Чем ближе митинг 24 декабря, который определит новые требования протестного движения, тем чаще раздаются призывы «сохранить Путина». Эти призывы разделяются на два потока. Одни честно говорят и пишут, что лучше Путин (которого, дескать, все равно неизбежно переизберут в марте), «услышавший голос народа», чем революционный хаос.

Другие проводят линию более тонко: надо поддержать кандидата от системной оппозиции и привести его к власти конституционным путем, а вот если выборы опять будут нечестными... ужо тогда мы всем покажем! Но если даже во втором туре главой государства станет «системный» кандидат, то есть деятель, привыкший договариваться с Кремлем, а именно Жириновский, Зюганов, Миронов или Прохоров, то даже в рамках существующей системы он просто обязан будет предложить на пост премьера кандидата от партии с самой большой фракцией, то есть Путина. Мы получим еще одну тандемократию.

Необходимо понять, что сейчас режим напуган, но, оправившись, он нанесет сильный ответный удар. Вспомним Николая II после октября 1905 года, Сталина после XVII съезда ВКП(б), Брежнева, напуганного ростом диссидентского движения в 1968-м или Горбачева, напуганного гигантскими митингами 1990 года. Новейший пример – реакция самого Путина на протесты после ареста Гусинского в июне 2000 года и позора с подводной лодкой «Курск» в августе того же года. За несколько лет страна с независимыми СМИ и быстро растущим гражданским обществом была возвращена к бесправию и полицейской тирании.

Пятая русская революция будет таким же успешным вариантом октябрьских событий 1993 года, как Августовская (Четвертая) революция стала успешным вариантом Февральской (Второй) революции. Под повтором октябрьских событий я имею в виду создание единого право-левого фронта в защиту демократии - парламентской и прямой, против меритократического режима авторитарной модернизации.

Вопрос даже не в устранении Путина и расследовании бурной деятельности его и его окружения. Путинская «опричнина» обречена самовоспроизводиться, пока существует нынешняя номенклатурная «партия власти», в которой «Единая Россия» является лишь публично-политическим отделом. Средство от этой болезни простое – «Единая Россия» должна хоть на несколько лет стать оппозиционной партией, лишенной административной поддержки федерального уровня.

Сохранится ли она в оппозиции цельной или естественно разделится на популистскую и консервативную, сохранит ли административную и олигархическую поддержку в тех городах или регионах, в котором ей удастся победить на честных выборах, - все это уже не принципиально. На общероссийском уровне номенклатура – монопольно правящий слой, в котором разделение конституционных функций подменено разделением социальных ролей, - должна быть ликвидирована как политический институт. Никаким иным путем кроме отправки «Единой России» в оппозицию добиться создания в России условий демократии и правовых гарантий для личности и собственности невозможно.

К этому есть все предпосылки. Разумеется, гражданское общество в западном понимании этого термина пока не «родилось», его развитие займет еще многие годы и десятилетия, но сейчас рождается русская политическая нация. География протестов охватила преимущественно части страны с русским культурным доминированием. Это не случайно – в национальных республиках, «Единая Россия» как номенклатурная партия имеет отчетливо этнократическое лицо и в глазах этнических меньшинств противостоит «русификаторским» партиям – ЛДПР и КПРФ. Кроме того, национальные регионы куда в большей степени сохранили характер крестьянского социума, больше там и горожан в первом поколении.

Правящие группы и примыкающий к ним олигархический и криминализированный бизнес – результат внешнего усвоения западных рыночных, информационных и политических технологий. Против них выступили те, кто под влиянием модернизационных процессов принял как должное западные гуманистические и демократические ценности. Носителями же демократических и правовых ценностей в обществе всегда выступали представители среднего класса и интеллигенции. И именно они создают политическую нацию, объединенную ценностями будущего, а не прошлого, свободой, а не культурой и традицией. Простой народ слишком еще погружен в мир традиционализма и поэтому выступает за «справедливое общество» или за «национальное освобождение», но не за идеалы современного правового демократического общества.

Представим себе Речь Посполитую XVII-XVIII веков. Для шляхтича легитимность избранного на сейме в Кракове короля необычайно важна - хотя бы в том смысле, что его патрон-магнат в конфликте выберет ту или иную сторону и он должен понимать, стоит ли он нынче «за законную власть». Для немца-часовщика в Варшаве, еврея-портного в Лодзи или украинского и белорусского (да и польского) хлопа проблема легитимности польского короля интересна лишь в практическом отношении: будет ли очередная заварушка и насколько вменяема будет налоговая и религиозная политика свежеиспеченного правителя.

В этом декабре миллионы из состояния подданных, оценивающих власть инструментально, перешли в разряд «шляхты», оценивающей власть ценностно. Они выбрали Республику и тем стали превращаться в нацию. Но шанс для установления Республики будет только тогда, когда «Единая Россия» станет оппозиционной, а нынешние правители – подследственными.