Тема смертной казни, слегка замороженная и подзабытая, неожиданным образом оказалась в центре внимания. За один день сразу два высших должностных лица, причастных к реформе правоохранной системы, высказались на эту тему.

Замглавы президентской администрации Дмитрий Козак, ответственный за проталкивание пакета законов по судебной реформе, информируя общественность о том, что в России с 2002 года будет введен суд присяжных, предположил, что теперь это обстоятельство позволит применять смертную казнь. Практически одновременно генеральный прокурор Владимир Устинов, общаясь с генсеком Совета Европы Вальтером Швиммером, убеждал его в том, что применение смертной казни не свидетельствует о недемократизме того или иного государства, и наличие таких персонажей, как, например, Чикатило, обязывает власти использовать высшую меру наказания.

В пандан заявлениям чиновников загадочное движение "Русское возрождение" высказалось за смертную казнь. А затем наиболее заметный из неформальных споуксменов Кремля депутат Геннадий Райков повторил мысль Козака, заодно сославшись на авторитет Владимира Жириновского.

Не слишком ли много совпадений для одного дня? Кажется, речь идет о согласованной политике и подготовке общественного мнения к отмене моратория на смертную казнь. Считается, что россияне в массе своей поддерживают применение, как говорили раньше, "высшей меры социальной защиты". И внезапно проснувшиеся гильотинные настроения власти свидетельствуют о том, что она решила наварить на горячей теме несколько процентных пунктов в политическом рейтинге.

Примечательно, что власти с каким-то облегчением заговорили о возможности применения смертной казни именно в связи с введением суда присяжных, хотя этот институт не есть синоним виселицы или гильотины. Связывать суд присяжных исключительно со смертной казнью - значит дискредитировать саму идею демократизации правосудия. Получается, что чем недемократичней судебная система, тем она гуманней. На самом же деле власть решила: чего зря пропадать демократическому институту - раз уже его все равно вводить придется, так пусть "суд улицы" хотя бы заодно послужит репрессивной машине. Как будто у суда присяжных нет другой общественной миссии, кроме как принимать решения о государственной форме убийства.

Известно, что Россия не может применять высшую меру наказания, поскольку, будучи уже пять лет членом Совета Европы, вынуждена соблюдать хотя бы несколько принципиальных европейских стандартов. Кроме того, существует решение Конституционного суда, запретившего применение смертной казни до тех пор, пока в стране не заработают суды присяжных. Именно они полномочны рассматривать дела по статьям Уголовного кодекса, которые предусматривают возможность использования высшей меры наказания. С судами присяжных разобрались, теперь осталось только уговорить европейцев войти в наше тяжелое положение - у нас ведь то Чикатило, то Радуев какой...

Доказано, что пожизненное заключение - гораздо более тяжкое наказание, чем смертная казнь: об этом говорят практически все заключенные, приговоренные к высшей мере. Но смертная казнь социологически более выгодная штука - в ней заложен огромный популистский потенциал; сделав ее лозунгом избирательной кампании, можно даже победить на выборах.

Стремление власти поддержать применение смертной казни отвечает настроению того самого большинства, вместе с которым, как известно, готов ошибаться президент. Первый зондаж общественных реакций осуществлен, его итоги будут проанализированы и осмыслены. Главное - определиться, что важнее - членство в Совете Европы или несколько пунктов рейтинга, заработанных на смертной казни.