В канун Дня Победы начальник Военно-мемориального центра Вооруженных сил России генерал-майор Александр Кирилин огласил новые официальные цифры cоветских потерь в Великой Отечественной войне - 8 860 400 погибших. Общие безвозвратные потери вооруженных сил, включающие тех пропавших без вести, которые оказались в плену или в окружении, но потом вернулись живыми, составили, по словам генерала, 11 миллионов человек. Впрочем, в другом сообщении о заявлении Кирилина говорится, что в это число входят также погибшие ополченцы и партизаны.

Если так, то прирост в два с лишним миллиона человек получен почти исключительно за счет ополченцев, поскольку потери партизан были не столь велики и к тому же не меньше половины партизан составляли бойцы и командиры Красной Армии, оказавшиеся в окружении или бежавшие из плена. Общие безвозвратные потери партизан, по нашим оценкам, не превышают 240 тысяч человек (см.: Б.В. Соколов. Оккупация: правда и мифы. М.: АСТ-Пресс, 2003. С. 99 и сл.). Но даже если взять эту максимальную оценку, общие потери вооруженных сил за счет погибших партизан, прежде не служивших в Красной Армии, могут увеличиться самое большее на 120 тысяч человек. И тогда получается, что общие безвозвратные потери ополченцев, погибших еще до преобразования ополченческих дивизий в регулярные, составляют более 2 млн человек, что превышает общую численность ополченцев. При этом надо учитывать, что основные потери ополченцы понесли осенью 41-го в котлах у Киева, Вязьмы и Брянска, а к тому времени подавляющее большинство ополченческих дивизий были преобразованы в обычные дивизии Красной Армии и их потери учитывались вместе с потерями остальных дивизий. Поэтому цифра в 11 млн безвозвратных потерь, по всей видимости, включает дополнительно к официальному числу погибших еще и вернувшихся из плена и окруженцев, а отнюдь не потери партизан и ополченцев.

Для тех, кто давно занимается исчислением советских военных потерь в Великой Отечественной войне, в сообщении генерала Кирилина нового мало. Названная им величина почти не отличается от прежней официальной цифры в 8 668 400 погибших красноармейцев (вместе с моряками, пограничниками и бойцами внутренних войск), впервые приведенной в книге "Гриф секретности снят" (М.: Воениздат, 1993) и повторенной в ее переиздании под названием "Потери вооруженных сил" (М.: ОЛМА-Пресс, 2001). Там же приведена и общая цифра безвозвратных потерь (с окруженцами и выжившими пленными) в 11 285 057 человек (правда, это без пограничных и внутренних войск).

Как видно, последние три цифры в семизначном числе (400 человек) для наших военных статистиков священны и неприкосновенны. Хотя у специалистов они вызывают, мягко говоря, недоверие: потери Красной Армии в принципе невозможно посчитать даже с точностью до сотен тысяч, не то что до сотен. Новая же величина получена путем простого прибавления к прежней 192 000 - именно настолько наверху разрешили увеличить безвозвратные демографические потери Красной Армии для демонстрации того, что комиссия по установлению потерь продолжает работать и учитывает критику.

Между прочим, в книге "Россия и СССР в войнах XX века" в дополнение к 8 668 400 погибших говорится еще о 500 тысяч мобилизованных в первые дни войны, но якобы пропавших без вести еще до прибытия в свои части. Возможно, теперь 192 тысячи человек из этих 500 тысяч решено признать погибшими и за их счет увеличить общее число погибших в Красной Армии.

Попутно генерал Кирилин дает отпор оппонентам. Он утверждает, будто "некоторые так называемые историки" "говорят и пишут, что в Великой Отечественной погибло от 35 до 45 млн советских воинов". Это явная передержка. Автора этой заметки часто обвиняют в наибольшей "кровожадности" по части определения советских военных потерь. Так вот, даже моя цифра погибших советских воинов составляет 26,4-26,9 млн человек. Явно же абсурдные оценки в 35-45 млн погибших понадобились Кирилину только для дискредитации критиков.

Генерал утверждает, что все мужское население СССР перед войной составляло 90 млн человек, из которых было призвано 34,2 млн. Однако он исходит из явно заниженной оценки населения СССР к началу войны в 194 млн человек. Между тем в июне 1941 года ЦСУ предварительно оценило численность населения СССР в новых границах на начало 1941 года в 198,7 млн человек. Повторную оценку до начала войны успели сделать только по Молдавии и Хабаровскому краю. Она оказалась выше предварительной примерно на 4,6% (В.С. Кожурин. О численности населения СССР накануне Великой Отечественной войны// Военно-исторический журнал. 1991. # 2. С. 23-26). Если предположить, что примерно такой же недоучет был и по остальным регионам, и приняв во внимание естественный прирост за первую половину 1941 года, общую численность населения СССР к началу войны можно оценить в 209,7 млн человек, в том числе более 100 млн мужчин.

