Национал-большевик Роман Садыхов, внедрившийся в ряды прокремлевского движения "Россия молодая" и впоследствии рассказавший о создании боевых отрядов для борьбы с оппозицией, подвергается давлению со стороны спецслужб. Его склоняют к сотрудничеству под угрозой репрессий. Между тем после публикации в журнале The New Times ему грозит опасность и со стороны "румоловцев": лидер движения Максим Мищенко заявил, что с Садыховым могут расправиться активисты "Другой России", чтобы свалить вину на "Россию молодую".

В интервью Граням.Ру Роман Садыхов рассказал о том, что происходит с ним в последние дни, а также подробно описал свое хождение в "Россию молодую". Находясь в рядах движения, он побывал на встречах с его лидерами, а также с кремлевским куратором - замглавы президентской администрации Владиславом Сурковым, который не стеснялся пооткровенничать в кругу молодых сподвижников.

Грани.Ру: Ощущаете ли вы давление и угрозы, связанные с вашими разоблачениями?

Роман Садыхов: 29 марта я был задержан сотрудниками РУБОПа - как я понял, из отдела по борьбе с экстремизмом и терроризмом. Они привезли меня в отделение, ничего не предъявляя, я просто сидел и ждал, пока не подъехал Андрей Асланов, в народе больше известный, как Андрей Чечен (старший лейтенант ФСБ, дознаватель "молодежного отдела" Лубянки). Меня препроводили к нему на беседу.

Он склонял меня к сотрудничеству, угрожал. Сначала он сказал, что меня отчислят из института, я пойду в армию и попаду в спецчасть, где мною займутся люди Чечена... Мне также сообщили, что на меня готовится уголовное дело за распространение экстремистской литературы. Упоминали недавние события, связанные с моим хорошим товарищем Павлом Жеребиным, по поводу взрывов в МГУ. Чечен сказал мне прямым текстом: "Ты думаешь, Паша Жеребин взрывал МГУ? Нет, я просто сказал, что он будет сидеть". Потом мне сказали, что надо мной готовится физическая расправа, и у меня нет никакого другого выхода, кроме как подписать бумагу и начать сотрудничать с ФСБ.

Предъявить они мне так ничего и не смогли, попытались вменить мне какую-то административную статью, но в результате меня просто отпустили, то есть просто оставили, а я взял и ушел.

Г.Р.: Как возникла идея внедриться в "Россию молодую"? С чего все началось?

Р.С.: Все это началось 13 апреля 2006 года, когда у здания Таганского суда 40 наемников молодежной организации "Местные", среди них 20 мастеров и кандидатов в мастера спорта по рукопашному бою, попытались напасть на нашего вождя Эдуарда Вениаминовича Лимонова. Охрана Эдуарда Вениаминовича отразила натиск. В последующие дни распространилась информация, будто нападение было совершено организацией "Россия молодая".

И тогда в Национал-большевистской партии было решено в целях безопасности отправить в "Россию молодую" человека, который не был особенно засвечен на партийных мероприятиях и мог бы в течение примерно полугода скрытно работать в организации и предупреждать различного рода удары по НБП.

На тот момент никто не ожидал, что так все завернется. В тот же день, когда меня оповестили о задании, я пришел в "Россию молодую". Вначале меня встретили настороженно. В основном они набирали людей из Бауманки или из других вузов, в которых у них уже есть "тысячники" или "сотники". Сотник – это человек, под руководством которого находится от 50 до 100 человек. Соответственно, тысячник – это человек, под руководством которого находится от 5 до 10 сотников.

Г.Р.: А сколько всего сотников?

Р.С.: Вcего считается, что в "России молодой" состоит примерно 7500 человек, но реально действующих активистов гораздо меньше - где-то от 50 до 100.

Г.Р.: Какая у вас была легенда? Вы не рассказывали в "России молодой", что до недавнего времени были нацболом, разочаровались и решили к ним перейти?

Р.С.: Нет, такого не было. Я пришел как обычный студент, просмотревший публикации в Интернете и заинтересовавшийся молодежной политикой. Меня приняли на этих основаниях. На тот момент мне было всего семнадцать лет.

Так я стал приходить в офис "России молодой", общался там с людьми. Все это шло до того момента, пока мне не позвонили и не предупредили, что на следующий день намечена акция и я должен привести с собой хотя бы несколько человек. Речь шла об акции против Лимонова - он должен был выступать в суде в районе метро "Белорусская". Естественно, я предупредил своих товарищей из НБП, в случае чего я должен был подать знак.

