Не этот ли куровед состоял советником кур,
о которых писал Рубинштейн,а так же Мизулиной?

Браво, Елена!

Замечательных аналогий сейчас просто масса. А вот про Самого, ещё Стругацкими очень детально описано.
«...Три года назад он вынырнул из каких-то заплесневелых подвалов дворцовой канцелярии, мелкий, незаметный чиновник, угодливый, бледненький, даже какой-то синеватый. Потом тогдашний первый министр был вдруг арестован и казнен, погибли под пытками несколько одуревших от ужаса, ничего не понимающих сановников, и словно на их трупах вырос исполинским бледным грибом этот цепкий, беспощадный гений посредственности. Он никто. Он ниоткуда.

Это не могучий ум при слабом государе, каких знала история, не великий и страшный человек, отдающий всю жизнь идее борьбы за объединение страны во имя автократии. Это не златолюбец-временщик, думающий лишь о золоте и бабах, убивающий направо и налево ради власти и властвующий, чтобы убивать. Шепотом поговаривают даже, что он и не дон Рэба вовсе, что дон Рэба — совсем другой человек, а этот бог знает кто, оборотень, двойник, подменыш...»

Автору БРАВО !!!

«- На свете не было, нет и не будет никогда более великой и прекрасной для людей власти, чем власть президента Путина!» ----это срочно направить в Конституционный суд для немедленного обновления Конституции и издания специального закона «за оскорбление величества..." » В качестве меры наказания –одна единственная—публичное сжигание на костре или в крематории

Мне кажется, это то, о чем "Всё прочее — литература!"

Pontius Pilatus story 1

Действие первое
происходит на Манежной площади, между стеной Кремля и зданием Государственной Думы. Шум, народ, толпа.
Понтий Пилат (с Кремлевской стены): По какому поводу народ собрался, я указа не давал.
Народ ( внизу на площади): Недовольные мы
Понтий Пилат: И чем же собственно, вроде кормят Вас иногда, и бьют не каждый день, чего вы собственно хотите бродяги?
Народ: Да не много, выборов честных, хотим хоть одним глазочком взглянуть на наше волеизъявление. Почему опять Вас выбрали?
Первосвященники (из окна Государственной Думы): Да обнаглели, что характерно. Сколько им было уже обещано и дороги и жилье и ЖКХ. Пенсию им беспутным каждый год увеличиваем, а им все мало, все недовольны. Гнать их надо. Вот только куда еще не решили. Подумаешь народ, мы себе новый привезем и работящей и покладистей из СНГ.
Понтий Пилат: У нас демократия, выборы только прошли, вот народ Нас выбрал, издам указ, на следующих выборах Мы народ выбирать будем. Не факт, что свой выберем. На кой черт нам такой неспокойный нужен. С ним уже и до меня намучились.
Народ ( суетясь и бегая) А вот мы Вас сейчас!!!
Первосвященники: Да нет у Вас таких прав, из прав у Вас только нас выбирать да в армии служить и все.
Народ (обиженно): А почему собственно у Вас опять все, а у нас ничего?
Понтий Пилат: Все для вашего блага, ну что вы с этим богатством делать будете, пропьете и все, а так мы Вам и пенсии и еще чего дадим ( задумался) потом, может быть.
Иешуа (с улыбкой выходя из толпы): Народ, Вы сами выбрали себе и первосвященников и Понтия Пилата. Вы отдали им право говорить и судить Вас и править от Вашего имени.
Вы вольны были сделать выбор, и Вы его сделали. Они Ваш выбор, они это Вы плоть от плоти и кровь от крови. История повторяется, в связи с выборами у Вас была возможность изменить свою жизнь, жизнь своих детей, Открылась возможность попасть в счастливый мир, открылось «Окно в Париж». Большинство из Вас, предпочло тридцать сребреников. Это и есть Ваш выбор. На пять лет проход в мир благоденствия и справедливости для Вас закрыт.
Народ: А это еще кто? Кто ты мил человек? Учить нас вздумал! Интеллигент паршивый еще очки нацепил! Бей его ребята!!!

