Президиум Российской академии наук отменил выборы президента до утверждения правительством нового устава. Полномочия действующего президента Юрия Осипова автоматически продлены. Дальнейшая судьба Академии зависит от того, примет ли Госдума новые поправки к закону "О науке". Ситуацию вокруг реформы РАН комментируют ученые и эксперты.

Александр Сергеев, научный редактор журнала "Вокруг света", научный обозреватель радио "Свобода":

Академия в некотором смысле сейчас действительно находится в тупике. Наблюдая за ее общественно-политическими проявлениями, понимаешь, что никакой связной и осмысленной политики у Академии в этом пространстве нет.

За последние 10-15 лет Академия так и не смогла создать систему научных пресс-служб – а это основной и простейший механизм связей науки с обществом. Но Академия не готова, не хочет и не может выстраивать эти связи. Большинство сообщений о достижениях наших ученых напоминают какой-то неумелый пиар. Часто в них содержится неверная информация, или значение открытий преувеличено, или же они попросту не являются новыми. Я не говорю, что достижений нет. Их просто очень плохо видно.

Более того – многие представители научных кругов вообще не видят смысла в популяризации науки. Ведь больше денег из-за этого государство не выделит. В результате общество в лице власти говорит: зачем нам такая наука нужна, если мы не понимаем, что она делает и какую пользу приносит обществу? Ценность научных институтов, в частности РАН, в глазах общества девальвируется, а на их место всегда найдется множество конкурентов.

Это и есть проявление кризиса, причем не столько научного, сколько административного.

Как его решать? С точки зрения интересов науки или с точки зрения интересов других структур? Вышло так, что наука в лице Академии не может защищать свои интересы, а значит, проблема будет решаться в пользу каких-то других интересов, не исключено, что далеких от науки. Ясно же, что видение будущего у государственных чиновников отличается от видения академических администраторов из числа ученых.

На президиуме РАН уже обсуждались тонкости, фактически шел торг, на каких условиях произойдет сдача позиций.

Я не могу сказать, что это плохо. Но опасность преобразований заключается в том, что в результате может быть "выплеснута" сама наука. Тем более что мы знаем, как в последнее время усилились позиции псевдонаучных деятелей в государственных структурах. Пока я уверен, что Академия придерживается высокого класса научности, но что будет, если стратегия развития будет меняться, трудно предсказать.

Например, известно, что благодаря старым запасам Россия все еще держит достаточно высокую планку в области фундаментальных научных исследований, по крайней мере на некоторых направлениях. Но неясно, удастся ли удерживать и дальше, если мы сделаем ставку преимущественно на прикладную науку – а именно такую задачу ставит Путин.

Что касается необходимости сокращения, то я согласен – сокращать нужно. Только вопрос, как к этому сокращению подойти. Мне кажется, очень дельно поступили в Италии - объявили тотальную инвентаризацию всех своих научных структур, задействовали зарубежных экспертов в оценке деятельности институтов и ученых. Открытый подход к оценке научной деятельности очень полезен, но у нас, как я понимаю, такого не будет.

Ирина Преснякова, руководитель пресс-службы РАН:

Поправки в закон "О науке" начали разрабатываться еще в прошлом году, уже тогда у них было много сторонников и много противников. Но мне кажется, что суть поправок как-то неверно понимается, и эта ошибка повторяется из издания в издание. Вообще те преобразования, которые происходят сейчас, не столь судьбоносны, как их представляют некоторые СМИ.

Например, совершенно неверно понята ситуация со сменой названия (переименованием РАН в Государственную академию наук. - Ред.). Название меняться не будет, появление в названии слова "государственная" означает всего-навсего уточнение статуса учреждения, суть от этого не меняется. Шестая статья закона ("О науке". - Ред.) не отменяется, в нее лишь вносятся коррективы и уточнения. Как мы были самоуправляемой организацией, так ей и останемся.

И многие негативные реакции основаны только на эмоциональном восприятии этих перемен – "мы были полностью автономны, а теперь этого не будет". Об абсолютной автономии в том случае, когда финансирует государство, вообще говорить не стоит, но ту степень автономии, которой Академия обладала, никто не отбирает.