На следующий день с утра я приехал на "Белорусскую", взял с собой друга за компанию. Нас встретили около десяти накачанных ребят, представившихся как люди из "Международной организации фитнеса".

Позже подъехал Богдан Лисовой - бывший начальник службы безопасности "России молодой". Мы вышли на улицу, нам наняли "газель", которая довезла нас до здания суда. Пока мы ехали к суду, я успел немного пообщаться с этими людьми, и меня очень насторожило, что некоторые из них начали перекладывать ножи. Я спросил зачем, на что один из них сказал: "Ну извините, вы нам солидные деньги платите, и работа явно тоже будет ответственная".

Г.Р.: Что, серьезные такие ножи?

Р.С.: Ну, такие походные ножи. У них есть кровоток и специальная рукоятка, чтобы пальцы не соскользнули, но из-за того, что сталь довольно-таки мягкая, такой нож не считается холодным оружием.

Прибыв на место, я скинул по "чистому" телефону предупреждение эсэмэской. Тогда все прошло в целом нормально. Но ребята были довольно неадекватные, их пришлось сдерживать. Милиция предупредила, что в случае чего весь пикет у здания суда свернут очень быстро.

Незначительные акции проводились вплоть до 12 июня 2006 года, когда на Красной площади был концерт "Россия молодая". Мне поручили, помимо привода людей, обеспечить, чтобы флаги "России молодой" были по всей площади. Мне дали в помощь 5 человек, и в течение нескольких часов мы успешно выполнили эту задачу. После этого мне выписали небольшую премию, Мищенко (Максим Мищенко - руководитель "России молодой". - Ред.) меня поблагодарил.

Потом наступило лето, время застоя, офис простаивал. А осенью мне предложили стать сотником. Конечно, я не мог по-настоящему организовать ячейку "Румола" у себя в институте, и я ее сделал немного виртуальной. Со мной на акции приходили все время разные люди, то есть создавался вид, что сотня есть и она работает. Тысячники, которым я подчинялся как сотник, то и дело менялись. Там вообще разброд и шатание. Тысячники и сотники постоянно пытаются перетягивать друг у друга людей, к тому же между работниками штаба и сетевой структурой идет борьба за то, чтобы функции, которые выполняет офис (штаб), частично передали сети. Соответственно, под это будут выделяться дополнительные деньги. На этой почве постоянно возникают конфликты, иногда доходит и до драк.

Потом вектор деятельности организации стал постепенно меняться в сторону противодействия так называемым "оранжистским" силам. На совещаниях, куда созывали сотников (меня туда тогда еще не допускали), Мищенко постоянно об этом говорил.

Г.Р.: А такие совещания проводятся регулярно? О чем там в основном говорят? О том, что было и должно быть сделано, или больше о политике, идеологии?

Р.С.: Обычно раз или два в неделю. Кроме этого, были еще совещания тысячников, на которые меня потом уже начали допускать. Когда шло планирование акции, в основном обсуждались практические детали, но всегда по ходу возникали вопросы по идеологии, какие-то высказывания, шутки. Мищенко не упускал момента вставить свою идеологическую реплику.

Г.Р.: Привлекали ли специально экспертов-идеологов?

Р.С.: В "России молодой" есть идеологический отдел, им руководит Илья Андросов, но на совещаниях он появлялся очень редко. Если Мищенко просил специально, то да, но так это его не касалось. Его главная задача – работа в Интернете. Еcть так называемые "ЖЖ-бойцы", действующие на форумах, на сайтах, в блогах. А еще идеологический отдел занимается выступлениями в СМИ.

Г.Р.: Если можно, поподробнее о действиях в Интернете. Есть специальные люди, которые за деньги или в порядке партийной дисциплины сидят в форумах и т.д. и высказывают соответствующие мнения?

Р.С.: Да, это их работа. За нее идут специальные надбавки.

Г.Р.: А о каких деньгах примерно идет речь?

Р.С.: Деньги в "России молодой" платят не очень большие. Оклад сотника составляет 3000 рублей. Но активистам на руки денег не выдают - их получает сотник, который выводит людей на акцию. За каждую жесткую акцию с одного человека он получал 400 рублей, за обычную акцию – 100 рублей. И считается это приблизительно - не по людям, а по числу десятников и представленных десятником ячеек. Тысячники получали примерно 15 тысяч рублей. Все держались за эту работу, поскольку особо ничего делать не надо, а деньги текут – почему бы и нет? Можно работать где угодно, а лишний приработок не помешает.

Г.Р.: Как дальше складывалась ваша судьба в "России молодой"?