Что же касается общего числа мобилизованных в армию, то и здесь официальные цифры значительно занижены хотя бы за счет призванных непосредственно в части, централизованный учет которых не производился. Например, только Южный фронт и только за сентябрь 1943 года призвал непосредственно в части 115 тысяч человек из числа бывших окруженцев и лиц, прежде не служивших в Красной Армии (РГАСПИ, ф. 83, оп. 1, д. 29, лл. 75-77). Стоит заметить, что на тех территориях, которые не были оккупированы немцами в первые недели войны, призывникам выгоднее было назваться окруженцами, иначе их могли привлечь к ответственности за то, что они в 41-м уклонились от мобилизации.

Что же касается статистических данных, на которые опираются авторы книг "Гриф секретности снят" и "Россия и СССР в войнах XX века" (а вслед за ними и Военно-мемориальный центр), то их ущербность видна из одного примера. Согласно их сведениям, 5 июля 1943 года, к началу сражения под Курском, войска Центрального фронта насчитывали 738 тысяч человек и в ходе оборонительной фазы сражения с 5 до 11 июля понесли потери (санитарные и безвозвратные) в 33 897 человек. К 12 июля, когда началось советское наступление, состав Центрального фронта изменился мало. Из него ушли две стрелковые бригады и добавилась одна танковая бригада. Численность отдельной стрелковой бригады по штату колебалась от 3500 до 4200 человек, численность отдельной танковой бригады составляла 1300 человек. Таким образом, за счет замены войск численность войск фронта могла уменьшиться всего лишь на 6-7 тысяч человек и к 12 июля должна была составить как минимум 697 тысяч человек. В реальности же она составила лишь 645 300 человек. Когда я публично указал автору соответствующего раздела капитану 1 ранга М.В. Филимошину на столь разительное несоответствие, он в ответ начал кричать, что не может отвечать за цифры, которые привели в документах другие люди несколько десятилетий назад. Когда же я спросил руководителя авторского коллектива генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева, что у него было в школе по арифметике, он с возмущением ответил, что окончил школу с золотой медалью. Боюсь, что у генерала Кирилина с арифметикой ничуть не лучше.

Он, например, утверждает, что материалы архивной картотеки Министерства обороны, содержащей данные на 18 млн погибших, непригодны для подсчета безвозвратных потерь, поскольку "они составлялись во время войны неквалифицированными работниками и неоднократно дублировались (на одного погибшего поступало несколько документов - из воинских частей, госпиталей)". Подразумевается, что нынешние сотрудники Военно-мемориального центра превосходят их на голову в плане квалификации.

Между тем в действительности в картотеке погибших, которую на основе архивных карточек Министерства обороны и данных поисковых отрядов ведет Музей Великой Отечественной войны на Поклонной горе, уже в 1995 году насчитывалось около 19 млн имен, а сейчас их уже около 20 млн. Но даже если взять первоначальную картотеку Министерства обороны, явно неполную, на 18 млн фамилий, то получается, если верить Кирилину, что каждый погибший в них был учтен дважды. В такое верится с трудом.

Также вряд ли стоит считать надежной оценку потерь по воинским захоронениям, как это делает Кирилин. Он указывает, что в воинских захоронениях покоится 9 100 тысяч советских военнослужащих. Однако многие воины Великой Отечественной войны не похоронены до сих пор. Большинство же советских воинских захоронений - это братские могилы, и сколько именно солдат покоится в каждой из них, доподлинно неизвестно.

Альтернативные методы подсчетов дают более высокие и более близкие к истине цифры безвозвратных потерь Красной Армии. Мне, например, довелось сделать оценку этих потерь на основе данных о помесячной динамике потерь ранеными за всю войну и помесячных данных о безвозвратных потерях за 1942 год, выбрав тот месяц, в котором почти все безвозвратные потери пришлись на убитых, а не на пленных. Добавив погибших в плену и небоевые потери, я получил приведенную выше цифру в 26,4-26,9 млн. погибших. Кстати, вопреки распространенному мнению, самые высокие потери убитыми и ранеными у советских войск были в 1943-1945 годах, а не в 1941-1942 годах, когда были большие потери пленными. Так, наибольшие потери ранеными, а следовательно, и убитыми были в июле и августе 1943 года. На третьем и четвертом месте стоят потери в июле и августе 1944 года, а почетное пятое место занимают потери апреля 1945 года - времени битвы за Берлин.

Можно воспользоваться и данными о безвозвратных потерях офицеров Красной Армии и вермахта и их соотношении с потерями рядовых. Этот метод дает оценку безвозвратных потерь Красной Армии в приблизительно 21 млн человек, однако она представляется менее достоверной. Если исходить из оценки потерь немецких вооруженных сил, данной Б. Мюллером-Гиллебрандом (4 млн человек), и вышеприведенной оценки в 26,4-26,9 млн погибших советских военнослужащих, то соотношение потерь Красной Армии и вермахта на Восточном фронте будет примерно 10:1. Соотношение же безвозвратных потерь на советско-германском фронте, с учетом потерь союзников Германии, а также тех советских граждан, которые погибли в рядах германских вооруженных сил, будет, вероятно, близко к 7:1.

Все ухищрения нашего военного ведомства по максимальному уменьшению потерь Красной Армии в Великой Отечественной войне направлены на то, чтобы сделать их сравнимыми с потерями вермахта и задним числом доказать, что советские полководцы воевали не числом, а умением. К несчастью, это очень далеко от действительности.