Эк тебя разобрало, Дима.

Вспомнил, кто где живет. Приобщил несчастных читателей к нашим с тобой спорам четырнадцатилетней давности. Приписал мне какие-то дикие взгляды на Россию, которых у меня отродясь не было. Мало того что приплел к нашей полемике Шендеровича с Венедиктовым и Тимошенко с Березовским, так еще и тени Пушкина с Вяземским потревожил. Пропиарил книгу своей жены о Корнее Чуковском (хорошую, кстати, книгу, а твоя о Пастернаке - просто блеск, давно хотел сказать, вот все повода не находилось). Сочинил беглый портрет российской эмиграции - со времен стародавних до наших дней. Вступился за Трифонова и Окуджаву. От кого ты их защищаешь? От меня?

Ты поглупел от злости, дорогой Дима. Чувство это вполне понятное. Так бывает, когда человеку говорят правду, и он знает, что это правда, и его колотит от сознания ложного положения, в которое сам себя поставил. Когда он совершает глупость, ему рассказывают об этой глупости и он от ярости глупеет еще больше. Когда нечего возразить и полемика ведется по принципу "сам еврей".

На самом деле ты ведь все понял. Я не обвинял тебя в продажности: какая уж там продажность, когда ты клянешься клятвой юного пионера взять у Миронова бабло и сочинять исключительно вольнолюбивую лирику. Я сожалел о пошлости твоего литературного и человеческого поведения.

Ты ведь не дитя, которому надо объяснять очевидные вещи. Втолковывать, что из себя представляет "Справедливая Россия" и ее, мягко выражаясь, руководитель. Разжевывать, для чего у нас создаются журналы в предвыборную эпоху и с какой целью туда приглашают очередной уникальный творческий коллектив. Ты давно уже не маленький, ты уже вон какой большой. Многотомный ты наш.

В том и глупость, и пошлость. Соглашаясь поучаствовать в распиле бюджетных денег, ты устраиваешь дикий гвалт, в ходе которого рассказываешь обалдевшей общественности о том, какой ты честный и сколь презираемы тобой и Миронов, и Путин, и Кремль. Ну ей-богу, лучше б взял деньги и молчал. А то создается впечатление, что ты страшнее их всех - кровавых чекистов и придурковатых спасителей выхухоли. Возникает ложное ощущение, что российская творческая интеллигенция ужасней российской власти. Та хоть кушает свою нефть и сограждан, не отвлекаясь на морализаторство и крики о своей неподкупности. Кушает и никого не слушает. А ты, приобщаясь к кормушке, громко уверяшь нас в том, что ничего постыдного тут нет. И это самое постыдное.

Только не надо про трудолюбие: есть блуд труда, и он у нас в крови. И про Россию, которую ты спасаешь своим творчеством, - тоже не надо. Я слишком давно знаю тебя, чтобы поверить. Подоплека тут, к сожалению, иная, и это общеизвестно: твое непомерное, дикое, почти не встречающееся в живой природе тщеславие. Стремление мелькать на всех телеэкранах, вещать из всех радиоточек, быть женихом на всех свадьбах и покойником на всех похоронах. Светиться как солнце незакатное поэзии русской. Каждодневно производить свои речекряки. Сперва сказать, потом подумать о сказанном.

Правда, в "деле" мироновского РЖ произошел тот редкий случай, когда ты подумал заранее. Получилось, однако, еще хуже. Оправдания выглядят еще более скверно, нежели само участие в пиаре "Справедливой России". А угрозы грядущим "кураторам" - это просто курам на смех. Лаокоон, разрывающий кураторов...

Пожалей их, Дима, тоже ведь люди и тоже на службе.

Поверь, мне грустно все это писать. Тем более грустно доказывать очевидные вещи человеку, который никак не глупее меня, когда не шалеет от злости, и все понимает не хуже. Ты не Пушкин, да и я, как ни жаль, не князь Петр Андреич, и споры наши сильно отличаются от их дискуссий, нечего и сравнивать. Время, знаешь ли, другое. Собственно, о том я и писал в первом своем тексте, когда размышлял об историческом оптимизме в современных условиях. В том, Дима, и оптимизм, чтобы не лезть в дерьмо, тем более не плескаться в нем, оправдываясь подлостью эпохи или неистребимым желанием "делать дело". Или Россию спасать. Себя спаси, и Россия спасется.

Напоследок совет и и просьба. Во-первых, пиши покороче. Ибо есть риск, что твои драгоценные мысли потонут в болоте никчемных слов. Во-вторых, когда полемизируешь, не передергивай. Где ты вычитал, что я кого-то куда-то зову за собой или считаю себя неким эталоном? Это брехня, к себе я отношусь без малейшего пиетета, друг Дима. И с чего ты взял, будто "Мильштейну и The New Times не нравится", когда я русским языком пишу совершенно о другом: об убитых архивах нашего старого "Нового времени", никак не оценивая шакировский журнал. И что за белый конь тебе пригрезился, на котором я въезжаю в Москву? Склонности к самолюбованию у меня нет, зовут меня не Сим Симыч Карнавалов, а в столицу нашей Родины я патриотично прилетаю самолетом "Аэрофлота".