Р.С.: Со временем я начал на рабочих встречах высказывать свои предположения насчет "Другой России" и по другим идеологическим вопросам. Я выдавал определенный креатив, и Мищенко стал к этому прислушиваться. Однажды в разговоре со мной он сказал, что неплохо было бы отправить в НБП несколько человек. И добавил: "Подумай, может быть, среди твоих людей кто-нибудь найдется".

Я нашел друзей, они сходили на несколько собраний НБП, я предоставил отчет: вступили, ведут подрывную деятельность и так далее. Естественно, я поставил нацболов в известность.

В дальнейшем Мищенко стал показывать мне фотографии нацболов, снятые на акциях. Как-то раз он устроил мне встречу с одним человеком, который, по его словам, давно работает по НБП. Этот человек по имени Юрий представился как выпускник Академии ФСБ, ныне работающий по специальности. Он сказал, что занимается нацболами уже очень давно. Мы говорили о том, как я должен работать с людьми, засланными в НБП, какие перспективы работы и что делать в дальнейшем.

Юрий высказал мне свое мнение по поводу уголовного преследования моих товарищей по НБП, задержанных после столкновения у Таганского суда. Он сказал, что "органы" пытаются работать в этом направлении, но милиция дает категорический отказ, так что, возможно, это дело скоро рассыплется и обвиняемых выпустят.

После этого я встретил Юрия только 7 декабря, когда в Бауманку приехал Сурков. Юрий подошел ко мне и сказал, что, по словам Мищенко, я просмотрел много фотографий, а значит, могу узнать многих нацболов в лицо. И попросил, чтобы я встал вместе с охраной и отслеживал поток людей, идущих в актовый зал в Бауманке. Это была общая встреча. Я эту задачу выполнил.

А что касается самой встречи с Сурковым, "Россия молодая" тогда в общем-то прокололась, потому что люди очень быстро стали уходить. Там было просто скучно, пламенные речи Суркова никто особенно слушать не хотел, народ туда насильно согнали. Потом мы уже поехали на личную встречу в узком составе. За две недели до этого приезжал заместитель Суркова Никита Иванов, а теперь Сурков пришел лично все проконтролировать. Пришли в офис "Румола", сели в конференц-зале, подъехал Сурков, и началось личное общение.

На этой встрече было не более 25 человек. Из сотников только единицы. Было несколько тысячников и работники офиса. Был представлен тогда уже намечавшийся начальник бригады "Ультрас" (силового подразделения "России молодой") – Антон Демидов, весьма хорошо зарекомендовавший себя на акциях.

Г.Р.: А вот те ребята из из "Международной организации фитнеса", о которых вы упоминали, – они были привлечены на коммерческой основе, не как идейные соратники?

Р.С.: Да, когда я пришел в "Россию молодую", я как раз застал закат того периода, когда молодежные организации нанимали специальных бойцов. Но поскольку "наемники" оказались не очень ответственными, стали создавать свои группы во избежание эксцессов.

Сурков сказал, что официально ничего не слышал, но одобрил эти действия. После Нового года подразделение "Ультрас" уже оформилось и стало считаться группой. Мищенко планировал снять для них свой офис на Измайловской. Официально всем членам "Ультрас" было запрещено появляться в общем штабе - они должны были только участвовать в акциях, особенно в жестких, и заниматься охраной.

Набирал людей Антон Демидов. Он мастер спорта по самбо, известный в Москве и области. Он набирал своих друзей, а иногда посещал тренировки, где вербовал иногда даже школьников. Плюс желающих из "Румола" переориентировали на "Ультрас". Были тренировки по рукопашному бою. Мищенко говорил, что все это еще пригодится – выборы 2007 и 2008 годов не за горами.

Г.Р.: А тренировки были только только по рукопашному бою - или использовались и какие-то технические средства?

Р.С.: Не могу точно сказать. У меня не было надобности посещать эти тренировки. Меня привлекли только помогать в создании этой группы.

Г.Р.: У вас были личные контакты с участниками "Ультрас"?

Р.С.: Были. Вот что касается спецсредств, то был специальный технический отдел, который занимался разработкой различных средств для разгона толпы, для направления ее в определенное русло и т.д. Допустим, разрабатывали способы с помощью взрывпакетов и других шумовых средств направлять толпу. Этот отдел работал конкретно на "Ультрас".

Летом у нас была поездка в Волгоград. По официальной версии мы ехали на форум по приглашению организации "Новые люди" (это тамошняя молодежная организация, состоящая в основном из школьников). Первые два дня мы возлагали цветы и т.п., а потом жили на базе отдыха, где основной задачей была тренировка.

