алексея Голубовича. В отличие от Цигельника, Решетникова и Шапиро, Голубович участвовал в процессе Алексея Пичугина впервые. И он, в частности, заявил, будто "Пичугина и Невзлина связывали неформальные взаимоотношения". Этот вывод свидетель сделал на основании того, что Алексей Пичугин однажды как работник службы безопасности "ЮКОСа" сопровождал руководство компании (и в том числе Леонида Невзлина) в поездке на Северный Кавказ.

На повторном процессе также выступили тамбовский рецидивист Игорь Коровников, получивший пожизненное заключение за серию убийств и изнасилований несовершеннолетних и другие тяжкие преступления; бывший сотрудник тамбовской милиции Олег Смирнов, приговоренный к семи годам колонии строгого режима за организацию преступного сообщества, превышение должностных полномочий и кражу; Алексей Пешкун, бывший работник фирмы Сергея Горина "Алгоритм". Эти многоразовые свидетели обвинения, в большинстве своем с богатыми уголовными биографиями, перекочевали в нынешний судебный процесс еще из первого дела Пичугина. Правда, с какой целью они допрашивались сейчас, непонятно, так как приговор по первому делу уже давно вступил в законную силу и его эпизоды не являлись предметом исследования в настоящем судебном заседании.

Сам Алексей Пичугин от дачи показаний на повторном (как, впрочем, и на предыдущем) судебном процессе отказался. "С потерпевшими по данному делу незнаком и не общался. Со "свидетелями" Цигельником, Решетниковым, Шапиро, Смирновым, Коровниковым никогда не встречался и даже не знал об их существовании. С Овсянниковым виделся один раз случайно, в феврале 1998 года, когда он привозил мне на свадьбу торт", – заявил он на судебном заседании 9 июля.

Не менее примечательными, чем показания свидетелей, оказались документальные "доказательства" по делу. К примеру, по ходатайству Камиля Кашаева к делу была приобщена ксерокопия паспорта Михаила Ходорковского, из которого следует, что тот родился 26 июня. А это, по мнению прокурора, доказывает, что Алексей Пичугин организовал убийство Владимира Петухова 26 июня 1998 года - "в подарок" на день рождения тогдашнему главе "ЮКОСа".

Обращая внимание судьи на логику прокурора, адвокат подсудимого Георгий Каганер, выступая в прениях, сказал: "Журналистка Анна Политковская была убита в день рождения президента России. Я далек от мысли, что он организовал это убийство. Так почему в одном случае мы называем такие выводы бредом, а в другом – нет?"

Однако судья счел совпадение даты убийства Петухова и дня рождения Ходорковского весомым доказательством вины Пичугина.

Еще одним важным для обвинительного приговора документом стала записка с адресом потерпевшего Евгения Рыбина, которая якобы была обнаружена следствием в паспорте Сергея Горина (после исчезновения супругов). Авторство этой записки гособвинители, а теперь и судья Петр Штундер, приписали Алексею Пичугину. С ее помошью исполнители якобы нашли Евгения Рыбина и совершили на него покушения.

Между тем эксперт-почерковед Центра медико-криминалистических исследований Н. Володина, выступавшая на суде, заявляла, что оснований для вывода о принадлежности записки руке Пичугина недостаточно. Выводы других экспертов противоречили друг другу. Но санкционировать новую экспертизу, которая могла бы развеять сомнения, Петр Штундер отказался, несмотря на просьбы адвокатов и готовность подсудимого. Однако самое поразительное в том, что записка неожиданно "нашлась" в паспорте Горина только в 2003 году, после ареста Алексея Пичугина, тогда как сам паспорт был изъят из автомобиля Горина в ноябре 2002 года тамбовскими оперативниками.

Адвокат Пичугина Ксения Костромина заявила, что наличие мотива на совершение преступлений у руководства "ЮКОСа" и ее подзащитного доказательствами по делу не подтверждается. Так, мотивом убийства Валентины Корнеевой, по утверждению гособвинения, стало нежелание продать "МЕНАТЕПу" принадлежавшее ей помещение магазина "Чай" на улице Покровка в Москве. Но после совершения преступления помещение никак не могло перейти (и не перешло) в собственность банка. Во-первых, чтобы принять решение о продаже, сын потерпевшей должен был вступить в права наследования (а на это требовалось время) и заручиться согласием других акционеров. А во-вторых, имущество "Феникса" находилось под арестом из-за судебной тяжбы Валентины Корнеевой ее с партнером Тарактелюком. И убийство только осложнило ситуацию.

