В зелено-красном кафе «Жан-Жак» - вот где затевается нынешняя «мятежная наука». Молодые, высокооплачиваемые, благополучные, буржуазные – вот кто ее, оказывается, затевает «между лафитом и клико».

А дальше у Пушкина в знаменитой зашифрованной главе еще интересней:
Казалось ........
Узлы к узлам ......
И постепенно сетью тайной
Россия .........

«Сеть тайная», опутавшая Россию, – что это? Да социальная же сеть же!

«Россия больше, чем Жан-Жак!» - восклицает директор Russia Today Маргарита Симоньян. С ней никто не спорит. Ее игнорируют. Не пропадать же котлетам де-воляй.

«Революция шуб», молвил в Твиттере Антон Красовский - и пошел начальником штаба к куршевельскому затейнику, самому гламурному из кандидатов.

Героиня инцидента с шубой свидетельствует: «В конце прошлого года друзья четы Бондарчуков предсказывали: перекрытия Рублевки приведут к революции». И вот извольте - имеем «Рублевский манифест». Светлана Бондарчук и Полина Дерипаска идут на митинг, потому что тренд такой: не пойти – все равно что с рюкзаком вместо Louis Vuitton на люди показаться.

Великая французская революция тоже вышла из парижских кофеен. Кафе де Фуа, кафе Отто, кафе Корацца (последнее заведение существует по сей день) – именно они были мозговыми центрами революции, там разрабатывались планы, там Камилл Демулен сочинял и читал вслух свои едкие памфлеты против жирондистов, обвиняя их в том, что они подкуплены британским премьером Питтом-младшим.

Вожди якобинцев были не чужды гламуру. Робеспьер изысканно одевался и даже носил пудреный парик, отмененный по случаю дефицита муки. В подражание ему его соратники и почитатели носили белые жилеты. «Хаос, царящий во вкусах, - пишет историк моды Мария Мерцалова, - вызывает некоторую тревогу у Конвента, и он предлагает художнику Жаку Луи Давиду (1748-1825) сделать проекты национального костюма, "удобного в работе и гибкого по линиям" (propre au travail et obéissant à la ligne). Проекты Давида были приняты Конвентом, но носить эти костюмы, кроме учеников художника, никто не захотел».

«Говорят, нас всех скоро переоденут в какой-то балетный костюм, над которым теперь работает дурак Давид, - рассказывает герой романа Марка Алданова «Девятое Термидора» Пьер Ламор. - Я недавно его встретил на улице, - на нем голубенькие туфельки, голубенькая блузка, шляпа с пером, на спине огромная сабля, а за поясом два пистолета». Тем не менее античный стиль действительно вошел в моду – сначала у женщин, а потом и у мужчин: «В период Директории... на улицах и бульварах Парижа можно было встретить модников и модниц, одетых в костюмы античных персонажей. Мужчины надевали короткую, до колен, подпоясанную тунику, плащи, сандалии, завязанные вокруг ноги лентами».

Именно тогда, кстати, родилось выражение «жертва моды» (victime de la mode): девушки в мокрых шубах... э-э-э, то есть в легких «греческих» шифоновых платьях зимой простужались и умирали от пневмонии.
Гламурная революция? Но революция всегда была такой.

Петр Заичневский написал в тюрьме ужаснувшую Достоевского листовку: «Мы не испугаемся, если увидим, что для ниспровержения современного порядка приходится пролить втрое больше крови, чем пролито французскими якобинцами». В своей одиночке он отнюдь не скучал. Его соратница Александра Можарова вспоминает: «Не раз мы заставали в его маленькой камере разодетых дам со шлейфами, приезжавших в каретах с ливрейными лакеями послушать Петра Григорьевича, как они сами заявляли. Они привозили ему цветы, фрукты, вино, конфеты. Обычно время проходило в оживленных спорах».

Олигарх Лебедев отнес в узилище передачу борцу с коррупцией Навальному и тщательно записал в своем блоге в столбик и по пунктам:
1. Папайя – 1 упаковка
2. Апельсины – 4 шт.
3. Огурцы – 5 шт
4. Круассаны – 5 шт.
5. Йогурт – 3 шт.
6. Мармелад – 1 упаковка
7. Ветчина Citterio – 1 уп.
8. Ветчина Maxime – 1 уп.
9. Смесь ореховая – 1 уп.
10. Сухофрукты – 1 уп.
11. Мед – 1 уп.
12. Вода Evian - 5 бут.
А цветы, вино и конфеты где?!

