Самые страшные пытки – это те, что длятся долго. По закону пытки запрещены, но в современной российской тюрьме пыткой является все – тесные камеры, пища, которую невозможно есть, отсутствие элементарных удобств и адекватной медицинской помощи. Об этом уже написаны сотни тысяч страниц, но фундаментальных изменений в тюремных порядках не произошло и не происходит. Возможно, потому, что существует негласная концепция нашей уголовно-исправительной системы по отношению к заключенным. Наши тюремщики считают, что каждый попавший за решетку уже сам по себе неисправимая сволочь и единственный для общества способ с ним бороться - это создать ему невыносимые условия существования в тюрьме и зоне, а там он либо умрет, либо будет вспоминать о местах заключения с таким ужасом, что это удержит его в дальнейшем от совершения преступлений.

Хотя опыт показал, что эта концепция не работает, ее с завидным упорством продолжают воплощать в жизнь не только в местах «исправления» уже осужденных заключенных, но и в СИЗО, где находятся еще не осужденные граждане. Здоровому человеку находиться в тюрьме – это уже пытка. Для больного это пытка вдвойне - и еще большая вероятность никогда не выйти на свободу, даже не будучи осужденным или же получив незначительный срок.

Несмотря на дискуссию, возникшую в обществе после смерти юриста Магнитского, все внутренние порядки во ФСИНе остались прежними. В тюрьмах, по крайней мере в провинции, абсолютно ничего не изменилось. В этом можно убедиться на опыте политзаключенной Таисии Осиповой в Смоленском СИЗО.

Таисия попала в тюрьму ровно через год после смерти Магнитского. О том, что получить адекватную медицинскую помощь там оказалось невозможно, я уже писал не раз. Интересно, что те, кому положено «по должности» защищать элементарные права заключенных (уполномоченный по правам человека, прокуроры), не только этим не занимаются, но строго наоборот – грудью встают на защиту прав «представителей государства».

На все жалобы Таисии по поводу действий следователей, оперативников и работников ФСИН были получены стандартные отписки: «факты не подтвердились» и тому подобное. Аналогичная судьба ждала и все остальные жалобы и обращения. Еще 31 декабря 2010 года уполномоченный по правам человека в Смоленской области А.М. Капустин в ответ на обращение Комитета "За гражданские права" поспешил встать на сторону сотрудников милиции и ФСИН, написав, как хорошо организовано медицинское обслуживание в тюрьме, какие там профессиональные врачи и что Таисия никаких претензий к ним не имеет и вообще ничем серьезным не больна. А насчет того, что сотрудники милиции шантажируют Таисию, грозя лишить ее родительских прав, омбудсмен, «не располагает информацией». Капустин не постеснялся написать весь этот бред, даже не удосужившись встретиться, например, с адвокатами Таисии или с ней самой.

В дальнейшем Капустин продолжил свою деятельность по защите прав людей в погонах от преследующих их безответственных жалобщиков. Так, например, посещавшим Смоленск представителям правозащитных организаций он рассказывал, что Таисия на самом деле довольна своим содержанием под стражей и ни на что не жалуется. Таким образом были введены в заблуждение представители Amnesty International, и не только они.

Тесное взаимодействие официальных «защитников прав» с правоохранительными органами проявилось в деле Таисии и на самом высоком уровне. 28 марта в Праге, на форуме гражданских обществ Евросоюз-Россия, правозащитник Оксана Челышева передала короткую справку по сфабрикованному делу Таисии Осиповой и ее злоключениям в тюрьме господину Федотову, председателю Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека. Также она имела с ним получасовой разговор на эту тему с просьбой разобраться и помочь. И как дальше поступил господин Федотов? Поручил кому-нибудь разобраться и связаться с адвокатом Осиповой или ее родственниками? Ничего подобного. Федотов передал полученную им бумагу в Генеральную прокуратуру, а та в Смоленскую областную прокуратуру, которая, в свою очередь, 2 июня оформила очередную отписку за подписью начальника отдела по надзору за уголовно-процессуальной и оперативно-розыскной деятельностью советника юстиции М.В. Зайцева. Эта отписка по делу Осиповой со стороны облпрокуратуры была уже далеко не первая и дословно повторяла предыдущие. Стоит немного остановиться на этом шедевре прокурорской мысли.

