Мой день начался в 7.30 утра, когда я попал на избирательный участок № 144 Тверского района Москвы в районе Бутырского вала и ул. Новослободской. В этом здании находится школа. Меня проводили в зал для голосования, где я должен был представиться председателю Комиссии Наталье Аркадьевне Катючей и вручить ей свое направление наблюдателя.

Места для наблюдателей в зале были установлены примерно в 100 метрах от урн для голосования. Я сразу обратил на это внимание председателя, которая заявила, что расположение наблюдателей установлено актом ТИКа (территориальной избирательной комиссии), поэтому она ничего изменить не может. Я ей сказал: согласно Закону в выборах места для наблюдателей должны располагаться таким образом, чтобы урны находились в зоне прямого обзора наблюдателей. Дальше мы немного поспорили, но я предложил компромисс: "Давайте оставим 6 стульев для наблюдателей там, где они сейчас стоят, а 2 стула поставим за урнами". На это председатель согласилась.

Кстати, потом я обратил внимание, что, несмотря на то что текст Закона о выборах лежал у нее на столе, она его, скорее всего, подробно не читала и даже в течение дня выборов в него ни разу не заглянула. Как правило, как только мы начинали ссылаться на Закон во время процесса, она почти сразу отступала и соглашалась с нашей позицией.

В полном соответствии с положениями Закона о выборах в 7.45 вскрыли все находящиеся на участке урны – 2 большие (стационарные) и 4 маленькие (для голосования на дому). Они оказались девственно пусты (мы проверили их очень внимательно). Далее я и мой коллега – наблюдатель от СМИ (сайт Полит.ру), которого звали Илья, – уселись на выторгованных у председателя местах за урнами и приготовились считать всех голосующих. Решили: будем ставить палочки в тетрадку после каждого бросания бюллетеня в урну. Таким образом, мы проверим, сколько точно пришло избирателей и насколько эта цифра будет биться с той, которую в конце объявит участковая избирательная комиссия (УИК).

Минут через 15 к нам с Ильей подошел мент, пардон – полицейский, вместе с человеком, у которого на спине было написано "МЧС". Они заявили, что мы незамедлительно должны покинуть уже насиженные нами два места за урнами, так как, оказывается, здесь находится Запасной выход и в случае большого потока избирателей (через запасной выход!) этот проход будет перекрыт нами с Ильей. На это я ему сказал, что, во-первых, как только начнется массовый исход избирателей через Запасной выход (его не должно было быть по определению – все выходили через основной выход), мы уберем стулья и вытянемся вдоль стенки. А во-вторых, сказали мы, такие важные вопросы, как рассадка наблюдателей, милиция не может решать без председателя (которая в этот момент куда-то исчезла). В результате мент и эмчеэсник ушли, через 5 минут выбежала взбешенная председатель и стала кричать, что ей здорово попало за то, что она разрешила нам сесть за урнами, что мы должны немедленно уйти.

Воспользовавшись тем, что на этот раз рядом не было ментов, я ей сообщил, что я с ментами уже договорился, что мы там останемся, пока через запасной выход не начнется массовое бегство избирателей. На этом эпизод с рассадкой закончился, и, надо сказать, больше мы ни этого мента, ни эмчеэсника ни разу не видели. Мы решили, что, возможно, ментам поставили с утра задачу подыскивать участки с минимальным количеством наблюдателей либо те участки, где наблюдатели отодвинуты далеко и не особо сопротивляются давлению. Это только предположение.

Интересное развитие событий началось уже примерно в 9.30, когда секретарь комиссии Надежда Ивановна Балдова деловито взяла со своего стола большую пачку бюллетеней (которые она и председатель комиссии называли не иначе как "биллютни") и, встряхнув их прямо перед нашими изумленными глазами, выровняла эту пачку, со всей силы ударив ею почти в центр избирательной урны! У нас даже рот отрылся от удивления, у секретаря, кстати, тоже (когда она увидела наши лица, пристально смотрящие за ее действиями). Но она спокойно взяла чудом не вброшенные в ящик бюллетени и положила их себе на стол. Если бы мы сидели там, где нам было уготовано, эта пачка точно бы полетела в урну и мы бы ничего не смогли увидеть.

