Виртуозный политический маневр, предпринятый Эдуардом Шеварднадзе в день обострения политической ситуации в Грузии, вновь заставляет вспомнить о том, что на постсоветском пространстве еще действуют государственные деятели брежневской школы, поднаторевшие в интригах советского времени и умеющие выходить из ситуаций, в которых неофиты постсоветской политики расставались не только с должностью, но и с жизнью. (И это не преувеличение, вспомним Звиада Гамсахурдиа.)

Карьера Эдуарда Шеварднадзе, в брежневские времена дослужившегося до должностей первого секретаря ЦК Компартии Грузии и кандидата в члены политбюро ЦК КПСС, подробно излагалась в каждом справочнике партийного работника, издававшемся в те годы. Но даже официальная биография грузинского партийного лидера оставляла много вопросов: как такому сравнительно молодому по советским партийным меркам человеку удалось сделать столь блестящую карьеру в столь короткое время?

Собственно, такую же карьеру сделал сосед Шеварднадзе, тоже кандидат в члены Политбюро и первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана Гейдар Алиев. Но в случае с Алиевым все объяснялось достаточно просто. Уровень коррумпированности азербайджанского руководства был столь высок, что в Кремле посчитали необходимым поручить руководство республиканской парторганизацией человеку из спецслужб. Генерал КГБ Гейдар Алиев, практически всю жизнь проработавший в системе органов госбезопасности Азербайджана и возглавлявший комитет, показался наилучшей кандидатурой.

В случае с Грузией причины были несколько иными. Грузинская партийная организация всегда была на особом счету. И объяснять причины этого не приходится - достаточно вспомнить о происхождении Иосифа Сталина, Лаврентия Берии, Серго Орджоникидзе... Грузины "в центре", до своего переезда в Москву работавшие в руководстве либо грузинской парторганизации, либо Закавказского крайкома ВКП(б), были более чем заинтересованы в лояльности выдвигаемых ими лидеров. Именно поэтому после смерти Сталина Никита Хрущев счел необходимым коренным образом обновить руководство грузинской парторганизации, направив в Грузию генерала Василия Мжаванадзе, долгие годы прослужившего вне родной республики и плохо говорившего (если вообще говорившего) по-грузински. Все бы хорошо, да только Мжаванадзе однозначно считался человеком Хрущева. И Леониду Брежневу, как только он усилился, понадобился свой человек во главе грузинской парторганизации. А такого человека можно было искать только среди новых партийных кадров. Шеварднадзе, не замеченный в особо теплых отношениях с кланом Мжаванадзе и к тому же являвшийся, в отличие от предшественника, выходцем из грузинской партийной среды, отлично подошел на эту роль.

Деятельность Эдуарда Шеварднадзе во главе компартии Грузии - достаточно банальная история брежневских времен. Хорошо известно, что руководители регионов пользовались тогда чуть ли не большей самостоятельностью, чем в постсоветскую эпоху - при условии абсолютной лояльности Центру и лично "дорогому Леониду Ильичу". Важным фактором будущей политической биографии Шеварднадзе оказалось то, что по возрасту он входил в группу партийных руководителей "новой волны" - среди его ровесников оказался и первый секретарь Ставропольского крайкома партии, а затем секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев. До самого назначения Горбачева Шеварднадзе продолжал работать в Тбилиси. И если его сосед Гейдар Алиев уже при Андропове перебрался в Москву, стал членом политбюро ЦК КПСС и вскорости был отправлен Горбачевым на пенсию, то Шеварднадзе был приглашен старым знакомым в столицу только после избрания Горбачева генеральным секретарем ЦК КПСС. Да и то не сразу, а после избрания министра иностранных дел СССР Андрея Громыко председателем президиума Верховного Совета СССР. Назначив Шеварднадзе в МИД, Горбачев продемонстрировал, что нуждается прежде всего в "политическом" министре, а не в профессиональном дипломате, неспособном самостоятельно определять, что же генеральный секретарь имеет в виду под "новым мышлением".

Но, оказавшись одной из самых видных фигур в проведении горбачевской политики, бывший первый секретарь ЦК Компартии Грузии так и не стал своим в личном окружении генсека. Отсутствие каких-либо серьезных политических перспектив в ситуации, когда вокруг Горбачева сомкнулось кольцо людей, мечтающих о прекращении перестройки и реставрации консервативного политического курса, заставило Шеварднадзе картинно подать в отставку накануне августовского путча. Впрочем, это решение оказалось предусмотрительным: репутацию "прораба перестройки" отставной министр сохранил, западные политики, приезжая к Горбачеву, заезжали в гости к его бывшему министру иностранных дел, а назначение новым министром бесцветного дипломата Александра Бессмертных воспринималось прежде всего как горбачевское нежелание развивать перестроечную внешнюю политику: первый и последний президент СССР начал упрямо топтаться на месте...