В первой части прокурор Зайцев отмазывает ментов. «Нарушений законодательства не выявлено, довод о нарушениях, допущенных со стороны оперативных сотрудников... подтверждения не нашел...» При этом основания для таких выводов абсолютно не поясняются. Прокурор не опрашивал ни саму Таисию, ни ее адвоката, ни свидетелей по делу, ни оперативников. Видимо, г-н Зайцев настаивает на том, что закон нарушен не был, исходя из внутреннего убеждения в чистоте помыслов и действий сотрудников правоохранительных органов.

Вторую часть Зайцев начинает с утверждения, что в тюрьме Таисии Осиповой поставлен диагноз «гестационный диабет», от которого ее успешно лечат тамошние медики. Я не обладаю такими познаниями в медицине, как «доктор» Зайцев, и к тому же точно знаю, что в тюрьме Таисии поставили другой диагноз. А из Интернета я выяснил, что «гестационный сахарный диабет» возникает у женщин во время беременности и после нее исчезает. Таисия родила дочь более 5 лет назад, и представить, что она до сих пор беременна, я не могу.

Осипова настаивает на том, что она больна диабетом 1-го типа (тяжелая форма заболевания, исключающая содержание под стражей), а тюремные медики «предполагают» у нее диабет 2-го типа (более легкая форма), от которого они ее и «лечат». По этому поводу мы с ними спорим и судимся. При чем здесь сахарный диабет беременных, совершенно непонятно.

А насчет медицинской помощи мне понравилось заявление прокурора о том, что «лечение пациентки осуществляется в достаточном объеме». Не в полном объеме, а в достаточном. Достаточным для чего? Чтобы до приговора дожила и в суде в обморок не падала?

Не хуже и фраза из прокурорской бумаги о том, что «на имя прокурора области собственноручно Осипова Т.В. подготовила письмо, согласно которому претензий по поводу содержания ее в ФБУ и медобслуживанию не имеет». Что значит «подготовила»? Написала и держит в кармане халата? Где оно? Предъявите! Сама Таисия, естественно, говорит, что этот пассаж прокурора просто чушь. Но эта фраза была еще в ответе из той же прокуратуры аж от 18 февраля. Видимо, с тех пор Таисия «подготовила» письмо и никому не отдает, носит с собой, перечитывает на ночь.

Вводит в заблуждение прокурор и по поводу доступа в тюрьму к Таисии наблюдателей от Смоленской ОНК. Уже описывалось, как Сергей Баженов, директор Смоленского отделения Попечительского совета УИС и член ОНК по Смоленской области, не был допущен на встречу с Таисией. Ему, а также адвокату А.Л. Воробьевой было отказано в разрешении присутствовать 24 декабря при медицинском осмотре Таисии на консилиуме из тюремных врачей и представителя прокуратуры (это тот самый консилиум, в ходе которого Таисии предложили в качестве лечения питаться «диетической пищей – баландой»). На этой встрече, кстати, был и представитель смоленского омбудсмена, бывший сотрудник УФСИН(!), который и обеспечивал непосредственно операцию по спасению имиджа тюремщиков.

Но, видимо, самым сильным своим аргументом прокурор считает то, что в уголовном деле есть медицинское заключение о том, что Таисия Осипова является наркоманкой. Согласно этой бумаге 9 декабря 2010 года в смоленском наркологическом диспансере собралась медицинская комиссия и провела судебно-наркологическую экспертизу (СНЭК) на предмет выявления у Осиповой наркозависимости. О том, что такая экспертиза была проведена и дала "положительный" результат, сама Таисия и ее адвокат узнали лишь в конце декабря, при ознакомлении с материалами уголовного дела. Между тем при помещении Таисии в тюрьму у нее были взяты все положенные анализы, которые не показали наличия наркотиков. О проведении СНЭК ни сама Таисия, ни ее адвокат уведомлены не были, и с ее результатами в ходе следствия их не ознакомили.

Как же была проведена экспертиза, на чем базируются ее выводы? Согласно документу, все основано на медицинских записях результатов внешнего осмотра Таисии и беседы с ней в медицинской части СИЗО и не подтверждено никакими анализами. Например, пишут врачи-эксперты, у нее «выпуклый живот» и «увеличенная печень» - по их мнению, это указывает на то, что Таисия употребляла наркотики. В своих выводах комиссия учла и статью УК, по которой обвиняется Таисия: Учитывая данные объективного осмотра... материалы уголовного дела (привлекается за незаконный сбыт наркотиков), комиссия приходит к выводу, что испытуемая страдает опийной наркоманией 2 ст.».

