России объявлен джихад. По телевизору мелькают кадры из логова террористов на Пресне, ФСБ отчитывается о поимке игиловцев. Каков реальный масштаб угрозы, как связано "Исламское государство" с чеченским подпольем и что ждет Россию в связи с бомбежками Сирии? Отвечает исследователь по Северному Кавказу Международной кризисной группы Варвара Пахоменко.

Россия - враг номер два

Когда Абу Бакр аль-Багдади провозглашал создание халифата, он назвал Россию врагом мусульман номер два в мире (после США). Причин несколько.

Во-первых, роль чеченцев в "Исламском государстве" довольно велика. Несколько тысяч выходцев с Северного Кавказа воюют в отрядах ИГИЛ, этнические чеченцы есть и в руководстве организации. Во-вторых, поддержка Россией Асада началась не 30 сентября. С начала конфликта в Сирии в 2011 году постоянно поступали сообщения о наличии у Асада российских военных советников, о поставках каких-то вооружений. Этим летом российский МИД официально заявлял, что российские советники оказывают помощь и властям Ирака, и властям Сирии. Учитывая, что Сирия и Ирак стали центрами мирового джихадистского движения, Россия воспринимается как сторона конфликта. Более того, Россия поддерживает шиитские режимы, которые большинством джихадистов (а джихад сегодня суннитский) воспринимаются едва ли не как худшее зло, чем Америка. Поэтому России надо мстить. А для многих кавказцев это и личная история. Они рассчитывают перенести сирийский джихад на Кавказ для освобождения кавказских земель. Сейчас "Исламское государство" приняло присягу большинства у полевых командиров Кавказа, и было провозглашено создание вилаята Кавказ (включающего в себя не только Северный Кавказ, но и Южный).


Один из чеченских отрядов в Сирии

Что происходит в России

Конфликт на Северном Кавказе в последние несколько лет заметно терял активность. Накануне Олимпиады в Сочи было очень жесткое давление силовых структур - не только на вооруженное подполье (были убиты многие командиры и боевики), но и на исламистов вообще. Массовые задержания людей в мечетях, халяльных кафе, просто в многоквартирных домах - задерживали всех, кто был с бородой или в хиджабе. Ставили на учет, брали слюну на ДНК, отпечатки пальцев, фотографировали, закрывали принадлежащий исламистам бизнес, школы, детсады. Давление было очень сильным. Поступала масса сообщений о фальсификациях уголовных дел.

Это привело к тому, что многие были убиты или посажены - не только в подполье, но и среди умеренных исламистов. Среди них были и журналисты, общественные деятели. Очень многие просто уехали в Турцию или Египет. А подполье в значительной степени переместилось в Сирию. А после начала войны на Украине силовые структуры переключились туда. С обеих сторон стало гораздо меньше людей, готовых к противостоянию. В прошлом году жертв в регионе оказалось меньше на 50% в сравнении с 2013-м.

Но кто-то и остался. И после присяги полевых командиров можно говорить о конце регионального джихадистского проекта "Имарат Кавказ", ставшего теперь частью глобального джихада. Теперь отъезд на войну в Сирию стал особо привлекателен с религиозной точки зрения: это война на священных землях Шама, где джихад ценится гораздо выше, погибнуть там считается гарантией попадания в рай. На Кавказе очень трудно воевать - ты должен жить в горах, в очень тяжелых условиях. В Сирии можно жить в городе, с семьей, оттуда ходить на войну "вахтовым методом".

Сейчас у нас на границах очень жесткий контроль. По измененной два года назад статье о незаконных вооруженных формированиях осуждают не только тех, кто вернулся, но и тех, кто только планирует выехать, - через 30-ю статью УК (планирование преступления). По сообщениям силовиков, за август было арестовано 25 человек, собиравшихся в Сирию. Едут из Чечни, а еще больше из Дагестана. Говорят, что власти просто хватаются за голову, не успевая их останавливать.

Кто и зачем туда едет

На территории, подконтрольной исламистам, устанавливается очень жесткая форма шариата, но при этом образуется некая мирная жизнь. Открываются больницы, школы (в том числе русскоязычные). Туда едут не только боевики, но и просто люди с семьями, врачи, учителя, инженеры, переводчики. Например, специалисты по добыче нефти, которые получают там значительно меньшую зарплату, но они идеологически мотивированы. Едут жить по исламу.