Мищенко и Демидов читали нам курс под названием "Война в толпе". Мы отрабатывали силовые мероприятия: выстраивание цепей, которыми возможно прорвать или сдержать ОМОН, то есть различные действия во время уличных акций. Все было направлено главным образом на то, чтобы в случае столкновения с ОМОНом суметь как можно дольше продержаться и по возможности продавить оцепление, чтобы пустить шествующих людей вперед.

Г.Р.: Но разве никого не смущало, что "Россия молодая" вроде как за Путина, за власть, против "оранжевых" провокаций - зачем же тогда ОМОНу противостоять?

Р.С.: 95 процентов румоловского актива совершенно аполитичны. Им говорят – они делают. Некоторые, конечно, что-то высказывают, комментируют, но людей, которые действительно разбираются в политической обстановке, очень мало. Я могу привести в пример того же начальника идеологического отдела Андросова: в разговоре со мной он совершенно не мог изложить идеологию "Другой России" и НБП. Не знал ни того, чем занимается НБП, ни того, каковы ее программные цели.

Г.Р.: А как же они убеждают своих людей действовать против НБП или "Другой России"?

Р.С.: Очень просто. Мищенко – пламенный оратор, он для актива царь и бог.

Г.Р.: А что за человек Мищенко?

Р.С.: У него есть определенная харизма. Если сравнить его с лидерами других молодежных организаций, то он саамы успешный среди всех.

Ему примерно 28 лет. Насколько я знаю, он из Таганрога, закончил аспирантуру Бауманки. История "Румола" началась в 2005 году, когда он еще был аспирантом. Тогда из Кремля пошел своего рода тендер по всем крупным вузам страны по созданию пропутинских ячеек, которые в дальнейшем будут преобразованы в массовое движение. Мищенко за это дело взялся, и на него сделали ставку, поскольку он был довольно-таки адекватным и ответственным человеком.

Для "Румола" другие прокремлевские молодежные организации ("Наши" и проч.) – это прежде всего конкуренты. С ними можно сотрудничать, поскольку все находятся в одной лодке, но тем не менее по возможности их нужно потихонечку оттеснять от кормушки.

У Мищенко есть свои психологические комплексы. Например, при каждом удобном случае он норовит выступить откуда-то с высоты. То на стол залезет, то на ящик. Ему очень нравится даже на каком-нибудь небольшом банкете в офисе залезть на стол, что-нибудь прокомментировать, произнести тост, зажечь толпу.

Вместе с тем я заметил, что Мищенко, когда что-то разъясняет, не смотрит людям в глаза, а постоянно глядит в пол. Мне кажется, он боится каких-то возражений, на которые не сможет ответить. Впрочем, авторитет Мищенко в "Румоле" непререкаем - я не припомню, чтобы ему кто-то возражал, особенно в идеологическом плане.

Если говорить о главе "Ультрас" Демидове, то он тоже когда что-то разъясняет, подчеркивает свой авторитет. Мол, он такой вот грозный, могучий, вот он сказал - и все, так оно и есть.

Г.Р.: Демидов претендует на самостоятельность и противопоставляет себя Мищенко?

Р.С.: Нет, Демидов никогда не пойдет против Мищенко. Он ему верен и по-своему предан.

Возвращаясь к теме Волгограда, стоит добавить, что там шла отработка силовых мероприятий и по указанию Мищенко мы готовили акцию. Условно выбирается город, и готовится акция либо против губернатора области, либо против мэра этого города. Некая незаконная акция.

Г.Р.: Это просто тренинг?

Р.С.: Да, это был просто некий тренинг. В Волгоград вывозили помимо "Ультрас" работников штаба. Тренировка шла еще и на то, чтобы научить штаб работать. Мищенко постоянно ссылался на пример "оранжевых" революций на Украине и в Грузии. Демидов говорил, что если в нужный момент не начать действовать, то мы потеряем не только движение, но и всю Россию.

Мы начали разрабатывать план акции, как все будет обстоять, но еще не знали, против кого. Примерно за сутки Мищенко приехал и сказал, что акция будет проводиться в Тамбове против мэра города. Выбрали тему - мол, он не выполняет нацпроекты. Как сказал Мищенко, в городе после этого начнется какое-то шевеление со стороны администрации, что мы делаем доброе дело, что мэр должен работать, а не только взятки брать.

Мы начали составлять пресс-релиз. До этого нас специально обучали, как составлять пресс-релизы и листовки. Нам говорили, что надо писать ложь и чем невероятнее будет ложь, тем больше люди будут в нее верить. Мы написали, что этот мэр второй жене купил третью машину...

Г.Р.: Вы сами слышали эту фразу - "чем невероятнее будет ложь, тем больше люди будут в нее верить"? Что-то похожее говорил Гитлер.

