В Театре.doc продолжается акция в защиту Владимира Некляева, политического заключенного в Белоруссии. В защиту тех, кто сейчас в тюрьме - в Белоруссии и России. Против незаконных арестов оппозиционеров 31 декабря в Москве.

В принципе можно по-прежнему делать вид, что ничего не происходит. И в 30-е годы были те, кого совсем не коснулись репрессии, они были молоды и влюблены и совершенно не согласны с тем, что это подлое и темное время. Пока тебя не засунули в автозак или не возбудили уголовное дело на основе постов в ЖЖ, по большому счету ты ни при чем. Ну так и занимайся своим делом.

И главное - молчи. Во-первых, это благоразумно. Во-вторых, дальновидно. Потому что ежели вдруг что, всегда можно сойти за своего. Дескать, всей душой и телом гнулся вместе с линией... ну или какая там риторика будет – вместе с вертикалью власти.

А если молчать не получается, то ты хрюкни, как в «Чонкине». Только не формально, конечно, хрюкни, а с удовольствием, от души.

Найди доводы в пользу нового срока Ходорковского. Что он вор, что недрами торговал, что он еврей, в конце концов.

Поверь, что избитого поэта Владимира Некляева белорусские кагэбэшники унесли из реанимации для его же блага и на законных основаниях.

Не сомневайся, что Химкинский лес надо вырубить и дорогу построить, а центр Питера снести к чертовой матери, чтоб освободить место для современной архитектуры.

И журналистов, которые пытаются докопаться до того, что знать никому не положено, надо отстреливать заранее, сразу на выходе с соответствующего факультета.

Если хрюкать все же не получается, можно уехать. Дети постепенно забудут русский язык и начнут стесняться того, что они эмигранты. А ты будешь проклинать власти, врать, что наконец-то свободен, перечитывать русскую классику и дико хотеть вернуться обратно.

А если все вышеперечисленное вам не подходит, то я даже не знаю, что делать. Я в полной растерянности, если честно. Вот я, лично я, понимаю, что в моей стране наступает фашизм. Как и в Белоруссии. Что инакомыслие возможно только на уровне кухни или каких-то локальных точек, куда еще не дотянулись клешни – несколько радиостанций, сайтов и театров. Мы их все знаем. Что людей убивают на улице за неформатную внешность – черные волосы, раскосые глаза. И тысячи это поддерживают. Что от власти этой мы не избавимся, даже если очень захотим. Что частной собственности не существует. Что моя жизнь ничего не стоит. Что мне могут пришить любое дело – что я японский шпион, или нефть украла, или убийца по громкому делу, или экстремистка – и никто ничего не докажет, как в случае с Сергеем Магнитским. Что милицейский беспредел – это и есть репрессии нашего времени. Что снова роем котлован, и под собою не чуем страны, и промолчи, попадешь в палачи... Ну да, да, понимаю, а дальше – что?

Наверное, все, что я могу сейчас – это публично выразить свое возмущение. Но этого чертовски мало.

Я умею бояться. И по делу, и на пустом месте. Меня не надо этому учить.

Живя в Москве и имея статус иностранного журналиста, я, например, боюсь ляпнуть что-то не то. Я ляпну, и это заметит кто-то влиятельный и нервный. Скажет: не обновлять ей визу. А у меня ребенок 30 декабря начал шевелиться внутри, и у него папа русский. И мама, то есть я, тоже по крови в основном русская, если не по паспорту. Но кто на это посмотрит? Когда на меня недавно наехали в Москве, мне сказали: "Закон и справедливость - это разные вещи".

Год назад я говорила, что "никогда, ни при каких обстоятельствах я не приеду в Россию и не стану там журналистом”. Только какая-то сила с этим не посчиталась, нащупала меня, взяла за руку и рывком потянула сюда. Я верю, что не зря. Если я не буду верить, я сойду с ума. Ребенку, который, кстати, входит в демографические планы этой страны, не нужна сумасшедшая мама.

Сумасшествие может быть полезным, конечно. В автобиографии Паустовского хорошо описана попытка погрома в Киеве, во время гражданской войны. К дому с темными окнами подошли громилы. Когда они еще не успели войти на порог, в доме в темноте закричала женщина. Видимо, она не выдержала - не смогла просто сидеть и ждать, когда ее будут убивать. За женщиной закричал весь дом. Потом вся улица. Потом закричал уже весь район, а за ним закричали соседние районы - Подол, Бессарабка и так далее. Закричал весь Киев, и погром не состоялся. Паустовский видел, как громилы шарахались от кричащих домов. Он назвал это событие "криком, обращенным к остаткам человеческой совести".