Pontius Pilatus story 2

Действие второе
происходит в палатах Кремля, кабинет хозяина страны. Понтий Пилат сидит за столом, перед ним стоит избитый толпой Иешуа с кровоподтеками на лице и в разорванной на груди рубахе. Сзади стоит начальник стражи и два стражника. Журналисты вперемешку с проститутками и шоу – бомондом в роли статистов. Перешептываются, показывая пальцами в сторону Иешуа.
Понтий Пилат (сочувственно): Ну, предупреждали тебя уж не раз из века в век, не готов народ к смуте против меня. Власть я, понял ли ты неразумный? Ведь прекрасно помнишь, чем в прошлый раз закончилось. Народ меня любит, даже когда бью, любит. Причем, чем сильнее бью, тем больше любит. Тут диалектика! Народу сильная власть нужна, наплевать ему на твою демократию! Ведь побил тебя народ, а не я и судить будет народ, и распнет народ. А потом славить будут тебя, а подчиняться мне. Ты понял, только мне!!!
Иешуа (улыбаясь): Много раз объяснял я тебе, что не к толпе я обращаю мысли и дела свои, а к сердцу каждого человека и гражданина. Нельзя приучить человека к рабству. Нельзя унижать его постоянно из поколения в поколение. Раб плохой работник. Равноправие дано человеку богом, и лишь сам человек с детства делит мир на богатых и бедных. Ты знаешь я не против богатства, человек должен быть богат трудом и душой. Обман и мошенничество не может быть путем достижения богатства и славы. Богатство человека внутри него.
Понтий Пилат: Иешуа, Иешуа, Ты не представляешь, как хорошо я тебя понимаю и согласен с тобой, но твоя вера в человека, глупа и беспочвенна. Народ, это, прежде всего толпа, стадо, уж потом индивидуум. И то только в редком исключительном случае. Если человек индивидуум он уже не народ он выше него. Он вождь, хозяин, господин.
Знаю я, как огромна рать твоих учеников, как верят они тебе. Но ни один не придет к тебе на помощь, если для твоего спасения нужно будет отдать часть себя. Человек слаб и не готов поделиться своим состоянием ради чьей то жизни, я уж не говорю о самой жизни.
Из тех людей, которые били тебя и привели на мой суд часть твоих учеников. Они злы на тебя за то, что ты один из них, из толпы, они тебя не выбирали, по их мнению, ты такая же грязь как они, а вздумал их учить жить. Они позволяют делать это только тем, кого они выбирали, мне и первосвященникам. Впрочем, мы их об этом уже и не спрашиваем, как ты понимаешь.
Иешуа (улыбаясь): Власть Ваша сильна, но не так велика, как тебе бы хотелось и как кажется. Ум человека слаб, но вера и воля гораздо сильнее. Выбор всегда есть. Ты не сможешь постоянно обманывать народ и подделывать результаты выборов, народ тебе не простит.
Понтий Пилат: А мне постоянно и не надо! Народишко надеюсь, повымрет, сопьется, а там смотришь войну, какую ни будь, придумаю или катаклизм какой! Все в моей власти. Ты лучше о своей судьбе задумайся.
Из Александровского сада раздавался частый стук топоров вперемешку с глухим рокотом голосов и криками «распни его!».
Действие третье
Утро. Четвертое апреля две тысячи двенадцатого года. Красный, не по – весеннему морозный рассвет медленно поднимался из-за деревьев Александровского сада.
Предстоящая казнь привлекла к месту описываемых событий огромное количество людей. Шоу – бомонд скандалил с проститутками за места в партере, журналисты дружно переписывали официальное мнение власти на предстоящее событие. Площадь еще с ночи была забита до отказа. Стража уже не обращала внимание на костры, возле которых грелись замерзшие люди. Над городом стоял шелест человеческих голосов и дым. Вдруг как по команде все стихло.