Прокуроры утверждали, будто мотивом физического устранения мэра Нефтеюганска стали его действия по взысканию с "ЮКОСа" налоговой задолженности. Но защита предоставила суду документы налоговой инспекции, свидетельствующие, что ко времени преступления у нефтяной компании не было текущей задолженности перед бюджетом. А график возвращения старых долгов, доставшихся "ЮКОСу" от прежнего собственника – государства, согласовывался на переговорах, которые в результате убийства были сорваны.

Мотивов покушаться на Евгения Рыбина у Леонида Невзлина, Михаила Ходорковского и Алексея Пичугина тоже не было. Спор между управляющим East Petroleum Handelsgas GmbH и руководством "ЮКОСа" разрешился в Венском арбитражном суде, причем не в пользу истца. Трибунал принял решение удовлетворить первый иск Рыбина только на 10 процентов, а в удовлетворении второго отказал, обязав его оплатить "ЮКОСу" все судебные издержки. Ксения Костромина отметила, что такое решение арбитражного суда лишило Рыбина возможности получать сверхприбыли, как это было раньше из-за недобросовестных сделок "Томскнефти" (в бытность компании государственной) и East Petroleum Handelsgas GmbH. "Преступления были, этого никто не отрицает. Но весь вопрос в том, что в материалах дела нет доказательств того, что эти преступления совершал Алексея Пичугин", – сказал Георгий Каганер.

C самого начала судебного процесса стал заметен обвинительный уклон. Голословные утверждения лиц, очевидно заинтересованных в признании Алексея Пичугина виновным, судья Штундер принимал на веру, между тем как выяснять обстоятельства, свидетельствующие о невиновности подсудимого, защите попросту запрещали. Так, только в течение только двух дней (27 и 28 июня) из восьми важных ходатайств адвокатов председательствующий удовлетворил лишь единственное, причем то, против которого не возражали гособвинители. Другой пример – в одной и той же юридической ситуации, когда на протоколе следственного действия не хватало подписи понятого, судья принимал разные решения: в зависимости от того, что скажет прокурор. Такой протокол вообще нельзя использовать в качестве доказательства по делу. Однако когда прокурор настаивал на оглашении протокола, несмотря на возражения адвокатов, судья соглашался с ним. А когда прокурор говорил, что можно и не оглашать, то судья распоряжался протокол не оглашать, якобы учитывая позицию защиты.

Эти и другие подобные действия Петра Штундера вызывали неоднократные протесты адвокатов Алексея Пичугина и вынудили их ходатайствовать об отводе судьи. Однако в удовлетворении этого ходатайства защите было отказано.

Но, пожалуй, самым большим "сюрпризом" для участников и постоянных посетителей процесса стали утверждения Петра Штундера, которые никем в судебном заседании не высказывались, но в приговоре тем не менее прозвучали. В частности, Петр Штундер назвал несостоятельными якобы имевшие место утверждения адвокатов Алексея Пичугина о том, что Горин организовал преступления в отношении Владимира Петухова и Евгения Рыбина по собственной инициативе. Между тем (и это видно из материалов дела) адвокаты Алексея Пичугина никогда не делали подобных заявлений.

Привлекло внимание и то, что полное название компании Евгения Рыбина East Petroleum Handelsgas GmbH, неоднократно встречавшееся в тексте, судья всякий раз затруднялся произнести, будто видел его впервые.

Присутствуя на каждом судебном заседании, нельзя было не заметить, что фамилия "Невзлин" фигурировала в тезисах прокуроров и в приговоре гораздо чаще фамилии "Пичугин". Как подсчитал Дмитрий Курепин, в обвинительном заключении Леонид Невзлин упоминается 36 раз, Михаил Ходорковский — 17 раз, а Алексей Пичугин –только 6 раз. "Пичугин никому не нужен, – заявил Георгий Каганер. – Единственная вина Пичугина в том, что он работал в "ЮКОСе" и в банке "МЕНАТЕП" и знал Сергея Горина".

Очевидно, что гособвинению, точнее – тем, чьи интересны оно представляет, нужен вовсе не Алексей Пичугин, а Леонид Невзлин, в распоряжении которого остались финансовые ресурсы и чьей экстрадиции из Израиля на протяжении нескольких лет тщетно добивается Россия. Лжесвидетельство бывшего начальника отдела службы безопасности "ЮКОСа" могло бы стать дополнительным аргументом отечественных высокопоставленных чиновников в данном споре. И по этой причине они снова сделали на Алексея Пичугина ставку. И снова проиграли, не добившись от Пичугина "нужных" показаний, несмотря на жесточайшее давление. Потому что, планируя очередное действие в затянувшемся спектакле под названием "дело "ЮКОСа", не учли главного – того, что Алексей Пичугин оказался порядочным человеком.