Составить универсальный портрет человека, едущего в "Исламское государство", практически невозможно. Люди с очень разным уровнем образования, из богатых семей и безработные. Дети высокопоставленных чиновников и сельские жители. Главная причина - это общий запрос на справедливость. Государство наше как справедливое не воспринимается. А кто-то хочет мстить - за себя, за мусульман вообще. Это постоянно обсуждается - как мусульман преследуют по всему миру - в Палестине, в Бирме, повсюду. Как Запад дискриминирует мусульман. Им кажется, что там они смогут отомстить за это.

В отличие от "Аль-Каиды", которая просто отвергала существующие режимы, "Исламское государство" предлагает нечто позитивное - строят институты, дают социальное обеспечение, некие гарантии. Они очень хорошо работают с массовым запросом населения, особенно молодежи, на справедливость и социальное равенство. Это такая форма исламского социализма. Пиар и пропаганда у них на очень высоком уровне. Русский язык там третий по распространенности после арабского и английского. Выпускаются сотни видеороликов, много СМИ, в том числе на русском (от листков для боевиков до журналов для людей вовне), страницы в соцсетях, брачные агенства для девушек, персональная работа с профессионалами. Пропагандистские ролики показывают обычную мирную жизнь - поля цветут, торгуют на рынках. Недавно один бывший российский дипломат, работавший на Ближнем Востоке, говорил: "Ведь там правда магазины с золотом на ночь не закрывают!" Да, такой порядок крайне жестокими методами, но обеспечивается.


Кадр из фильма о мирной жизни в халифате

На территории "Исламского государства" выходцев с Кавказа уже так много, что фактически у каждого человека из Чечни есть знакомый, родственник, коллега, кто сейчас там или кто уже там работал, воевал, погиб. Происходящее в Сирии стало на Кавказе постоянной темой для обсуждения. А неудовлетворенность качеством государственного управления, социальных институтов, работы силовиков и т.д. увеличивается, и популярность исламистских идей, поддержка "Исламского государства" растет на глазах.

Важен и фактор финансирования. "Исламское государство" сейчас самое богатое образование такого рода, а кавказское подполье испытывало трудности с деньгами - спецслужбы эффективно перекрывали каналы поступления средств. Так что присоединение к джихаду - это еще и расчет на приток денег.

Чем мы рискуем?

Пока мы не видим массового возвращения боевиков из Сирии. По последним данным силовиков, в Чечню вернулось чуть меньше 10 процентов уехавших. Пока, судя по всему, большую часть возвращающихся сразу же арестовывают и сажают. Было лишь несколько сообщений, что вернувшийся присоединился к подполью. Но если их и сажают, то дают пока небольшой срок - два-три года. И я уже знаю случаи, когда люди успели повоевать в Сирии, вернуться, отсидеть и освободиться.

Если ИГИЛ действительно захочет что-то здесь совершить, то теперь у них здесь есть люди. Фактически они взяли под себя всю существующую сеть подполья. Пусть она обескровлена, но там налажены механизмы работы. Для теракта ведь не нужно много людей. К тому же несколько сильных ключевых фигур могут изрядно поменять ситуацию на месте. Достаточно вспомнить 90-е годы в Чечне и роль Хаттаба, имевшего опыт афганской войны, связи в джихадистском движении, каналы финансирования. Он очень многое сумел сделать, в частности, организовав тренировочные лагеря, через которые прошли многие сотни людей. И если теперь будет возвращаться даже немного людей, однако идеологически мотивированных, обладающих даром убеждения, а также опытом реальной войны и связями в исламском мире, людей, на кого могут давать деньги, то это может стать серьезной угрозой.


Муслим Шишани, один из полевых командиров - выходцев с Кавказа

К тому же джихадистские группировки в Сирии - это несколько десятков тысяч выходцев из 80 стран мира. Конечно, их инфильтрация в Россию сложна. Но невозможно проконтролировать все. К примеру, в составе разных группировок воюют уже около 4 000 выходцев из Центральной Азии. А у нас с Центральной Азией безвизовый режим.