Р.С.: Да, я это слышал лично от Мищенко. Потом к нам подъехали люди из креативного отдела, а пресс-секретарь "России молодой" уже находился в Тамбове и готовил прессу к акции. Официально они заявили, что напротив здания администрации будет проходить небольшой студенческий пикет, для этого созывалась пресса, но в нужный момент по условному знаку пресс-секретарь должен был перевести прессу к зданию мэрии.

Отрабатывалась акция с бочками, с кричалками, с листовками. Мне же была поставлена такая задача: в случае приезда милиции я должен был с помощью файера отвлечь ее на себя, чтобы не задержали девушек. В крайнем случае пусть меня самого задержат. Мищенко говорил нам, что нам особо нечего предъявить, подержат да отпустят. А если что - организация вступится.

Приехали в Тамбов, провели акцию. Команды во время акции отдаются эсэмэсками. Отработано довольно четко. Провели акцию, а потом Мищенко нам заявил, что на мэра Тамбова, оказывается, уже месяц назад заведено уголовное дело и он находится сейчас в довольно шатком положении. Но все равно мы молодцы.

Участвовал я и в подготовке акций против начальника МПГУ Сергея Романова, а также у посольства Эстонии.

Г.Р.: Когда вы вышли из "России молодой"?

Из "Румола" я ушел в начале марта. В то время Касьянова вызывали в суд. Я тогда сидел в офисе, а Калугин (пресс-секретарь "России молодой") как раз составлял пресс-релиз. И была сказана такая фраза: "Мы должны накрыть Касьянова, когда он будет выходить из суда". Из контекста было непонятно, то ли силовая акция произойдет, то ли что-то еще.

Быстро встретиться ни с кем из товарищей по НБП я не мог, так что мне пришлось позвонить по "грязному" телефону, и сообщить о готовящемся нападении. Поскольку до этого, как я уже говорил, я встречался с сотрудником ФСБ, а они наверняка имеют привычку проверять людей, звонок был зафиксирован, и когда я пришел на следующий день в офис, у меня уже были подозрения. И тут ко мне подошел Демидов, я начал с ним разговаривать, и он начал сначала как бы в шутку намекать на то, что я "крот"... Я как раз тогда набирал людей на акцию и говорю Демидову: "Антон, как бы мне стать таким большим и мускулистым, как ты?" А он говорит: "Сначала нужно уйти из НБП".

Сначала все это шло в шутку: Демидов, конечно, не мог быть уверен, что "слив" сделал именно я. Но я тогда позвонил со своего мобильного, и хотя он был зарегистрирован на другого человека, не потребовалось бы много времени, чтобы выйти на меня. Я это понимал, но у меня не было иного выхода: моей основной задачей было предотвращение всяческих нападений и силовых воздействий. Все время моей работы в "Румоле" я периодически поддерживал контакты с НБП, передавал документацию, различные аудиозаписи, мои наблюдения, записи разговоров и прочее.

Демидов тогда сказал мне, что сейчас идет проверка, а когда мы все проверим, то будем говорить со всеми ами по-другому. Уже стало ясно. Тем более была еще опасность того, что 2 марта во время акции меня уже будут ждать ребята из "организации фитнеса".

Поэтому было принято решение, что мне нужно на определенное время скрыться и ждать, когда начнется шумиха. Насколько я знаю, в Румоле сначала ничего не предпринималось. По по моим сведением, меня тогда стали искать в Питере, подумав, что я уехал на "Марш несогласных", поскольку это единственное место, где меня могли защитить.

Г.Р.: Как румоловцы отреагировали на публикацию в The New Times?

Р.С.: Когда вышла статья, там наступил дикий аврал. Они сделали официальное заявление только через 36 часов. При этом, когда Калугин сообщал об этом на "Эхе Москвы" в понедельник, он сказал, что это я создал бригаду "Ультрас", что я был инициатором создания силового отряда.

Потом уже вышло второе заявление, от Мищенко, о том, что они якобы готовили мое духовное перерождение, прямо как переход в другую религию. Что меня якобы жалели, потому что я был такой уставший, якобы жаловался на Лимонова и Абеля и все в таком духе.

Что до "Ультрас", то могу еще отметить, что Демидов поставил мне задачу написать устав полувоенной организации и разработать ее символику и идеологические пояснения. Бригада создавалась внутри "Румола", но как бы не имела к нему никакого официального отношения. Я предложил создать для "Ультрас" форму в армейском стиле, а также флаг. Он должен был окончательно утверждаться после 2 марта, но к тому времени я уже вышел из организации.