Сразу хочу уточнить, что это действительно арест. Отец по-прежнему арестован, просто находится дома, а не в тюрьме. Несомненно, это легче, и мы очень рады, что он хотя бы выспится в своей постели, но тем не менее это вовсе не свобода.

На следующий день после того, как отца привезли домой, под окнами его квартиры собрались его сторонники, друзья, чтобы поприветствовать. Просто пришли люди с шариками покричать «Доброе утро, Владимир Прокофьевич!». Отцу запретили подходить к окнам, сказали, что это будет рассматриваться как разговор с посторонними.

Он находится дома без права коммуникации: может говорить только со своей женой и адвокатами. Когда я ему звонила, мне сказали, что я не имею права с ним разговаривать, несмотря на то что я дочь. Все, что ему остается делать, когда я звоню, это посылать мне воздушные поцелуи через жену, с которой я могу разговаривать.

Дома у папы все время находятся два охранника, которые постоянно следят за тем, чтобы он не нарушал правила. Эти люди постоянно меняются, спят в соседней комнате. Когда отца вели (на том видео, которое было сделано журналистами, это видно), один из охранников нес с собой фотоаппарат. Это такая практика: таким образом фиксируются нарушения. Представьте себе: вы живете в квартире, где кроме вас и вашей семьи постоянно находятся двое посторонних людей с фотоаппаратом.

Поэтому говорить об освобождении никак не приходится. И хотя намного спокойнее всем, что отец дома, его видит жена, она знает по крайней мере, что его не пытают в застенках КГБ, но он все равно находится в опасности по медицинским показаниям, мы не знаем до сих пор, что у него со здоровьем. У нас нет никакой информации ни по диагнозу, ни по лечению, которое было в тюрьме.

Мы пытаемся добиться, чтобы отца перевели в больницу. Человека 64 лет сначала избили, потом утащили в тюрьму, где у него случилось четыре(!) гипертонических криза. Логично, что ему нужно медицинское обследование, уход. В тюрьме его как-то лечили, но если у человека четыре гипертонических криза в тюрьме случилось, то как-то не очень хорошо лечили, видимо. Мы спросили, можно ли пригласить врача на дом, - нам пока в этом отказали.

Сейчас отец испытывает головную боль, головокружение, адвокат сказала, что он периодически слова забывает. Непонятно, связано это с травмой или это последствия проблем с давлением. Но он не жалуется, он очень сильный человек и, чтобы никого не волновать, всем говорит, что все нормально.

Сроки домашнего ареста никак не обозначены. Так теперь будет, видимо, до суда. Но если он подмигнет третьему лицу, его могут тут же обратно в тюрьму посадить. Тем более что у нас нет никакого постановления на бумаге, где было бы указано, что эта мера пресечения до суда. У нас есть только список требований – что можно и нельзя.

Что касается суда, то министр внутренних дел Анатолий Кулешов на пресс-конференции несколько дней назад заявил, что первые суды будут уже в начале февраля. Мы не знаем, что он имел в виду, какие суды, кого конкретно. Ведь там дело получается огромное, прямо «заговор еврейских врачей». На данный момент в деле 37 обвиняемых и 15 подозреваемых, включая двоих россиян. Каким образом они так быстро приступят к судебному рассмотрению, непонятно. Там одно ознакомление с документами займет неизвестно сколько времени. Я очень надеюсь, что это все не выльется в суды-пятиминутки. Кстати, когда предъявляли обвинение (29 декабря), было сказано, что заключение под стражу будет длиться два месяца (до конца февраля) и что после этого будет либо продление, либо в это время уже должен начаться суд.

Конкретной информации у нас нет, нам никто ничего не говорит. Да мы уже и отвыкли от того, чтобы нам кто-то давал какую-то информацию. Как мы узнали по телевизору, что отец в СИЗО, так же мы узнали по телевизору, что отца выпускают под домашний арест. С родственниками, с адвокатами никто в Беларуси уже давно не связывается и никакой информации им не дает. Всю информацию от государства мы узнаем по официальным телеканалам.

В заключение я хотела бы сказать, что самое главное – чтобы люди понимали, что такое домашний арест сегодня в Беларуси. Сейчас мы видим, что тот эффект, который, видимо, хотел получить Лукашенко, он получил. Все газеты вышли с заголовком «Некляева отпустили». Без какого-то критического подхода, куда его отпустили, что такое домашний арест. Получилось так, что в принципе медиа сыграли на руку Лукашенко, потому что все облегченно вздохнули, обрадовались. Но это вовсе не свобода. Такой беспрецедентный уровень контроля нормальному человеку очень трудно представить.