Удивительно, насколько причудлива избирательность русской истории. Казалось бы, со всеми перипетиями последнего двадцатилетия имя революционера Ленина как основоположника одной из главных тоталитарных доктрин XX века должно было по праву стать предметом частого и заинтересованного к нему обращения, да и, впрочем, пристального научного изучения его обширного наследия. Однако об Ильиче не просто забыли, ему последовательно предпочли Сталина – невыдающегося, прямо скажем, революционного теоретика и далеко не новатора в смысле политической практики, несмотря на весь его сатанинский масштаб.

О значении и роли того и другого в создании «новой коммунистической машины» - разговор особый и определенно отдельный. К нынешней годовщине смерти Ленина есть смысл коснуться ряда фактов ранней биографии вождя, прежде малоизвестных и незаслуженно забытых, а то и сознательно отвергнутых все еще остающимися адептами «великого наследства». Возможно, в штрихах к его биографическому портрету найдется тайный смысл, вполне объясняющий столь трагический, если не сказать жалкий его уход в январе 1924-го. Так вот. На суд - «моя маленькая ленинианка».

Несоразмерным революционному размаху личности Ленина была собственно его натура – ничтожного, противного и жадного человечка. Надо сказать, поразительное это открытие пришло мне в юношескую голову в первой половине 80-х, когда в 14 лет, обучаясь в средней общеобразовательной школе в Самаре, я вместе с классом по разнарядке был «вывезен» в село Алакаевка, имение семьи Ульяновых.

Для нас, тогдашних подростков, было удивительным обнаружить, несмотря на всю пропагандистскую ретушь, весьма обширное и наверняка богатое поместье знаменитой семьи. Как-то мало это вязалось со скромным образом вождя пролетариата. Даже рассказы экскурсовода о дружбе Ильича с «местными» вызывали у советских школьников смешки и предположения о драках молодого Володи с колхозниками на сельских дискотеках. Причем нетрепетное отношение к ленинским местам посещающих выражалось (тогда, в 84-м!) вандальными надписями на деревянном столике рядом с домом-музеем в стиле «Володя и Маша – дуры».

Чуть позже, через пару перестроечных лет, уже в среде «неформалитета» к моим противоречивым впечатлениям от Алакаевки прибавились и вполне определенные и достоверные сведения об Ильиче и его поместье.

После казни старшего сына Александра мать Ленина вынуждена была продать свой дом в Симбирске и переехать в Казань, ближе к сестрам. Как известно, овдовевшая Мария Александровна старших сестер своих (Любовь Ардашева, Екатерина Залежская, Анна Веретенникова) недолюбливала, поскольку отец их, Александр Дмитриевич Бланк, завещал большую часть своей усадьбы в Кокушкино (в 40 верстах от Казани) именно им. Мария получила лишь небольшой флигель и земельный участок. Жила семья Ульяновых прежде всего за счет значительной пенсии покойного отца Ленина Ильи Николаевича, директора народных училищ Симбирской губернии.

Благодаря этим деньгам и средствам, вырученным от продажи дома в Симбирске, будущий зять Марии Александровны М.Т. Елизаров через своего старшего брата Павла (богатого крестьянина, занимавшегося скупкой земель) и помог приобрести у золотопромышленника Сибирякова (активного «толстовца», насаждавшего колонии) покинутый толстовской коммуной хутор в Самарской губернии, близ деревни Алакаевка: дом, сад, пруд с мельницей и более 80 десятин чернозема. К слову, вся алакаевская община владела лишь 10 десятинами земли, а три самых богатых кулака – 55.

В первое лето после приобретения Алакаевки молодой Ильич, как самый старший мужчина в семье, пытался сам вести хозяйство. Дело не пошло. Тогда Володя решил сдавать землю и мельницу в аренду и пользоваться домом и приусадебными постройками как дачей.

Несмотря на закрытость в советский период темы Алакаевки, доподлинно известно, что, даже переехав в Петербург, Ленин проявлял живейший интерес к делам хозяйства. В письмах к матери Ильич настойчиво интересовался размерами и своевременностью оплат арендаторами земли и мельницы. И хотя Ульяновы провели на алакаевском хуторе лишь пять летних сезонов, «вождь пролетариата», как самый заурядный землевладелец и эксплуататор, судился с безземельными местными мужиками из-за украденной коровы и активно спекулировал землей. Как знать, может, и аукнулась та коровка русскому крестьянству после 17-го.

Следует сказать, что арендная плата от дорогостоящего алакаевского чернозема была не единственным источником дохода семьи Ульяновых. Главной статьей была все же пенсия статского советника Ильи Николаевича. Помимо этого Ульяновы имели ренту, которую им выплачивали сестры матери, Марии Александровны, за часть имения в Кокушкино, доставшуюся ей по наследству, о чем говорилось выше. В 1892 году Любовь Александровна Ардашева, сестра матери Ленина, во время эпидемии холеры потеряла сына Федора, молодого врача, и находилась в трудном материальном положении. Это помешало выплатить своевременно ренту сестре Марии Александровне за проданную ей долю имения. Подзуживаемая Ильичом мать подала в суд на родную сестру, которая поддержала семью Ульяновых после казни сына Александра, взяв на поруки их дочь Анну, которой грозила ссылка в Сибирь. Одним словом, та еще была семейка.

Иной возразит, что примеры «прожорливости» Ульяновых не так уж и красноречивы и вряд ли особо отличают их от других таких же семеек как тогда, так и теперь. Бывает, мол, и похуже. Так ведь портрет вождя пролетариата от десятилетия к десятилетию обретает все новые черты и оттенки, в череде которых найдется мало таких, что давали бы повод усомниться в его абсолютной злонамеренности (причем с ранних лет). С исчезновением мавзолея у стен Кремля решительно будет порвано не только с сомнительным образом его обитателя, но и со всем коммунистическим наследством. В самый раз помещение проветрить...