Слежку мы заметили около здания Госдумы. Я поначалу особого значения этому не придал. Два опера шли за нами, периодически отзваниваясь. И только уже когда мы вышли на Театральную площадь и двинулись в сторону Лубянки, стало понятно, что нас будут задерживать. Я выбежал на дорогу и остановил такси, но в нашу сторону уже бежали менты и опера, водитель это тоже заметил: «Я вас не повезу, выходите из машины».

Я молча вернулся на тротуар. Я знал, что сзади бегут, и был готов. Слева появляется мужчина, на вид лет 45, кожаная куртка, смуглый: «Сигаретой не угостишь»? - «Я не курю». Возможно, впервые я произнес это с гордостью. Удар в лицо, меня откидывает назад, сзади чьи-то руки меня подхватывают и заваливают на асфальт. Несколько ударов ногой, и в эту же секунду я замечаю подъезжающий милицейский автобус. Уже не вижу оперов и человека, который меня ударил. «Уберите руки, я нормально иду, не сопротивляюсь», - менты не доверяют мне, но все же отпускают. На всякий случай идут рядом, очень близко.

Подводят к автобусу: «Руки за голову, ноги на ширине плеч». Мент бьет по ногам так, что я еле стою. Уперся головой в автобус и пытаюсь держать равновесие. Шмон: «Что в сумке?» Пауза. «Сартр!». Далее нас принимает в свои объятия зарешеченный автобус с выключенным светом. Мы сидим в полной темноте.

...

Двумя часами ранее. Во дворе Эдуарда Лимонова стоит милицейская машина, мы поднимаемся в квартиру. Спустя 40 минут, когда мы выйдем, менты уедут. Видимо, приказ винтить на площади. Выдвигаемся в сторону Триумфальной. Около 18:00 мы на месте. Когда мы проезжали Триумфальную, полковник распознал Лимонова через окна автомобиля. И тут же на дорогу выбегает сотрудник ДПС, останавливает машину, ее сразу берут в кольцо легавые в брониках и шлемах. Сбоку подъезжает автобус, и Эдуарда Вениаминовича перетаскивают из одного транспортного средства в другое, менее комфортабельное. Автозак трогается, мы за ним. Удостоверившись в том, что Лимонова завели в ОВД "Тверское", мы побежали на Триумфальную.

На Триумфальной, как всегда, военная операция. И, как всегда, у ментов нет единого приказа, что делать. Спереди давят в одну сторону, сзади в другую – давка как результат. Попытка выяснить, чего менты хотят, завершилась ничем, а точнее - тишиной из-под затонированных шлемов. Иногда благодаря яркому солнцу можно было разглядеть пустые глаза полицаев. У них было свое мероприятие, скорее похожее на спектакль или танец. Они давили, потом резко прекращали, бежали мимо нас, придерживая друг друга сзади за плечи. Потом снова сцеплялись руками, как в «Лебедином озере», и начинали наступать, спустя минут пять опять отступали, слушая новые команды по рации.

Первое время я ходил и здоровался с людьми. Нереальное количество моих знакомых пришло на площадь. С этим мы в друзьях в ЖЖ, с этим на Фейсбуке, с третьим в Твиттере и т.д. Такое ощущение, что все мои friends находятся тут, и это не могло меня не радовать. Спустя 30 минут я начал звонить партийцам. Выяснилось, что часть людей уже дошла до Пушки и ждет нас там. Пришлось в темпе всех оповещать о том, что мы выдвигаемся на Пушкинскую. Многие, кто не знал меня в лицо, протестовали: «Я к Алексеевой не пойду», но другие их тут же их успокаивали: «Это свои, пойдемте».

Мы двинулись. Пройдя метров сто, я решил вернуться на Триумфалку и попробовать собрать еще людей. Вернувшись, понял, что самых активных и решительных мы уже собрали, и быстро нагнал наших.

Спускаемся в переход, выходим вправо, и возле входа на Чеховскую встречаемся со второй группой – вместе нас около ста человек. Идем по Большой Дмитровке, в этом месте я сегодня был уже, но тогда я еще не знал, что вернусь сюда позже. Проходим Тверское ОВД, у дверей стоят опера и милиционеры. Я пробежал вдоль колонны и попросил ничего не кричать и не разворачивать. Молча проходим мимо отделения, менты не понимают, что происходит. Поворот направо.