Не новость, конечно, и попса, «перешедшая на сторону народа». Вспоминается знаменитая французская артистка Шнейдер, так живо описанная Щедриным:

На свежую голову Шнейдер действует изумительно. Она производит то, что должна была бы произвести вторая бутылка шампанского. Влетая на сцену, через какое-нибудь мгновение она уж поднимает ногу... так поднимает! ну, так поднимает!
— Adorable! — шепчет мой друг статский советник.
— И заметь, что у нас она в сто крат скромнее играет, нежели в Париже! — комментирует другой мой друг, коллежский советник.

Ведь она тоже революционерка! Гортензия Шнейдер блистала в оперетте Оффенбаха «Великая герцогиня Герольштейнская», в которой, как считалось, изображены амурные приключения Екатерины II (прусский двор, впрочем, принимал сатиру на свой счет). Известный охранитель князь Мещерский, в своих статьях называвший Шнейдер «канканирующей публично проституткой», писал с ужасом и возмущением:

Ежедневно в столице Русского государства, между Аничковым дворцом и памятником Екатерины II, дается в театре Буфф пьеса, осмеивающая чувства преданности к государю, осмеивающая военную честь, осмеивающая патриотизм и безнравственностью не имеющая себе подобной в анналах мира. За эту пьесу, приведшую в восторг целое общество, актрисе парижского театра благодарный Петербург всенародно подносит золотой скипетр! Спрашивается, какое в истории России нечаевское дело могло бы сравниться по опасности, угрожающей правительству и обществу?.. Пока еще есть время, пока яд растлевающего театра Оффенбаха не проник еще «глубоко» ни в наше юношество, ни в нашу армию, ни в наш народ, опасность дальнейшего его распространения может быть отвращена решительными мерами. Но спросите любого русского человека, приезжающего в Петербург: публичный разврат, нас не поражающий, его ошеломляет везде, решительно везде, и он-то вам и скажет: «Страшно, очень страшно, разврат начинает проникать в Pоссию, медлить нельзя, каждый час дорог!»

Так вот кто, оказывается, расшатал устои империи – Жак Оффенбах, пародирующий и античных героев, и современных ему монархов! Его веселое искусство страшнее мрачного заговорщика-изувера Сергея Нечаева!

Адвокат Веры Засулич Петр Александров, желая создать наиболее привлекательный для публики образ своей подзащитной, провел перед судом нечто вроде опроса общественного мнения. Он устроил у себя обед и спросил гостей, какой они представляют себе Засулич. Большинство гостей знало, что она дворянка, и представляло ее молодой дамой высшего общества – элегантной, красивой, утонченной, с прекрасными манерами. Вера не имела ничего общего с этим образом. Но Александров решил превратить ее в ту светскую барышню, какую хотела видеть публика. Он даже купил ей красивое платье. Но Вера наотрез оказалась играть эту роль.

Начался суд, и зал заполнила избранная публика. Корреспондент газеты «Голос» Григорий Градовский писал: «На дело Засулич, в пятницу 31-го марта 1878 года, можно было попасть только по билетам, а добыть их было трудно... Виднелось много дам избранного общества... Напоминаю все эти подробности потому, что среди молчания «обузданной» печати разнузданная реакционная журналистика утверждала, будто в суде по делу Засулич находился какой-то сброд и неистовствовала толпа нигилистов... Можно уверенно сказать, что в судебной зале не было ни одного "нигилиста", ни одного студента».

Именно эта публика устроила в зале овацию, когда Засулич была оправдана. А в New York Times можно было прочесть вполне гламурную душещипательную историю о том, как пострадавший Трепов вступил с обвиняемой в интимную связь, а потом бросил, и вот она теперь отомстила за поруганную честь.

Наконец, вспомним гламурных дам большевистской революции – Александру Коллонтай, из-за которой стрелялись шикарные мужчины в аксельбантах, и Ларису Рейснер, которая пришла в революцию прямо из декадентского салона.

