По поводу очередной годовщины смерти Сталина православный публицист Ксения Лученко написала смелую для нынешней церковной журналистики статью. Одно название чего стоит - "На смерть тирана". Рутинно мониторя последние лет двенадцать православную прессу, я даже и припомнить не могу, чтобы какое-нибудь российское православное СМИ не просто оповестило читателя о горестях, причиненных конкретной священнической семье в 1920-е или 1930-е годы анонимными, как правило, "безбожниками" или "богоборцами", но и перешло к некоторым обобщениям на тему личной ответственности за это руководства страны. В то же время не счесть на страницах православных газет жизнерадостных описаний того, как Церковь помогала государству выиграть войну. Или как здорово стало, когда наконец Сталин обратил на нее свой благословенный взор и разрешил избрать патриарха и даже открыть храмы.

Это не значит, что в Церкви не знают масштабов репрессий. В реальности в ней ведется большая работа по отысканию следов десятков тысяч исчезнувших в тюрьмах и лагерях священников, епископов и активных мирян. Ежегодно издается множество книг с описаниями конкретных судеб. Есть немало церковных или околоцерковных историков, роющихся в архивах с целью восстановления разрозненных эпизодов существования Церкви в сталинский период. Епархиальными комиссиями проводится тщательное просеивание следственных дел в архивах ГБ и прокуратуры на предмет того, пригоден ли расстрелянный священник для канонизации. Если он принадлежал к одной из трех-четырех (из тех полутора десятков на которые к тому моменту раскололась Церковь) "правильных", на современный взгляд, группировок и, несмотря на оставшиеся за страницами следственного дела побои, никого не заложил - милости просим в святые. Если не принадлежал или начал давать показания - увы.

Ксения Лученко, собственно, и задается вопросом: работа-то проделана большая, а где результаты? Почему общество ничего не хочет знать о тех потерях, которые понесла Церковь в годы репрессий? Почему канонизированных недавно "новомучеников" рядовых посетители храмов отказываются признавать в качестве полноценных святых? Молодая журналистка вспоминает то время когда "ее поколение" "впитывало ощущение эпохи" через "фильмы Юрия Кары "Завтра была война" и Никиты Михалкова "Утомленные солнцем". У нас были еще самиздатовские перепечатки Мандельштама... Мы читали вслед за родителями за одну ночь бережно обернутые калькой "дефицитные" издания "Детей Арбата" и "Дома на набережной".

Ответственность за исчезновение в общественном сознании памяти о репрессиях перекладывается г-жой Лученко на государство: "Как только риторика властей стала державной и патриотичной, обслуживающие власть историки и публицисты стали "пиарить" фальсифицированную линию преемства между Российской Империей и Советским Союзом Сталина, а его прямой наследницей выставлять нынешнюю Россию, забывая, что никакой преемственности между православной Империей и богоборческим Советским Союзом быть не может".

Но этим небесспорным тезисом православная журналистка не ограничивается. Будучи причастна к относительно молодому интеллектуальному движению, вызревающему сейчас возле руководства Церкви и претендующему на то, чтобы стать инициатором новой волны церковного обновления, она не может обойтись без советов насчет того, как должно быть, дабы положительный образ Сталина не укреплялся в массовом сознании: "Если бы писатели писали большие романы не только о христианах, спасавших евреев от Холокоста, но и о подвигах православных христиан в страшные для нашей страны годы. Если бы режиссеры снимали не кичевые мелодрамы о войне, а просто честное кино о судьбах пострадавших за веру и идеалы царской России в прошедшем столетии".

В небольшой заметке, размещенной на малоизвестном за пределами православного Интернета приходском ресурсе "Православие и мир", возможно, впервые описана та историческая и нравственная ловушка, в которой современная Церковь попала исключительно по собственной доброй воле. Ксения Лученко еще несколько лет назад занималась обзорами православных сайтов и сообществ блоггеров и хорошо знает темы и настроения, популярные в этой среде. Регулярно выступает на православных конференциях с докладами о развитии церковных СМИ. Она же является обозревателем главного церковного официоза, газеты "Церковный вестник", и женой его главного редактора. Поэтому вряд ли ей не знать ответа - почему образ Сталина в церковном сознании получился именно таким.