Этот сфабрикованный документ подписан тремя врачами. Один из них, по фамилии Антонов, оказался «старым знакомым» Таисии. Еще в 2003 году, после акции против смоленского губернатора Маслова, когда Таисия была задержана и помещена на двое суток в ИВС, именно этот Антонов дал медицинское заключение, что она «наркоманка». Это было сделано им также на основании «внешнего осмотра». Выйдя из ИВС, Таисия тогда отправилась в больницу, прошла всех врачей и сдала анализы, чтобы доказать, что это не так, и убрать диагноз из дела. Тогда это ей удалось, потому что она находилась на свободе.

Врачи-наркологи работают в «тесном контакте» с правоохранителями и всегда поставят «нужный» диагноз. Вообще, как выяснилось, это распространенная практика в подобных делах. Например, нынешний политзаключенный из «Другой России» Руслан Хубаев отбывал свой первый срок в Мурманске в результате точно такой же провокации с подбрасыванием наркотиков. И ему тогда тоже на стадии следствия поставили диагноз «наркомания», хотя он имел звание «почетный донор» и каждый месяц сдавал кровь. Люда Харламова, другая активистка «Другой России», тоже отсидевшая срок за подкинутые «антиэкстремистами» наркотики, также была «почетным донором» - и также была признана наркоманкой.

Логика у ментов тут простая. Для них и для суда диагноз «наркомания» - это доказательство вины по делу. Очень удобно в отсутствие других доказательств. Оспорить же поставленный диагноз в тюрьме просто невозможно - нет механизмов. Таисия на заседаниях суда по своему уголовному делу неоднократно требовала проведения наркологической экспертизы, чтобы опровергнуть результаты экспертизы, «проведенной» на следствии, но каждый раз получала отказ. Что интересно, даже вызванные в суд по инициативе Таисии горе-эксперты, поставившие ей этот диагноз, в суде согласились с доводом защиты о том, что для подобного диагноза требуется специализированная экспертиза, которая длится две недели и проводится по определенной методике. Прокурору же, вместо того чтобы пересказывать чужие фантазии, следовало бы заняться проверкой своих коллег - прокуроров по надзору, которые при посещении СИЗО просто обходят стороной камеру, где сидит Таисия.

Очередное заседание Ленинского районного суда по гражданскому иску к администрации СИЗО 7 июня оказалось сорванным. Если саму Осипову уже традиционно не доставили на заседание суда, объясняя это отсутствием средств на оплату водителя и конвоя, то адвокат не смогла принять участие в судебном заседании, потому что судья начал его в 09:15 вместо объявленного ранее времени 09:45.

Тем не менее стало известно, что в позиции ответчиков произошел резкий разворот. Теперь вновь поставлено под сомнение право Осиповой на медицинское обследование. Был оглашен список заболеваний, по которым возможно освобождение из-под стражи, и было сказано, что Осипова сначала должна доказать, что она имеет заболевание из этого списка, и только после этого можно назначить медицинское обследование на предмет его подтверждения. Из бесед с заинтересованными сторонами вне зала судебного заседания стало ясно, что Таисии будет отказано в проведении медицинского обследования, поскольку у нее нет нужного комплекта медицинских документов, подтверждающих, что у нее именно тяжелая форма сахарного диабета, наличие которой не позволяет находиться под стражей. Что стало причиной столь резкого разворота в позиции ответчиков, остается лишь догадываться.

В самой тюрьме Таисия продолжает сталкиваться с прямым противодействием администрации СИЗО в соблюдении ее прав. Ни одна из проверяющих комиссий, которых регулярно навещают женский спецблок, не была допущена до камеры, где она сидит, так как администрация боится, что Осипова выскажет членам комиссии свои жалобы и претензии. А в суде в этот раз выяснилось, что администрация СИЗО готова и на прямые подлоги. Так, например, дополнения к жалобе Осиповой для гражданского суда, в которых она подробно рассказала о положении с медицинским обеспечением в тюрьме и которые были отправлены ею официально через спецчасть СИЗО в Ленинский районный суд, просто остались лежать в спецчасти и не дошли до суда.

Вот настоящий, сложившийся на практике «народный» фронт Путина. Единый фронт ментов, вертухаев, прокуроров, «карманных» врачей, «государственных» правозащитников и судей в борьбе против тех, кто не с ними. А не с ними не только политические активисты и их родственники. Не с ними практически вся страна.