Гламур – имя прилагательное. У него нет никакой собственной повестки дня кроме стремления быть в центре внимания. Поэтому на проспекте Сахарова мы увидели, как делегаты от гламура – Собчак, Парфенов – оттесняют с трибуны статусных оппозиционеров. Борис Акунин аж из Франции приехал и теперь мечтает:

Остаток зимы пройдет под лозунгом «Прокатим Путина», и к 4 марта это движение достигнет апогея. От путинского рейтинга останутся одни ошметки. Победа в первом туре совершенно исключена...

Барин из Парижа. Ты, Тихон, считай себя уже с медалью.

Но счастье гламурной общественности не было бы полным, если бы не сопровождалось сенсационной лав-стори. 2 января, пробудившись от новогодних возлияний, «народный блогер России» Станислав Садальский возвестил об изменении семейного положения Анатолия Чубайса: «бросил жену, оставил ей все свои сбережения, недвижимость и ушел к... (не могу назвать фамилию она мне тоже нравится)».

Фамилию пассии все тотчас угадали, и в соцсетях началась невероятная движуха – того сорта, пожалуй, какую продвинутое поколение ЖЖ (пользователи Живого Журнала или посетители «Жан-Жака», это уж как угодно) называет ватной.

Друзья не дадут соврать - я предсказывала, что революция изменит и личную жизнь россиян. Чубайс - первая ласточка. Он вообще парень передовой. Будут и другие... Готовьтесь, дорогие граждане - это только начало. Не покупайте совместной недвижимости, не заводите детей для спасения брака, не принимайте решений по расчету. Все ложное будет сметено. Новый прекрасный мир - он такой.

Замечательно. Это, надо полагать, ответ бывшему главному кремлевскому постмодернисту, который, по его собственным словам, стал «слишком одиозен для прекрасного нового мира».

Но даму криво поняли и даже упрекнули за вторжение в личную жизнь, и она была вынуждена объясняться:

Я писала о том, что благополучненькая конструкция будет революцией порушена. Имиджевые или умершие браки будут не нужны.

Дальше начался феерический обмен мнениями:

В революционной ситуации ему тоже надо как-то определяться, да.

Ох, не верите вы людям, Таня. Все проклятый циничный рыжим. Ради любви деньги воруют. А ради свободы - уходят без всего.

В женский диалог встревает ироничный мужчина:

Уход Чубайса сравним с уходом Льва Толстого.
А это значит, что самодержавию скоро опять придет конец...

Но дамы оставляют искрометную реплику без внимания.

Наташ, ты что, не поняла мою конспиромысль? Ситуация такова, что капиталы могут отобрать, всего лишить, а так - отдал бывшей жене, сам гол как сокол, взять нечего.
Да ну вас((( Рациональные вы.

А вот еще один перл:

Оттаяла политика, и вместе с революцией стало расцветать вообще все. Пни и коряги заколосились.

На это злобный циник, которого все мы держали за милейшего человека и тонкого эстета, ответил глумливой издевкой:

Коряга ДБД (Духовно Богатая Дева), не сделавшая в жизни даже подтяжки, ни одного укола ботоксом, корявая, как мать родила, выходит замуж за олигарха и, очевидно, по большой взаимной любви, а сверкающая нимфа - ни одной поганой своей черты, вся, до бровей, переделанная, заточенная на встречу с Большим Капиталом - в который раз с ним разминулась, и теперь в пиздатой шубе рыскает по баррикадам. Как страшен мир! Как больно жить! Пора, пора, пора Творцу вернуть билет!

То ли еще бывало в революционном запале! Взять хоть знаменитую «амазонку революции» Теруань де Мерикур, о которой насмешник Антуан Ривароль писал, что эта «Цирцея партии и Муза демократии воодушевляет своих адептов прелестью своей фигуры». Однажды она, прогневавшись на Робеспьера и Колло д’Эрбуа, «с хлыстом в руке перепрыгнула через барьер и грозила энергично отхлестать всех своих противников». Отхлестать ей никого не дали, а спустя некоторое время «связали ей юбки над головою и под гомон окружающих жестоко отодрали по голому телу. Подобного позора не вынесла Теруань: она впала в бешенство, и ее пришлось отправить в дом умалишенных».

Это, я понимаю, жесть!