Сейчас гражданской войны нет, есть интернет в кофейнях и словесные перепалки в ЖЖ. Можно жить тихо, даже добропорядочно, и в какую-то секунду поверить, что другим людям дают по голове исключительно из-за того, что они эти головы высунули.

Но мне все равно хочется кричать. Я же имею право об этом сказать, да? Меня же не погонят поганой метлой из России, если я скажу, что мне иногда бывает очень страшно от беспредела, который просачивается отовсюду? Я же имею право сказать о том, что меня раздирает этот крик и что я не хочу, чтобы он теперь уживался там с моим ребенком, который вообще не при делах и собрался жить в этом мире, а не в каком-то другом?

А когда я вижу, как кого-то бьют, я теперь в первую очередь думаю о том, что у новорожденных головы мягкие, как яйца, сваренные всмятку. И когда они бьют людей дубинкой по башке, они хотят выбить всю силу и память, сделать человека беспомощным и маленьким - они хотят приучить нас бояться, им это выгодно.

Бояться - пустое занятие, но очень занимательное. Оно создает иллюзию деятельности, напрягает мышцы, задействует головной мозг и душу - у человека, который боится, нет времени и сил на другие действия. Может быть, пора уже разучиться бояться - как люди разучаются курить или сутулиться?

Я задаю себе эти вопросы, и буду их задавать, потому что знаю, что если перестану, за ними последует тишина. Тишина в наше время страшнее крика.

31-е число в Питере прошло привычно. Привычно собрались люди постоять у Гостиного, привычно приехали менты (после истории с «жемчужным прапорщиком» они поголовно в шлемаках, чтоб не стать звездами эфира), привычно покидали в автобусы человек 60. Привычно.

Страна привыкла. Привыкла к ментам на каждом перекрестке, привыкла к фальшивым выборам, привыкла к тоталитаризму этому бесконечному. Привыкла. Вы сильно удивитесь, если узнаете, что ваш телефон прослушивают? Ну, так... для профилактики... ну, типа «разговоры вы неправильные ведете, вот мы и слушаем...»

В какой-то французской энциклопедии прошлого века был отдельный термин - «русская интеллигенция». Дословно определение не воспроизведу, но как-то так расшифровывалось - «прослойка общества, для которой интересы страны важнее собственных интересов». Так и кто эти люди, которые в Новый год не оливье стригут и стол накрывают, а вместо этого выходят, потому что им это важно? Нет, я не назову их «русскими интеллигентами». Но, не знаю почему, не могу избавиться от ощущения, что в чем-то они лучше нас, эти люди. Хотя бы в том, что оливье не стригут...

От русского Севера до Дальнего Востока - мещанская идеология, нищенские зарплаты, еще более нищенские пенсии, неистребимые бюрократия и взяточничество, местечковая цензура, планомерная деградация населения, гибель образования, отсутствие перспективы, полная безысходность и перманентное ощущение какой-то неизбежно грядущей большой беды.

И сдается мне, что беда она как-то... уже... Вот прямо все, что весь год шло и под конец года ебануло этими новогодними подарками – избиениями-фанатами-ментами-приговорами-выборами-арестами – это уже беда. Она уже есть. Она реальная. И этой беды все больше и больше. Хотя, с другой стороны, если это все действительно случилось, наверное, можно уже не бояться... Хотя бы по капле, каждый день выдавливать из себя этот страх. Очень точно Слава написал – про «здороваться с соседями в подъезде». Хотя бы это.

Сегодня было Рождество. И все они спокойно стояли и крестились по телевизору. Чтобы завтра продолжить свои деяния - войну с собственным народом, - им всем, конечно, нужна поддержка от Бога. Только, по-моему, Бог молчит, или они его не слышат. Ну, то, что диалога между ними нет, это точно. Ну, патриархи, конечно, не возражают.

Давно уже я не пишу о политике. Лет десять. Потому что умным не надо ничего объяснять, и так все понятно. А дуракам что-либо объяснять бесполезно – они тем более лучше нас все знают. Но, может быть, я и не прав. Может быть, наоборот – именно что надо объяснять. Внятно, вдумчиво. Не по одному разу.