Что касается ситуации с избранием президента РАН, то новые поправки подразумевают, что утверждать кандидатуру президента Академии будет глава государства, но только после того, как его выберут на общем собрании президиума Академии наук. В советское время было наоборот – сначала ЦК рекомендовал кандидатуру, а потом уже она утверждалась на совете.

Такое же непонимание и по поводу того, что РАН теперь якобы ограничат в праве распоряжаться деньгами, которые выделяются из государственного бюджета. Однако суть только в том, что прежде в законе было написано "распределитель денег", но поскольку такого термина в правоведении нет, его заменили на "распорядитель". Но от этого положение дел не изменится. И таких тонкостей еще несколько.

То есть у новых поправок характер редакционный, а не революционный. Коллизии возникают еще и потому, что много путаницы в законе "О науке".

Грустно то, что у Академии есть другие, куда более серьезные проблемы, но о них никто не пишет, предпочитая разбираться в искусственно раздутых скандалах.

Сергей Шишкин, кандидат биологических наук, научный сотрудник биологического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова, ведущий разделов "Наука в России" и "Наука за рубежом" сайта "Researcher - Российская научная диаспора":

Конечно, с принятием поправок автономия РАН уменьшается, но нельзя однозначно оценивать это событие как положительное или отрицательное.

Положительным следствием "огосударствления" РАН может быть то, что наконец-то начнутся серьезные реформы организации фундаментальной науки, которым постоянно препятствовало руководство Академии. Более того, "под реформу" государство, вероятно, согласится значительно увеличить финансирование науки. И реформа, и рост финансирования сейчас абсолютно необходимы не просто для поддержания, но для спасения нашей науки. Ситуация подошла к критическому рубежу: остается все меньше и меньше людей, умеющих работать на высоком уровне, и через некоторое время мы можем полностью потерять отечественную фундаментальную науку, а тем самым и фундамент высокотехнологического развития. Воссоздание же фундаментальной науки с нуля потребует огромных затрат и многих десятилетий.

В то же время придание государственного статуса Российской академии наук - точнее, всему академическому сектору науки - может иметь и негативные последствия. Дело в том, что чиновники РАН и Минобрнауки – двух враждовавших ведомств, стремившихся находить друг у друга разные недостатки, - теперь фактически будут членами единой корпорации и скорее всего перестанут столь активно контролировать друг друга. Более того, через эту корпорацию будут проходить все более и более крупные потоки денег. Весьма вероятно, что те из чиновников, кто склонен к "распилу" средств и направлению денежных потоков в собственный карман, воспользуются тем, что внешний контроль будет еще меньше, чем раньше.

В этой ситуации было бы исключительно важно развивать финансирование с помощью систем, не находящихся в зависимости от научных властей, но принимающих решения при обязательном участии ученых. В США, а также во все больших масштабах в Европе, в Японии и в Китае (на опыт которого у нас так часто ссылаются) в качестве такого рода системы выступают грантовые фонды, распределяющие госбюджетное финансирование на конкурсной основе - на основе независимой экспертизы.

В России тоже есть фонды с аналогичной функцией (Российский фонд фундаментальных исследований и Российский гуманитарный научный фонд), однако их доля в финансировании науки очень небольшая, да и независимость их обеспечивается недостаточно эффективно.

Если бы в ближайших планах реформы было совершенствование их работы и резкое увеличение распределяемого ими финансирования, это помогло бы в значительной мере смягчить возможный негативный эффект от потери академической наукой независимости. К сожалению, об этом пока что ничего не говорится.

Константин Фролов, член Комиссии Общественной палаты по вопросам интеллектуального потенциала нации, директор Института машиноведения РАН им. А.А. Благонравова:

Ничего Академия не теряет. У нас любят по любому поводу посудачить. Все это глупости насчет потери автономии. Академию ждут серьезные реформы и серьезные изменения. Мы должны иметь работоспособную Академию, которая, конечно, должна иметь официальный статус государственного учреждения. А то сейчас не поймешь, кто мы есть - деньги берем у государства, а вокруг статуса столько мути, что бумаги подписывать неловко.

Президент РАН будет избираться как и раньше, на альтернативной основе. А избранный президент будет утверждаться главой государства. Если президент России выбранную кандидатуру не утверждает, то снова собирается президиум и выбирает. Если снова выбирают того же, наверное, президенту придется утвердить.