Есть такой старый советский анекдот: человек, с огромным трудом добившийся разрешения на выезд из страны, проходит таможню. И ему в порядке последнего издевательства сообщают, что попугай, которого он хочет взять с собой, вывозу не подлежит - мол, этот вид можно вывозить только в виде чучела или тушки. И тут попугай из клетки высказывает свое мнение: "Хоть тушкой, хоть чучелом - только побыстрее отсюда!".

Видимо, этот анекдот дошел, наконец, до таможни: Федеральная таможенная служба РФ запретила на неопределенный срок отправку за пределы страны любых человеческих биоматериалов - от волос до образцов крови. В качестве причины этого решения таможенники ссылаются на некую "инициативу Минздрава". Сам Минздрав в лучших традициях детского сада ("Марьиванна, это не я, он сам стукнулся!") утверждает, что не имеет к этому шагу никакого отношения и ничего не знал о его подготовке.

В отсутствие внятных официальных объяснений набирает популярность версия, что на самом деле инициатива исходила от ФСБ, заподозрившей, что драгоценные русские клеточки направляются прямехонько в зловещие центры разработки биологического оружия. Где в них расшифруют генетический код и сделают "этническое оружие", избирательно поражающее коренное население России.

Опровергать версию, которую никто официально не высказывал, - дело неблагодарное. Но поскольку несколько профессиональных борцов с биотехнологиями уже успели выступить в их поддержку, пару слов о химере "этнического оружия" сказать все-таки придется. Она действительно была в моде в определенных кругах на рубеже 70-80-х годов прошлого века: если бы удалось сделать такие боевые культуры, которые косили бы солдат противника, не трогая "своих", это решило бы сложнейшую проблему - как занимать территорию, подвергшуюся действию биологического оружия. Увы, генетико-популяционные исследования не оставили военным надежд. Если представителей разных рас (скажем, европейцев и африканцев) еще можно отличить по конкретным генам, то никаких "русских" (равно как "немецких", "американских" и т.д.) генов не существует в природе: все генные варианты русского населения можно найти и среди стопроцентных американцев, хотя у них там будут другие частоты.

Конечно, как наши доблестные чекисты относятся к науке и ее методам - легко видеть по уголовным делам последнего времени. Вполне может быть, что они предпочитают верить не ее космополитическим измышлениям, а, скажем, глубоко национальной и проверенной веками магии вуду - мастера которой как раз и собирают плевки и срезанные ногти, чтобы наслать на их источник адресную порчу.

Беда в том, что даже если верить в возможность создания "этнического оружия", мера ФТС все равно лишена смысла. Ежегодно за пределы страны выезжает по разным надобностям около 5 миллионов граждан России - каждый из которых, между прочим, вывозит с собой весь набор биологических материалов. Зловещим создателям вирусов-убийц не нужно заключать дорогостоящие контракты с российскими клиниками - им достаточно прошмонать мусорные корзины недорогих гостиниц Кипра и Антальи в поисках использованных прокладок и презервативов. Оно и проще, и дешевле, и материал достовернее.

Можно и дальше мусолить версии из третьеразрядных фильмов ужасов - вроде неведомых "скандалов с органами для трансплантации" (я могу припомнить лишь историю четырехлетней давности, когда доблестные правоохранительные органы прислали группу захвата прямо в операционную московской городской больницы #20, а потом не смогли объяснить трем судам подряд, в чем же состояло "преступление" выполнявших свой долг врачей). Но разбираться с этими намеренными вбросами заведомой дезинформации - только даром тратить время. Гораздо уместнее попытаться понять, какие последствия может иметь неожиданное эмбарго на вывоз биообразцов.

Известно, что многие продвинутые российские клиники активно участвуют в многоцентровых клинических испытаниях новых лекарственных средств и процедур. Это нужно фирмам-разработчикам: без положительных результатов таких испытаний ни одно новое средство не получит одобрения ни в США, ни в ЕС, ни в других более или менее приличных странах. Это выгодно клиникам: разработчики обеспечивают их лекарствами и оборудованием, хорошо приплачивают врачам за дополнительный труд. Это хорошо для больных, получающих доступ к самым современным средствам и методам лечения. (Для тех, кто принимает всерьез болтовню об "использовании наших людей вместо подопытных кроликов", поясняем: те же средства по тому же протоколу испытываются и в клиниках развитых стран. Требование проверки нового средства в разных странах входит в стандарт испытаний.) Это, наконец, полезно для системы здравоохранения в целом: возможность участия в испытаниях дает клиникам стимул повышать свой уровень (как правило, такие пробы проводятся в клиниках, имеющих сертификат GCP (good clinical practice)) и лучше всяких курсов повышения квалификации знакомит персонал с современными методами лечения и ухода.

Но прямой контакт медицинских учреждений с крупнейшими зарубежными компаниями не вписывается в складывающуюся (вернее, воссоздаваемую) в России модель общества, где ничто не может происходить без ведома и одобрения начальства и только оно может выбирать, кто достоин работать с "фирмачами". Еще резче выламывается из этой модели упорная невосприимчивость экономических схем клинических испытаний к понятиям "откат", "крыша" и "контроль над финансовыми потоками". Отсюда и рождается желание поставить на место оборзевших эскулапов и перекрыть им источник независимых доходов. Благо подходящие страшилки всегда найдутся: "разбор людей на органы", "генетическое оружие" и прочая растрата семенного фонда.

...Известно, что раковые клетки, живя за счет покоренного организма, не только не пытаются уменьшить наносимый ими ущерб и тем продлить свое существование, а напротив, словно бы стремятся как можно скорее его погубить. Иногда развитые опухоли даже выбрасывают в кровь мощный залп вазомоторных гормонов, способный привести к остановке сердца и мгновенной смерти организма - а вместе с ним и его убийц. Действия российских властей (и особенно - силовиков) в последнее время все чаще напоминают этот феномен.