Сегодня пятая годовщина катастрофического штурма Театрального центра на Дубровке. Люди, потерявшие близких, юристы, правозащитники не прекращают борьбу за то, чтобы была выяснена вся правда о трагедии, чтобы власть признала свою ответственность за случившееся. Говорят Игорь Трунов, Ирина Хакамада, Людмила Алексеева и Михаил Касьянов.

Игорь Трунов, адвокат жертв "Норд-Оста":

За эти пять лет нам удалось по большому счету, конечно, немного. Мы выиграли 41 иск, 19 сиротам пробили пенсии. Пенсии эти небольшие, они не соответствуют сегодняшним реальностям, но мы, юристы, сделали все что смогли.

Нам удалось все-таки начать процесс в Страсбурге. Сейчас принято решение о том, что рассматриваться дело будет по ускоренной процедуре, когда сразу решается вопрос приемлемости и дело по существу. Это тоже определенное достижение, поскольку нам пришлось обращаться с жалобой на медлительность Европейского суда по правам человека. Мы своего добились.

Теперь о том, чего сделать не удалось. Не удалось поставить вопрос об отдельном расследования действий и бездействия должностных лиц по факту гибели большого количества людей. Мы ставили это вопрос перед следствием. Нужно понимать разницу между следствием по факту террористического акта, где рассматривается противоправность действий террористов, и расследованием факта гибели людей, которые погибли все-таки не от рук террористов. Мы считаем, что должно быть такое расследование. Действия силовиков во время штурма должны получить независимую оценку суда и следствия. Нам пока не удалось этого добиться.

Сегодня звучат субъективные мнения о виновности или невиновности, об успешности или провальности. Мы должны быть вооружены судебным решением по факту гибели людей, чтобы суд решил, имела ли место халатность или все было сделано правильно и хорошо. Судебного решения, к огромному сожалению, нет, и все это так и остается в ранге досужих размышлений. Это, на мой взгляд, самая печальная вещь.

Ирина Хакамада, лидер движения "Наш выбор":

Операция в "Норд-Осте" не может считаться успешной, сколько бы ни заявляли об этом различные представители власти. Дело в том, что, несмотря на, может быть, правильное технологическое решение – найти какой-то газ, который мог бы, не затронув людей, обеспечить поимку террористов и организовать штурм, - халатность и равнодушие к жизням людей, которые в мирное время незаметны, в критической ситуации проявились просто в ужасающих масштабах.

Сразу становится понятно, что у нас главное - это чтобы честь страны не пострадала, а какой процент людей погибнет, уже не важно. Все, что происходило после штурма, показало, что ради простоты и секретности решения не была подготовлена постштурмовая операция. Тогда погибло огромное количество людей, и до сих пор люди мучаются со всеми своими проблемами – с потерей близких, со здоровьем. Но еще ужаснее, что после этих событий ничего не изменилось. Беслан показал, что уроки не были учтены, власть продолжала демонстрировать чудовищное равнодушие.

Не были разработаны индивидуальные подходы к каждой жертве теракта, не было оказано должной психологической и материальной помощи, чтобы люди хоть как-то могли пережить потери и убедиться, что государство о них думает и заботится. Ничего этого не было. Люди выбивают информацию, средства на лечение и содержание оставшихся без кормильцев семей с помощью адвокатов, судов и скандалов.

Мы много говорим о том, что Россия великая страна, но не подразумеваем под величием заботу о каждом человеке. При операции по освобождению заложников жизнь людей не была приоритетом - видимо, думали только о рейтингах власти и имидже страны. В результате то, что произошло, нельзя назвать иначе как беспределом.

Пять лет назад я была в числе тех, что вел переговоры с террористами. Я всегда придерживалась гуманистических идей и всегда шла против мейнстрима, за что была оплевана всеми и вся после теракта. Я считаю, что в ситуации захвата заложников нужно до конца биться и пытаться спасать людей, а красивый популистский лозунг "Нет переговорам с террористами!" не имеет никакого отношения к техническому проведению операции. Сговора с террористами быть не должно, потому что они бандиты, но переговоры ведут все. На Филиппинах целый месяц вели переговоры для того, чтобы спасти огромное количество людей, которые были захвачены в заложники. В результате погиб только один человек из пятисот.

Мне позвонило телевидение, которое вело переговоры с девушкой-заложницей по мобильному телефону, потом мне позвонили из штаба и сказали, что мне нужно приехать. Я приехала. Сначала были переговоры с руководством штаба, в том числе и с Проничевым, потом мне дали указания, потом я пошла в здание Театрального центра вместе с Кобзоном. Я пыталась уговорить террористов, чтобы они, во-первых, отпустили еще детей, во-вторых, чтобы пустили в здание врача (у одной из заложниц был приступ аппендицита). А еще я как политик выясняла их требования, чтобы потом передать это в Кремль.

Детей они так и не выпустили, врача (Рошаля) пропустили, попозже разрешили пронести продукты и воду. Что до требований, то они потребовали представителя Кремля, уполномоченного вести переговоры. Ночью наконец собрался кто-то из генералов, но после этого начался штурм.

Людмила Алексеева, глава Московской Хельсинкской группы:

Я считаю, что активистам общественной организации "Норд-Ост" многого сумели достичь за эти пять лет. Властям не удалось предать забвению эту трагедию только благодаря усилиям общественного комитета, который за столько лет не снизил своей активности. Власти же не провели никакого расследования случившегося - то, что было сделано ими, расследованием назвать нельзя. Во-первых, оно было закрытым, во-вторых, в результате все оказались правы, как будто все было замечательно, в-третьих, в результатах присутствует просто откровенная ложь, – занижено число погибших и т.д. А тайное присуждение звания Героя России главе штаба? Тот факт, что награждение было тайным, показывает, что знает кошка, чье мясо съела.

Между тем независимый комитет провел очень квалифицированное расследование, несмотря на то, что у него было гораздо меньше возможностей, чем у властных структур. Они прошли по всем инстанциям и дошли до Страсбурга, чтобы добиться возмещения материального и морального ущерба и тем, кто потерял близких, и тем, кто потерял здоровье.

Они не только сами расследовали ситуацию в "Норд-Осте", но и постоянно напоминали о ней общественности. Более того, активисты РОО "Норд-Ост" постоянно поддерживают контакт и передают свой опыт тем, кто пострадал после них, - это и жертвы Беслана, и общественная организация "Взорванные судьбы", и те, кто пострадал от взрывов в московском метро. Они очень способствовали созданию объединенного движения жертв террористических актов, которые вместе отстаивают свои права и сохраняют память для себя и для нас, еще не пострадавшим от террористических актов. Они напоминают нам о том, что это может случиться с каждым из нас. Я считаю, что это уже очень много.

Между тем им так и не удалось добиться признания властями своего расследования и наказания тех, кто виноват в смерти большинства погибших заложников. Этого активистам "Норд-Оста" пока не удалось, но они не складывают рук. Они большие молодцы, я ими просто восхищаюсь.

Михаил Касьянов, лидер Российского народно-демократического союза (из выступления на траурной церемонии памяти погибших на Дубровке):

Прошло уже пять лет со дня трагических событий на Дубровке, но не могут утихнуть боль и страдания людей, потерявших своих близких. Многократно умножает боль то, что до сих пор в ответ на простые вопросы этих людей власти молчат или врут, и вопрос о расследовании массовой гибели людей в театральном центре остается открытым. Нам не выйти из тупика, пока все мы, как народ, не осознаем, что самое ценное - это человеческая жизнь, которая не может быть принесена в жертву никаким "государственным интересам".