Если проблемы со зрением – увеличить кегль. Если трудности с восприятием текста – картинки рисовать, комиксы, не знаю, мультфильмы просветительские снимать. И еще учить сопоставлять факты. Делать выводы.

А то ведь история нас ничему не учит не потому, что мы ее не учили, а потому что нам каждый раз кажется, что именно в нашем случае сотню раз доказанное правило не сработает.

Например, нам все чаще предлагают отгородиться от соседей стеной, и пуcть они живут сами по себе, а мы – сами по себе. И, дескать, заживем мы после этого лучше всех соседей.

Но результат изоляции ВСЕГДА – застой в экономике и снижение уровня жизни. ВСЕГДА. Даже если речь идет о нас.

Нам говорят: нужно выстроить вертикаль власти, чтобы улучшить управляемость и в итоге – опять-таки повысить эффективность, в том числе и экономическую. Под это дело уничтожили все оппозиционные партии. Но отсутствие политической конкуренции ВСЕГДА ведет к деградации власти. ВСЕГДА. В ста процентах случаев. Без единого исключения за всю история человечества.

Нам говорят: два президентских срока – это слишком мало. Нужна преемственность, нужно больше времени, чтобы успеть осуществить, и так далее... Но длительное пребывание одного человека у власти ВСЕГДА разрушительно для личности этого человека и фатально для государства. Будь это хоть человек семи пядей во лбу, а страна – Россия с ее Особым Путем.

Я прямо чувствую, что сейчас прозвучит волшебное слово «Рузвельт». Хотите обсудить великие дела, которые он совершил за время третьего и четвертого срока? Не хотите? Ах, нечего обсуждать? Вот и я про то же.

Нам говорят, что неграмотные учителя – это не беда. Зато мы построим научный заповедник, где десять ученых будут думать за всю страну. Не получится. Зависимость прямая и много раз проверенная. Если сегодня миллионы школьников не прочитают «Евгения Онегина» и не научатся извлекать квадратный корень, то завтра десяти ученых во всей стране может просто не набраться.

Нам говорят, что лучше дать по десять миллионов десяти выдающимся мэтрам (а еще лучше - семи), чтобы каждый из них снял выдающееся кино, чем дать по три копейки сотне дебютантов, которые ни фига не умеют. Ага, помните, как в 20-е годы в кино пришли всякие инженеры, художники, театралы, и вообще непонятно кто. И вдруг появились Эйзенштейн, Кулешов, Козинцев и Трауберг, Пудовкин. И советское кино в первый и последний раз смотрел весь мир. А с 46 по 53 годы в СССР снималось по 8-10 фильмов в год. Все это были, как сейчас говорят, общественно значимые, патриотические картины. Снимали их прославленные мэтры, орденоносцы. Только почему-то смотреть это кино никто не захотел. И названий этих выдающихся шедевров никто не вспомнит, да и слава Богу.

Кстати о Боге. Обожаю разговоры за духовность! Особенно за то, чтобы доверить религиозным деятелям хотя бы немного реальной власти – хотя бы над телевидением, хотя бы над литературой, хотя бы над интернетом. Чтобы присмотрели немножко за общественной нравственностью, а то, кажется, народ что-то подраспустился. Авось тогда и наступит расцвет культурной и духовной жизни.

И ведь доверяли. Был такой целый огромный период, когда у духовенства была реальная власть. Средневековье называется. Правда, особых успехов в плане культуры и искусства не наблюдалось, зато еретиков и ведьм жгли по всей Европе.

Вот ведь какая штука – духовенство рулило в средневековье, а самые большие откровения, в том числе и на религиозные темы, случились во времена античности и Возрождения. Тогда, когда, скажем прямо, на общественную нравственность всем было наплевать с Пизанской башни.

А вот еще нам говорят, что десять тысяч футбольных фанатов на Манежной – это не страшно, а одна смешная старушка в костюме снегурки на Триумфальной – это массовые беспорядки...

Мне кажется, тут имеет смысл к истории подключить арифметику. Сами справитесь?

А вот еще нам говорят...

За всех переживать невозможно. Когда что-то случается в Москве (а там все время что-то случается), то первый вопрос: как там эти семеро? Семь человек, без которых мне не жить. Вот из-за них у меня аритмия, бессонница, нервы. Самая большая концентрация. В Питере двое, по одному в Екатеринбурге, Саратове, Перми, Уфе, Киеве, Одессе и так далее.