Мы поняли, что следить за секретарем и председателем необходимо очень внимательно. В процессе оказалось, что членами избирательной комиссии с правом совещательного голоса являются представители всех основных партий, включая пожилого человека из "Яблока". Было также два молодых представителя ЛДПР и коммунистов. От СМИ присутствовала также журналист "Новой газеты", которая, груженная несколькими пакетами справочной информации и фотоаппаратом, сделала за час работы, наверное, тысячу снимков. При этом апофеозом ее работы было персональное фотографирование анфас и в профиль председателя комиссии, отчего последняя реально взвыла и потребовала лично ее больше не фотографировать.

Часов в 11 утра председатель предложила наблюдателям поехать на выездное голосование по запросам из собеса. На этом участке было более 100 обращений по поводу выездного голосования: там проживает очень много инвалидов и пожилых людей. Я вспоминаю выборы 2003 года и более ранние, когда моя собственная бабушка (она умерла в возрасте 101 года) просила привезти ей урну для голосования – и невозможно было допроситься, чтобы к ней кто-то приехал (она была очень активным и умнейшим человеком вплоть до своей кончины). Теперь же собес сам, даже не советуясь с пенсионерками, высылал списки в УИК, а последняя распечатывала их на компьютере и отправляла группы членов комиссии на выездное голосование (почти принудительное). За первый заход (в остальных я не участвовал) мне удалось обойти 15 квартир.

Этот ужас я не забуду никогда. Я сразу вспомнил подзабытую со школьных времен "На дне" Горького. Такой нищеты и запущенности я очень давно не видел. Бабушки-пенсионерки живут реально в ужасных условиях – квартиры не видели ремонта с момента их послевоенной постройки, там никто не убирается (многие пенсионеры еле передвигаются по квартире). Многие просто лежат и не встают. У них отобраны паспорта, так как дочки-сыночки боятся, что родные мама-папа передадут квартиру непонятно кому. Приходим – а разрешить старику проголосовать не можем, так как у него нет паспорта.

В одной квартире я решил, что в ней находится труп: запах был такой тошнотворный, что дышать было совершенно невозможно. На раскрытом и незастеленном диване одеяло было свернуто таким образом, как будто там лежит человеческое тело, укрытое саваном.

У бабушек часто не работал звонок, поэтому пытались к ним попасть через соседей. В одной квартире перед нашим носом вообще захлопнулась дверь, и какой-то злобный дядька заревел: "Вот вы, власть, приходите только когда вам надо, а когда вам не надо, вас никогда не дождешься!" Хорошо, что мы не сразу ушли: за дверью началась его семейная разборка с женой, полагавшей, что неплохо было бы все-таки дать старушке проголосовать. Дядька смилостивился, и тогда дверь все-таки открылась, но нас дальше коврика в прихожей не пустили, сказав: «Не заходите в квартиру, вы нам там все напачкаете». В прихожую ввели бабулю с немигающим взором, которой женщина зачитывала графы бюллетеня, спрашивая: "Бабуля, ну кого ты знаешь? Зюганова знаешь? Это коммунист». – «Нет» – отвечала бабуля. «Жириновского знаешь, это ЛДПР?» – «Нет». – «Явлинского знаешь, это "Яблоко"?» – «Нет». – «Медведева знаешь?» – «Нет». «Остальных она и подавно не знает!» – по секрету сообщили нам. «Ну за кого, бабуля, будем голосовать?» - настаивала женщина. «Не будем», – односложно ответила бабуля. «Может быть, за президента проголосуем?» – подсказала ей женщина. Молчание бабули затянулось, тогда женщина подсунула ей бюллетень и по-простому сказала: «На, ставь галку там, где Медведев». Бабка послушно исполнила просьбу.

По нашей выездной статистике голоса бабушек-дедушек распределились следующим образом: у трех из 15 человек не было паспортов, они не проголосовали, 1 проголосовала за "Яблоко", 1 – за Справороссов, 2 – за КПРФ, а остальные 8 – за Едро. Причем та бабушка, которая голосовала за Справороссов, как выяснилось, ошиблась и тоже собиралась голосовать за Едро. Как мне рассказали старушки, к ним ко всем приставлен социальный работник, который ходит два раза в неделю в магазин. Этот работник, судя по всему, и попросил их «правильно» проголосовать. Никак иначе эту зомбированность объяснить нельзя.