До какого-то момента, увлеченный своей союзной политической карьерой, Шеварднадзе не осознавал, что практически утратил связь с грузинской парторганизацией и с Грузией вообще. После нашумевшей истории с разгоном демонстрации в Тбилиси солдатами будущего российского министра обороны генерала Игоря Родионова сменился руководитель грузинской парторганизации: на смену еще как-то считавшемуся с Шеварднадзе Джумберу Патиашвили пришел молодой руководитель республиканской госбезопасности Гиви Гумбаридзе. Более того, грузинские национал-демократы во главе со Звиадом Гамсахурдиа стали обвинять Шеварднадзе в причастности к истории с саперными лопатками или уж по крайней мере - в сознательном нежелании добиваться расследования трагедии.

Тем не менее Шеварднадзе все еще продолжал верить, что лучше журавль в руке, чем синица в небе: незадолго до краха Советского Союза он вернулся в МИД, став министром внешних сношений СССР. Но Союз не мог быть спасен даже авторитетом Шеварднадзе: после подписания Беловежских соглашений в кабинет "прораба перестройки" въехал российский министр Андрей Козырев, а Шеварднадзе в одночасье стал никем.

Теперь президент Внешнеполитической ассоциации обращает особое внимание на родную страну, руководимую ее первым президентом Звиадом Гамсахурдиа. Однако сам Гамсахурдиа тоже прекрасно понимает, что, оставшись без карьеры в СССР - а о российской политической карьере Шеварднадзе и думать было смешно - бывший первый секретарь ЦК вспомнит о своей республике. В грузинских газетах в те дни начинается настоящая травля Шеварднадзе. Ежедневно появляются статьи, рассказывающие о его тоталитарной диктатуре в советские времена, об имперском мышлении в годы работы в Москве, о работе против Грузии, которую продолжает вести отставной министр... Гамсахурдиа, возможно, и сумел бы настроить общественное мнение против Шеварднадзе, если бы не его умение создавать себе врагов даже в ближайшем окружении. В результате через несколько месяцев после развала Союза оказывается, что в свержении Гамсахурдиа заинтересована не только Россия, недовольная нежеланием грузинского президента вступать в СНГ и следовать в фарватере московской политики, не только Шеварднадзе, уже готовый сменить Гамсахурдиа на посту главы грузинского государства, но и недавние ближайшие соратники первого президента, ставшие его злейшими врагами. Однако в борьбе с Гамсахурдиа экс-премьер Тенгиз Сигуа и другие бывшие члены правительства - Тенгиз Китовани и Джаба Иоселиани - нуждаются в помощи России. А Россия им не вполне доверяет... Кандидатура Шеварднадзе неожиданно становится компромиссной. Гамсахурдиа, уверяющему, что борьба против него затеяна ради возвращения Шеварднадзе, никто не верит.

Бывший министр иностранных дел возвращается в Грузию через несколько месяцев после свержения своего критика, подтверждая таким образом его самые смелые предположения. Но решение Шеварднадзе возглавить по сути нелегитимное руководство страны приветствуется и Москвой, и Западом. В России продолжают не доверять членам хунты, а на Западе рассчитывают, что Шеварднадзе сможет обеспечить цивилизованное развитие Грузии, страдающей от сепаратизма и гражданской войны. Тем более что по дороге к легитимному правлению новому старому лидеру удалось сравнительно легко избавиться от своих сомнительных соратников.

И тем не менее, основных задач развития страны Шеварднадзе до сих пор решить не удалось. Он умеет то, что умеет: консолидировать режим, красиво подавать в отставку, требуя затем от потрясенного народа выражения доверия, придавать Грузии лоск в глазах Запада и балансировать между Штатами и Россией. Вместе с тем шанс подобрать компетентных специалистов для осуществления серьезных экономических реформ до сих пор не реализован. Грузия остается все тем же коррупционным раем, каким она была и в советские годы, и во времена Гамсахурдиа.

Кроме того, по-настоящему договориться с Россией Шеварднадзе не может. Кажется, он до сих пор не способен осознать, что, несмотря на все связи, его в России не любят: именно потому, что он был деятельным членом команды Горбачева, "развалившей" Союз. Несмотря на то что новая российская номенклатура пришла к власти именно благодаря этому развалу, о Союзе она продолжает вспоминать с ностальгией. И Шеварднадзе нет места в этих воспоминаниях. Стоит ли удивляться, что идея давления на Грузию с помощью поддержки режима в Абхазии, рассчитанная на Гамсахурдиа, была реализована именно при Шеварднадзе? И именно Шеварднадзе продолжает восприниматься определенными силами в России как главное препятствие для установления "настоящего" контроля над Грузией. Бегство руководителя местной госбезопасности Игоря Гиоргадзе в Россию после неудавшегося покушения на президента страны и нежелание выдать его Тбилиси - неплохая демонстрация возможностей этих сил.

Так что Шеварднадзе приходится продолжать лавировать, использовать новые обстоятельства для достижения собственных целей. После приезда из США он начал говорить с Москвой в необычайно жестком тоне, но не исключено, что после событий 1 ноября эта тональность вновь изменится. В конце концов, если Шеварднадзе не удастся улучшить экономическое положение страны и решить вопрос неконтролируемых территорий, его правление в Грузии будут потом воспринимать как эпоху застоя, Шеварднадзе будет казаться этаким "грузинским Брежневым". Разумеется, политику столь серьезного масштаба очень хочется такой участи избежать.

Обложили его, обложили - Грани.Ру, 01.11.2001