Мои коллеги, занимающиеся Сирией, говорят, что мы втягиваемся в долгосрочную войну. Причем война эта не локальная, как было в Афганистане, а с джихадистами со всего мира. И эта ситуация еще более радикально настроила всех против России. В первую очередь это риск для российских военных, для дипломатов, живущих на Ближнем Востоке. Но и для жителей России, российских туристов. За последний год была целая серия терактов - в Европе, а также в Тунисе (против туристов). Теперь в Турции, где российских туристов очень много. А в Турции есть представители "Исламского государства". Сейчас под военным давлением со стороны России и Запада многие из уехавших воевать побегут назад, в свои страны. И мы не знаем, к чему это может привести.

Что можно сделать?

Многие приезжающие в "Исламское государство", видя, что там все не совсем так или совсем не так, разочаровываются. Особенно женщины, которые выходят замуж за боевиков. Вначале они всей картины не видят. Но когда их мужей убивают, все для них становится очень трудно. Они попадают в специальные центры для вдов, где все уже довольно плохо. Оттуда почти не уедешь - у всех сразу забирают документы, шансов вывезти детей почти нет, дети - собственность государства. Можно уехать по медицинским показаниям, если нужна помощь, которую не могут оказать там. Но врачей приезжает все больше, так что такие возможности сокращаются.


"Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?" - "Джихадистом". Кадр пропагандистского ролика

Но мы таких людей совершенно не видим и не слышим. Им не дают возможности вернуться к мирной жизни, рассказать об увиденном там. Вместо этого их сажают. Государство не только не использует этих людей для пропаганды - оно не сотрудничает с местными исламскими авторитетами. Ведь очень многие из них отрицательно относятся к "Исламскому государству", критикуя его с шариатских позиций (и за нелегитимность, и за методы - массовые убийства, изнасилования, убийство детей), что, наверное, сейчас самое важное. Эта исламская молодежь - они ведь не услышат аргументацию ни мою, ни главы села, ни начальника полиции. Мы все для них кафиры, гяуры. А вот людей, знающих ислам, исламистских лидеров они услышат. Это было бы очень важно.

Главная проблема в том, что растет база поддержки "Исламского государства" внутри страны. Нужно проводить грамотную политику дерадикализации людей. Это должна быть работа психологов, комиссий по адаптации, которые будут не только решать, сажать или не сажать, но и заниматься более тонкими вещами.

В Дагестане такая комиссия была реально работающим механизмом. Но года два назад она прекратила свою работу. И сейчас такая комиссия есть только в Ингушетии. Через нее, по официальным данным, было адаптировано шесть человек, вернувшихся из Сирии. И Ингушетия - наиболее благополучный регион сейчас. Там и активность подполья значительно снизилась, и в Сирию относительно немногие едут.

Еще в 2012 году на слушаниях, проходивших в администрации президента под эгидой СПЧ, мы предлагали вывести эти комиссии на федеральный уровень. Потому что здесь нужна политическая воля. Потому что силовики очень разные. Кто-то хочет только сажать и убивать. Но кто-то понимает, что на дерадикализацию надо работать долго. И посыл из центра необходим. Сейчас этот вопрос еще острее. Мы видим, что в Сирию едут не только с Северного Кавказа. Едут из Поволжья, с Урала. Только в Оренбургской области за прошлый год 15 уголовных дел по уехавшим в Сирию. Едут из Москвы, Питера, едут этнические русские, обратившиеся в ислам (дело Вари Карауловой).


Возвращение Варвары Карауловой в Москву

Это, конечно, хорошо, что Общественная палата открывает горячую линию для родственников уехавших в Сирию. Но нужна системная работа, особенно работа с силовиками. Потому что все равно эти люди так или иначе оказываются в руках силовиков. И что Варю Караулову по возвращении не сажают - это очень правильно. Потому что посади - и через два-три года, когда заключенный, выйдет, мы получим гораздо более радикального человека. В тюрьме всегда люди радикализуются. И российские тюрьмы - одно из главных мест радикализации мусульман. Я считаю, что и многих возвращающихся на Северный Кавказ можно не сажать. Да, есть риск, что вернувшийся человек может оказаться в подполье. Нужно за ними следить, но так, чтобы не создавать для них невыносимую жизнь, в результате которой они все равно окажутся в подполье, потому что их будут задерживать каждые две недели, доставлять в участок, избивать... Прежде всего нужно решать наши внутренние проблемы.

Подготовил Дмитрий Борко