Грозный рокот барабанов нарушил звенящую тишину сада. По аллее стража вела раздетого по пояс босого человека, подгоняя его плетьми и окриками. За процессией шли несколько человек кавказской национальности в папахах с зеленой лентой. Они несли огромный крест и гвозди. Поднявшись на помост и оглядев море пришедших людей, Иешуа казалось, успокоился и сильная дрожь, до этого бившая его, резко прекратилась. Барабаны смолкли.
Понтий Пилат (с Кремлевской стены): Господин народ! Нет минуты, когда я не думал о тебе. Каждая твоя воля для меня приказ к действию, я видел, как ты был недоволен результатами выборов, видел, как негодовал ты по поводу смутьянов, которые вели тебя к смене избранных тобой Хозяина страны и первосвященников. Разделяю ваше негодование. Рад был бы помиловать данного преступника, но забота о Вашем благе не дает мне права на такой поступок. Не я, Вы, казните человека, посягнувшего на ваше волеизъявление. Ваша воля для меня закон. Распни его!
Первосвященники (из окна Государственной Думы): Народ! Мы твои представители, которым не чужды интересы всех людей. С горечью осознаем, что среди нас вырос изгой, предатель интересов народа и Родины. Родина мать сожалеет о том, что она воспитала такого выродка. Мы с радостью передаем сегодня в руки народного правосудия врага народа. Не сможет больше он влиять на ваше право выбора. Распни его народ!!!
Барабанная дробь. Последнее слово осужденного на казнь.
Иешуа (улыбаясь): Люди! я виноват перед вами! Не смог я дать свободу Вашей душе, силы вашей воле и искренности вашему сердцу. Но моя вера в Вас останется с Вами. Помните, у Вас всегда есть выбор. Откройте свое «окно в Париж» Свобода всегда внутри себя. (Смотря в толпу) я рад сегодня видеть среди Вас своих друзей, которых из века в век я встречаю на своем пути. Привет Диоген, идущий на казнь приветствует тебя Спартак, Гутен морген барон Мюнхгаузен, Привет Джордано Бруно, Но пасаран ЧЕ, Вольтер….
Чем дольше говорил Иешуа тем голос его становился громче и тверже. Когда он закончил, лес рук стоял над толпой в приветствии говорящего. Звенящая тишина стояла над Александровским садом.
Иешуа (улыбаясь) Народ, распни меня!
Все дальнейшее действо происходило под рокот барабанов и оглушительное молчание толпы. Все кончилось быстро. Старание палачей иноверцев было оценено Понтием Пилатом добродушным взглядом. Он уже в который раз сожалел о таком исходе.
Понтий Пилат ( думает): Зачем народу свобода? Зачем ему все менять? Какое то «окно в Париж» все глупости, блажь! Отказался бы сейчас Иешуа от своих крамольных взглядов, можно было бы и не казнить его на площади прилюдно. Убили бы тихонько, где ни будь в подворотне и все. Каждый раз столько помпезности. От этого и долгая память народа. В следующий раз поступлю иначе.
Мимоходом Понтий Пилат посмотрел на Спасскую башню, он проголодался и замерз. Увиденное поразило его! Он остолбенел, стрелки на часах не двигались. Часы стояли! Ветер усиливался. Справа горело здание Государственной Думы. Из окон с криками прыгали первосвященники в наседавшую на здание толпу народа. Последнее, что он видел, были лестницы, приставленные к стенам Кремля.
Эпилог
Шло двадцать первое декабря две тысячи двенадцатого года. Конец календаря Майя. Полдень. Иосиф и беременная Мария подходили к Вифлиему…...

to beglez July 23, 2012 19:56

Cпасибо ! Очень оптимистично и убедительно. Но /к сожалению/ чтобы понять исторические аналогии нужно иметь хотя бы голову. А у наших «прозаседавшихся» /Вл Маяковский/ и вертухлядей остался один ботокс. Они уже не в состоянии понять ни про «синюю птицу», ни про мороженную курицу… ОНИ не знали никогда и не понимали ,то что пИсали на своих транспарантах об УМЕ, СОВЕСТИ и ЧЕСТИ !