А в Минске Коля и Наташа. И слава Богу, с ними все в порядке.

Самый большой и жуткий страх – это всегда за кого-то конкретного.

Переживание за судьбу народа – это иллюзия эйфории. Это я переживаю за свой прайд. Вот сейчас эти австралопитеки уйдут, и мы займем это плато. И вот бы та австралопитечка застряла бы (ужасно, но дальше будет дохера «бы») ногой в расщелине и ее бы бросили на произвол и ушли бы. Я бы подошел к ней, и у нас потом, возможно, были бы дети. И наш потомок каждого последнего числа месяца ходил бы на специальную площадь получать дубиной по голове, а после этого семейный ужин. И даже предвидя это, я к ней все равно бы подошел.

Единственное, о чем я попросил бы потомка, так это не надевать нарядную одежду. Идешь пизды получать, оденься по-простому. Не делай шоу. Получил, иди домой.

«Увезти детей отсюда». Рефрен всех моих знакомых. Увезли только двое. Остальные херачат дальше. Вижу почти одни успехи. Расширяются, машины, квартиры. Очень боятся потерять. К Ходорковскому отношение однозначное – «пиздили все, а посадили только этого». Для них он распавшийся на пиксели дядька, который давно уже сидит. И они не понимают, что он сделал для них. А что он сделал для них? Я, например, тоже не знаю. Сидит красиво.

«Конкретные люди» заставят капитулировать перед чем угодно. И это человеческий предел. Испытывать его – это настоящее преступление. Вот за это да... И вот с этим возвращается настоящий страх. И этого быть не должно.

Мне кажется, что писать надо о том, что корежит всех вокруг. Вот когда был кризис, я просто небо чувствовал. То есть просто всё. Потом вот два года этого болота. Вот вспомните это отчаяние. Ну, ведь просто в никуда. А сейчас, слава Богу, этот пласт сдвинулся. Ненависть. Вот просто зашкаливающаяся ненависть. И полное ощущение, что можно работать. Жить нельзя, а работать можно.

Надо просто здороваться с соседями в подъезде. Каждый день. Это такая йога на самом деле. Заебывает, но надо.

Возвращаясь домой, я иду мимо школьного стадиона. Он, как и положено, обнесен забором. Когда вечером я выхожу на балкон с чашкой чая и стыдом за свою страну, то вижу весь стадион как на ладони: ворота, турники, лестницы — все как надо. Еще стоит на нем серое здание — из тех, на которых обычно пишут «ЗАЧЕМ?». Это здание - вернее, одна из его стен - исполняет роль «уголка свободы». На ней школьники рисуют граффити (самая большая надпись «BABAKA FEST»). Гениталии и матерщину, понятное дело, писать-рисовать нельзя. О самом строении мне ничего неизвестно. Возможно, это котельная или там прячется ЮКОС - не знаю.

Как я сказал, стадион, гимнастические снаряды и серый блок обнесены забором. Забор как бы сообщает, что посторонним вход воспрещен. Но есть в нем один недостаток, щербинка — не хватает металлического прута в одном месте. В дыру лезут собаки и их хозяева, подростки, прочие люди, у которых, возможно, просрочена московская регистрация. Вечером на стадионе выгуливают собак, курят, гоняются друг за другом и т.д. Проникнуть на стадион может любой. Зачем тогда, спрашивается, забор? Ведь можно его убрать, не правда ли? Неправда: забор нужен «до времени поры». Когда пора придет (выборы какие-нибудь), дырку можно заделать, и территориальная целостность восстановится. Как в анекдоте, «чтобы ни одна сволочь не пролезла».

Вот только забор этот волшебный: затыкаешь одну дыру - открывается другая, две, три. Ужас. Что делать? А ничего не делать. Продолжать сидеть в сером бункере, о котором дурачки говорят, что это, возможно, котельная, а возможно, ЮКОС там прячется. Но что делать нам? То есть - нам, а не им (если это и оппозиция, то исключительно грамматическая).