Я хотел быть только наблюдателем и, честно говоря, совсем не хотел идти на выборы, так как был уверен, что так или иначе общие результаты все равно сфальсифицируют (что в результате и произошло). Но после этого обхода старух у меня возникло совершенно непреодолимое желание съездить на свой участок в Тушино (где я прописан). И, оставив временно пост Илье, я проголосовал за "Яблоко". Это не значит, что я безумно люблю Явлинского, который правит этой партией больше, чем Путин правит страной, а Зюганов - КПРФ. Просто я решил солидаризироваться с теми москвичами, которых уже достало все, и они хотят продемонстрировать свою позицию не только властям, но еще и таким мало соображающим бабкам, которые почему-то должны определять судьбу страны.

Когда я вернулся, Илья сообщил мне, что коллеги-наблюдатели никаких особых нарушений не заметили, кроме того, что одна женщина попыталась уйти с незаполненным бюллетенем, взяв его себе на память. Мент ее остановил на выходе и предложил подойти к председателю, которая пыталась провести воспитательную работу, но девушка строго сказала, что она имеет право распорядиться бюллетенем так, как считает нужным. И председатель ничего не могла поделать, кроме как отпустить ее с богом. Кстати, в результате по участку в урне не было обнаружено 36 выданных избирателям бюллетеней.

Мы каждый час считали явку, она незначительно отличалась от цифр УИК. Но мы решили, что, может быть, в какой-то момент сбились со счета... За 5 минут до конца голосования пришло много веселых молодых людей, которые все-таки успели проголосовать, галдя и пританцовывая.

Дальше же началось самое интересное. Ровно в 20.00 двери участка были закрыты, и председатель в настойчивой форме просила нас отойти подальше от стола секретаря УИК (той самой Балдовой, которая чуть не вбросила бюллетени утром). Я стал настаивать, что мы не можем далеко уйти, так как наша работа заключается в том, что мы наблюдаем за всеми действиями УИК в процессе голосования. Госпожа Катючая раскраснелась и стала, повышая голос, заявлять, что мы мешаем ходу голосования и что она может сейчас вызвать полицию и удалить нас с участка. Я и остальные наблюдатели плюс члены комиссии от оппозиционных партий не сдвигались с места, но и не вступали в спор.

При этом мы наблюдали такую картинку: секретарь комиссии Балдова, опустив руки под стол, сидела красная, как рак, и, держа руки под столом, что-то пересчитывала и совершала еще какие-то манипуляции. Я тихо обратил на это внимание всех наблюдателей. Мы все стали внимательно за ней следить. Председатель, сидя рядом с секретарем комиссии, демонстративно смотрела куда-то на стенку, вбок, при этом ее лицо постепенно и сильно покрывалось красной краской. Напряжение возрастало. После манипуляций под столом Балдова подняла руки и локтями уперлась в стол, как бы показывая, что она ничего плохого не делает. К ней подошла первый член комиссии для сдачи неиспользованных бюллетеней и списков избирателей, стала задавать вопросы, но Балдова как будто онемела, она стало что-то несвязно лепетать, путаться, запинаться, не могла никак сосредоточиться.

Наконец пошел процесс... Но пошел совершенно не так, как предусмотрено Законом о выборах. Вместо того чтобы немедленно погасить неиспользованные бюллетени и их пересчитать, Катючая потребовала начать работу со списками избирателей. Эту работу она при всех назвала "предварительной".

Предварительная работа затянулась и длилась почти 2 часа. Что они считали, почему это происходило так долго – понять невозможно. Уже было 22.00, но мы еще так и не услышали, сколько всего людей проголосовало, и еще не начали гасить неиспользованные бюллетени.

Я написал жалобу, бланки которых предусмотрительно предоставил штаб "Яблока". В жалобе я написал, что "на избирательном участке 144 было допущено нарушение Закона 51 ФЗ, выразившееся в том, что нарушена последовательность действий при подсчете голосов: неиспользованные бюллетени не были погашены после 20.00, вместо этого проводится работа со списками избирателей". Подписалось вместе со мной еще 3 наблюдателя и член комиссии от КПРФ. Я эту жалобу передал председателю комиссии, она ее приняла и на копии мне расписалась, но была очень расстроена.