"Следует прямо сказать, что советская воспитательная система сумела достичь определенных успехов, которые, на первый взгляд казалось, подтверждают правильность используемых методов. Государство в этот период развивалось очень активно, страна добилась заметных успехов в промышленном производстве, освоении целинных земель, развитии научных отраслей знания, создании космической и военной техники. Наиболее ярким положительным примером такого рода стала Победа, одержанная над фашистской Германией в Великой Отечественной войне". Это цитата из "Слова Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II на встрече с молодежью в Калуге" 14 августа 2005 года. Сказано с подкупающей определенностью (обычно рассуждения первого лица Церкви о советском периоде отечественной истории страдают размытостью). С одной стороны, несомненные для него успехи "в некоторых областях", с другой (без деталей) - "богоборческое государство". А в целом, если бы с Церковью не боролись, подумает читатель-слушатель, все остальное было бы и неплохо. И в своем толковании он не ошибется.

Пафос статьи Ксении Лученко и рассуждений патриарха - времена сталинские помнящего не понаслышке - базируется именно на тезисе, что советское государство было бы хорошо, если бы не репрессии против верующих. Лученко: "Бутовский полигон не входит в обязательную карту паломника по московским святым местам. А ведь если бы народное почитание новомучеников пришло в некоторое соответствие с масштабом их подвига, камертон общественной совести стал бы более чувствительным к фальши и возвеличивание Сталина с духовной и нравственной точки зрения стало бы невозможным".

То, что на Бутовском полигоне лежат не только и не столько православные священники, а представители всех категорий, которое сталинское государство посчитало необходимым уничтожить, - "кулаки", "троцкисты", "шпионы", латыши, поляки и т.д. и т.п., - что Бутово "православным"-то нежданно стало в результате прямого сговора подсуетившихся церковных чиновников с ФСБ, - это представителей Церкви интересует мало. Что СССР был страной, население которой страдало не только от масштабного государственного террора и жертв, спровоцированных безграмотным военным руководством, инициировавшим агрессивную внешнюю политику, но и вызванного неэффективной экономической политикой непосильного труда, постоянного недоедания, холода, чудовищных жилищных и санитарных условий, отравления природы, преступности и алкоголизма - это в церковной среде не обсуждается вовсе.

Это неудивительно - ведь сама Церковь после 1991 года стала прибежищем бывших коммунистов и их тоскующих по сильной руке и идеологической определенности сторонников. Постоянный сопредседатель Всемирного русского народного собора Валерий Ганичев, дававший две недели назад слово патриарху, являет тому характерный пример. Бывший руководитель отдела пропаганды ЦК ВЛКСМ, один из идеологов "неосталинизма" 1960-1970-х годов, один из вождей неформальной "русской партии" в идеологическом аппарате власти. Он и его товарищи причастны к тому, что слова "Холокост" до начала 90-х в СССР и не слышали, а редкие попытки рассказать о нем - будь то устами Евгения Евтушенко ("Бабий Яр") или того же Анатолия Рыбакова, который написал не только "Детей Арбата", но и "Тяжелый песок", - обрывались и затаптывались. Ни словом, ни делом не открестившийся от былого Ганичев - адекватный партнер Церкви в среде общественных организаций.

Самый высокопоставленный из молодых церковных квазилибералов, заместитель председателя ОВЦС (устроителя того же ВРНС) протоиерей Всеволод Чаплин имеет такому сотрудничеству и идейное объяснение, с удовольствием, публикуемое в церковной прессе:

"О. Всеволод рассказал, как во время одного европейского межхристианского собрания известная лютеранская защитница прав человека многократно говорила, что церковным общинам нужно очиститься от тех, кто сотрудничал с коммунистическими спецслужбами. "Я тогда поднялся и сказал: "Не вижу разницы с теми, кто сотрудничал со спецслужбами западными. Давайте и ими займемся?" Ответом было гробовое молчание. Как будто факт "победы" в холодной войне списывает любые действия победителей" ("Радонеж", 7 августа 2006 г.).