Дождавшись, пока последний зайдет за угол, кричу: «Побежали». Это только сейчас я понимаю, что с нами бежали опера и именно поэтому нас не трогали. Один из них снимал все на видео, я поздно это заметил.

Мы на Тверской, снова подземный переход – по нему бегом, и вот мы у здания мэрии. Перед нами около шести ментов, принимаем решение разворачиваться тут или позже просто не сможем. Флаг «31», скандируем: «Свободу собраний всегда и везде!», «Россия будет свободной!». В очередной раз понимаю, что сотрудник милиции - безынициативное существо. Они тупо, молча смотрят, как мимо них проходит несанкционированное шествие. Я представил одинокую мысль в голове у одного из них: «Вася, приказа нет». Сцепляемся руками, продолжаем скандировать.

Фото Ильи Варламова

Я поворачиваю голову и вижу пустую Тверскую, ни одной машины. «Сюда, давайте сюда!» - и вот наша группа уже заняла все полосы: «Нам нужна Другая Россия!», «Революция!». Впереди Манежная площадь и несколько омоновских автобусов. Если идти дальше, то шансов свалить останется меньше, сворачиваем на тротуар. Люди скандируют, навстречу им уже летит автобус, и из открытых дверей на ходу выпрыгивают «космонавты». Колонна рассыпается моментально, и менты вертят головами - они не могут вычислить, кто же только что перекрывал Тверскую. Влюбленные парочки, торопящиеся домой граждане, клиенты «Евросети» и просто туристы. Я скрываюсь в модном бутике, охранник косится на меня, про себя говорю: «Не ссы, чувак, сейчас шнурки завяжу и уйду». Минута - и мы на улице возле продуктовой палатки. «На Манежку?» - «А пошли, сказали дойдем - значит дойдем».

Фото Ильи Варламова

Опять переход, и перед нами Исторический музей и памятник Жукову. К нам бегут менты: «Туда нельзя, там площадь моют». «А она нам и не нужна, мы сейчас вот тут сфотографируемся и уйдем, ок?» Полковник кивает. Фото на память и на прощание: «Три-четыре! – Мы сюда еще вернемся!»

...

Нас подняли на четвертый этаж ОВД "Тверское". Актовый зал, знакомый мне с 2006 года. Здесь ничего не изменилось: портрет Ежова, пожарная веревка, привязанная к батарее, и бюст героя Советского Союза. Пришли двое мужчин в штатском, с черными портфелями. из которых достали красные папки. Начали вызвать по одному. Моя очередь. «В армии служил? Нет? Получи, распишись». Я не расписываюсь, но бумажку забираю, читаю: «8 апреля явиться в военный комиссариат города Оренбурга».

Огромное спасибо членам ОНК: Андрею Бабушкину, Анне Каретниковой и Елене Гордеевой. Я был в шоке, когда увидел, как менты стояли и оправдывались перед Бабушкиным: после того, как он наехал на якобы представителя Военного комиссариата города Москвы, последний моментально свалил прочь вместе со своими красными папками и повестками. Я очень благодарен этим людям за их деятельность. Они изменили отношение сотрудников милиции к задержанным. По крайней мере, к политическим точно. В том же 2006 году попробуй ты возразить легавому или отказаться от показаний: удар по почкам - и в камеру. Сейчас же они несут мне дачку (пряники и сок), которую загнали мои товарищи.

Два моих телефона разрываются, я говорю одновременно по обоим. В какой-то момент понимаю, что не знаю, с кем в данный момент разговариваю. В десятый раз пересказываю свое задержание. Звонят друзья из Рязани, партийцы, Женя Чирикова, журналисты, правозащитники, Фредерика из Amnesty International. Спасибо всем огромное за поддержку. В конце я вообще запутался и, закончив последний звонок, оглянулся - я в зале один, больше никого.

В четвертый раз за день я оказываюсь на Большой Дмитровке перед дверью ОВД "Тверское", но уже в окружении трех десятков моих товарищей. Я свободен.

Суд 13 апреля, ст. 20.2.