Надо взывать к совести Лукашенко, запугивать его адом и неподконтрольными ему силами. Или заговорить с Лукашенкой на языке Лукашенки. Был у меня случай: попросили подготовить документы, чтобы одна плохая поэтесса получила награду. Мы тебе, говорят, за это двести рублей дадим. Отлично, отвечаю, только ваша скандальная поэтесса у меня всю кровь выпила. Вот врача, который лекарство придумал, я с удовольствием оформил, а вашу поэтессу ненавижу и оформлять не буду. Тут мне объяснили, что она лучшая подруга лучшей подруги человека, который придумал популярный сайт для графоманов. Если ее не наградить, то всему конец. Вот я стою и думаю, как объяснить наградной комиссии, что так типа нельзя, что надо отделять зерна от плевел. Ну, хотя бы руку пожать врачу-изобретателю. И вдруг придумал! У этого врача, говорю, тысячи пациентов, которых он спас, тысячи жизней, тысячи людей, готовых эту жизнь за него отдать, среди них есть и достойные, и богатые. Понимаете, с них много ништяков можно получить. Ну, понимаете?.. Ага, понимаем. Под добро ведь тоже дают гранты и стипендии, не только ведь на уроки православия. У добра тоже есть свой административный, финансовый и силовой ресурс.

Поэтому, дорогой Александр Григорьевич, Вам нужно быть абсолютно уверенным в тех средствах, которые Вы выбираете. А вдруг придется ответить? Вы только представьте себе, что загробный мир существует. Как представил Угаров в «Часе восемнадцать». Или как предположила моя коллега Анна Яблонская, что Вас выдумали плохие сценаристы. И, возможно, те, кто будут после Вас — такие же по качеству господа — наймут хороших сценаристов. Они за небольшой аванс восстановят справедливость (для них Вы будете не страшнее картошки): выполощут Ваше имя в таких веществах! в таких составах!.. И дети Ваши прочтут, и дети Ваших детей. И будет жить проклятие хороших сценаристов до седьмого колена, будто Вы занимались черной магией.

Плохо быть злым волшебником, Александр Григорьевич. Хорошо быть хорошим.

Не знаю, но самое главное чувство, которое возникает сейчас, - это СТЫД.
Почему? Потому что не хожу на митинги несогласных? Нет. Я не во всем согласен и с несогласными.
Потому что не участвую в каких-то гражданских акциях - в защиту или против - тоже нет!
Зима, скользко очень. Развилась фобия - боязнь поскользнуться на своих костылях. Это тоже стыдно. Поэтому никуда не хожу. Вообще. И стыжусь и этого.
Становится стыдно, когда читаешь ленту новостей в интернете, или чье-то ЖЖ. Даже порой разговаривая с кем-то по телефону, скайпу, или сидя напротив - стыдно слышать, что тебе говорят, и стыдно кивать в ответ.
Особенно стыдно бывает слышать (не смотреть даже) телевизионный ящик. Мне стыдно: быть русским, стыдно быть гражданином РФ, стыдно быть здесь и сейчас!
Стыдно быть!
Почему-то я не могу упоенно и вдохновенно вскликнуть вслед за Блоком: "Да, и такой, моя Россия, ты всех краев дороже мне!"
Не могу.
Или что-то подобное, как другие, многие, пережившие и не такое.
Стыдно соглашаться писать сериал про хороших ментов!
Стыдно задумывать какие-то проекты.
Стыд не дым - глаза не выест - народная мудрость. Национальная. Что делать, "чтобы не было мучительно стыдно"?!
Кто знает - скажите!
Понятно только: нельзя бить людей дубинкой по голове! Ни при каких обстоятельствах!
Нельзя, чтобы суд исполнял чью-то волю. Нельзя, чтобы хватали и "упаковывали" людей. Нельзя. Много-много чего нельзя, но все это есть - только подними глаза. И опять становится стыдно!
Себя-то, в общем, и не очень жалко при этом. Все-таки есть о чем вспомнить на свалке. А глядя на детей своих друзей и знакомых, делается как-то совсем уж мучительно стыдно.
Эскапизм в форме работы - своего маленького, но честного дела - тоже, наверное, иллюзия, как и все остальные. И еще: наверное пора уже смириться с тем, что мы вымираем, что нация в сущности обречена. Ведь были какие-нибудь этруски, или пруссы, или египтяне, не говоря уж о майя и ацтеках. И перестали быть. Неважно в силу чего!
Нужно постараться как-то достойно уйти, наверное!
Только все равно стыдно перед детьми.