В конце концов Катючая, после моих многочисленных ссылок на Закон, дает команду соединить все столы и произносит фразу, которую можно внести в разряд крылатых: "Закон здесь определяю Я". Все расхохотались, а член комиссии от КПРФ, поддержав меня, сказал, что все-таки мы все настаиваем, чтобы были уничтожены неиспользованные бюллетени и было объявлено количество проголосовавших. Как понимаете, мы опасались, что (в зависимости от результатов выборов на участке) неиспользованные бюллетени будут частично использованы для «подправления» результатов.

Катючая после такого жесткого заявления взяла очередную паузу, минут так на 45. Они с секретарем опять что-то усиленно считали, и что-то у них не сходилось... А потом вдруг атмосфера резко переменилась. Председатель и секретарь приняли какое-то им одним известное решение, их настроение резко сменилось, они расслабились, ни одного жесткого заявление в адрес присутствующих более не делали, а наоборот, стали душками и провели весь остаток процедуры подсчета голосов самым идеальным образом. Они погасили неиспользованные бюллетени (председатель меня спросила, не знаю ли я, какой угол надо порезать – левый или правый, я со знанием Закона бодро ответил "левый нижний!"). Объявили явку, объявили, сколько проголосовало на дому. Цифры были очень похожи на наши данные. Явка составила около 50%. Катючая и Балдова перестали суетиться, дали возможность всем близко подойти к столу для подсчета голосов, нам было видно абсолютно все, все бюллетени, все подсчеты.

Мы предположили, что проблема для Едра заключалась в том, что Собянин поменял почти весь состав УИКов, в которых ранее основную роль играли учителя школ. То ли учителя отказались заниматься грязной работой, то ли по каким-то другим причинам, но в этот раз сформировали комиссии из работников ДЭЗов и других муниципальных предприятий, типа Мосавтотранса. А им, по всей видимости, сложновато было выполнять мудреные математические манипуляции с "биллютнями" (манипуляции, на которые, как правило, и уходит много времени, когда не происходит естественный, спокойный и честный подсчет голосов). Поэтому наша председатель и не смогла оправдать (к нашему удовлетворению) высочайшее доверие и, в конце концов, не смогла выполнить "возможное" задание Партии и Правительства по подсыпке голосов сами знаете кому.

Результаты по участку от числа действительных бюллетеней оказались такие:

Справедливая Россия: 18,5%
ЛДПР: 9,1%
Патриоты России: 2%
КПРФ: 23,3%
Яблоко: 15 %
Единая Россия: 30,7%
Правое дело: 1%
Явка: 48,2%

Я этим результатам верю. Более того, я считаю, что по законам статистики (которую я долго и нудно изучал на экономическом факультете МГУ) проголосовавшие на этом участке являются среднестатистической выборкой населения Москвы - соответственно, эти результаты являются репрезентативными, а итоговые цифры могут отличаться от этих только на 1-2% максимум. Поэтому, когда в понедельник я увидел такие итоговые цифры по Москве:<
> Справедливая Россия: 12,1%
ЛДПР: 9,5%
Патриоты России: 3%
КПРФ: 19,4%
Яблоко: 8,4%
Единая Россия: 46,6%
Правое дело: 1%
Явка: 61,1%
– я мог со стопроцентной уверенностью сказать, что в Москве была осуществлена фальсификация голосов, которая заключалась в том, что явка была завышена более чем на 10% и все эти бюллетени (почти за 700 тысяч человек) приписаны "Единой России".

Однако голосование именно на нашем участке закончилось хорошо. Катючая, правда, пыталась сначала по телефону согласовать результаты с ТИКом. Я обратил ее внимание, что это незаконно. Более того – пообещал, что заберу жалобу, если она немедленно организует подписание протокола голосования всеми членами УИК и отдаст нам копии. Ровно это она и сделала, не дожидаясь, когда придет ответ из ТИКа. В благодарность за то, что принципиальных нарушений процесса она все-таки в результате не допустила, я, по согласованию со всеми подписантами, у Катючей жалобу забрал и поблагодарил за то, что она честно выполнила свою работу.

Вот так прошел этот день. Что было в ТИКе, я не знаю, но судя по тому, что официально на сайте результаты голосования по нашему участку не изменились, ТИК не изменил ни одной цифры в нашем протоколе. И я лично очень рад, что нам удалось этого добиться по крайней мере на одном участке в нашем большом городе.