Гробовое молчание было ответом не на очевидную для западных христианских активистов разницу между советской госбезопасностью, ведшей в первую очередь войну против собственного народа, и "нормальными" шпионами, которые работают против внешнего врага. Шок вызывало приравнивание к работе против врага информирования священником спецслужб о настроениях своих прихожан, о его деятельности против интересов Церкви по указке властей. Именно это имелось в виду под призывами "очистить ряды". Но представители РПЦ просто не понимают подобной постановки вопроса.

Они, как та же Лученко, не имеют представления, что написать: "Если бы писатели писали большие романы не только о христианах, спасавших евреев от Холокоста, но и о подвигах православных христиан в страшные для нашей страны годы", - значит поставить себя вне неких универсальных рамок, в которых себя сейчас понимает христианство в странах, прошедших, скажем так, этап индустриализации. История Холокоста - это не про то, что плохо убивать евреев. Это история о том, как плохо становится тому обществу, которое начинает отсекать собственную часть, выделив ее по какому-либо признаку.

И если в совершенно не избалованной осознанием урока Холокоста России направлять усилия на создание образа "страдающего православного в вообще-то хорошей стране", то этого морального отстранения от сталинизма никогда и не появится. Церковной же среде пока же до этого еще ой как далеко. Хотя душа постепенно увеличивающего свое влияние в Церкви "поколения детей перестройки" лежит к разоблачению сталинизма в церковной ограде, но реальное состояние дел внутри РПЦ этого сделать не позволяет. Невозможно челяди, которой является современная церковная журналистика, проповедовать собственные идеи, когда барину они не нравятся по определению. Да и когда подавляющее количество нынешних "воцерковленных" и духовенства память о "новомучениках" используют операционально. О них вспоминают либо когда надо опровергнуть любителей внутрицерковных дискуссий - вот, мол, до чего разговоры о демократии Церковь довели, - либо когда надо пожалиться добрым западным спонсорам на бедность Церкви-мученицы, либо когда надо выбить кусочек "политой кровью" городской земли из властей местных. А в остальном - позвольте, какие еще "уроки", мы жили в счастливой советской стране. И это правда: подавляющее большинство что мирян, что священников в нынешней Церкви до 1987 года верой просто не интересовались, а нередко были весьма активными членами советского общества с комсомольскими и партийными билетами в карманах, а то и с удостоверениями сотрудников правоохранительных органов.

То, что статья Ксении Лученко опубликована не в официальном церковном издании, где она работает, а на второстепенной значимости сайте, которым руководит подружка, тому хороший пример. Церковная публика очень обижается, когда на ее призывы к массам сделать что-либо нравственное ей предлагают начать с себя. Изживание сталинизма в обществе надо, на мой взгляд, начинать не с упреков писателям, что они мало пишут о страданиях православных, не с указаний режиссерам, что им снимать, а с маленького шага - указания в выходных данных "Церковного вестника" среди фамилий немногочисленных постоянных сотрудников той, которая заканчивается на "-ман". Когда центральное церковное издание с вполне либеральным руководством боится побеспокоить своих обремененных саном читателей упоминанием, что в нем постоянно работает человек с еврейской фамилией, это очень много говорит о религиозной структуре и о ее реальном отношении к сталинизму с его практикой псевдонимов для литературных рабов.

Тогда, глядишь, можно будет поговорить и об официально отрицаемом церковном антисемитизме, о замалчиваемой теме сотрудничестве духовенства с НКВД и КГБ, о "неупоминаемых" по большей части борцах за независимость Церкви от государства - и не только во времена Сталина, но и в последующий период; о странном нравственном феномене, когда современные молодые священники называют себя "сергианами", солидаризуясь с логикой "главное - сохранить Церковь, а какая она будет, неважно". Да только небезосновательно боятся на церковном верху, что, шаг за шагом борясь со сталинизмом, дойдут официальные церковные СМИ до обсуждения состояния одного из немногих остающихся в современной России общественных институтов, чья конструкция и чье название были определены Сталиным. И который возглавляется человеком, который во времена позднего сталинизма завершил формирование своего мировоззрения.