О древнееврейском правовом государстве

Первый раз опубликовано 04.08.2009
Обращаясь к событиям 1976-летней давности, необходимо отметить высочайший уровень щепетильности в примении права в тогдашней римской провинции Иудеи. Разумеется, в смысле гражданских свобод положение там было на уровне нынешней кадыровской Чечни (т.е. нет человека - нет проблемы). Но законность блюли!
Во-первых, смутьяна Иисуса не прирезали втихую, послав наемного киллера под видом "террориста-секария", мстящего за уклонение от веры отцов и за проповедь коллаборационизма, хотя в саддукейском большинстве Сангедрина были люди тертые, прошедшие "и Крым и Рым" (вы представляете моральные качества придворных эллинизированной восточной деспотии?), нет - пошли на публичный скандал, на открытый политический процесс.
Во-вторых, четверовластник Ирод Антипа, царь Гилилеи и повелитель Заиордания, убийца Иоанна Крестителя, сын "того Ирода" - отказывается бросать Иисуса в свой зиндан, поскольку он исходит из абсолютно правового принципа: судить следует не по подданству (семья Марии и Иосифа - его "суверенные" подданные, а не римские), но по месту совершения преступного деяния (подготовку прихода Царя-Мессии).
В-третьих, Сангедрин, вынеся смертный приговор за богохульство (в наших терминах - деяние, подпадающее под диспозицию ч. 1 ст. 282 УК РФ), передает осужденного прокуратору Пилату, поскольку только тот может провести следствие и вменить иной, более тяжкий состав деяния: создание экстремистского сообщества, попытка организации мятежа, покушение на территориальную целостность и конституционный строй империи (т.е. по нашему ст.ст. 275, 279-280 УК РФ).
В-четвертых, вынеся приговор на основании римских (т.е. фактически международных) уголовных и уголовно-процессуальных норм, прокуратор, тем не менее, при решении проблемы помилования Иисуса исходит полностью из норм национального уголовно-процессуального законодательства (амнистирование одного приговоренного смертника накануне Песах), свято соблюдая принцип субсидиарности (компетентней тот уровень правосудия, что ближе).

Мятежник Иисус

Первый раз опубликовано 17.02.10

Марш несогласных у Золотых ворот — о древнеримском правовом государстве

Иисус был кротким проповедником, облыжно обвиненном в бунтарстве - такова генеральная линия. Но всегда существовала и другая версия - что Иисус, напротив, был одним из величайших революционеров в истории, «первым коммунистом». Ее разделяли в основном радикалы и революционеры.
Сейчас на основе некоторых римских правовых норм я попытаюсь дать свою версию того, кем был на самом деле основоположник христианства.
(В прошлом августе таким же образом в статье «От Ирода к Пилату - о древнееврейском правовом государстве» я попытался проанализировать, насколько лучше были гарантированы процессуальные права Иисуса - относительно ныне обвиняемых в России в экстремизме.)
«Генеральную линию» довёл до предела Булгаков в «Мастере...», неслучайно названном «Евангелие от сатаны», а особенно Безруков в телесериале (Безруков вообще сделал роскошную серию образов - Иешуа, Есенин, Пушкин - все умученные евреями или масонами). Иешуа получился вылитый подпольный проповедник с экстрасенсорными способностями (типа рехнувшегося студента или доцента), который «попал под кампанию», например, «неуклонной борьбы партии с идеализмом и мистицизмом». Начальство требует оформить его как антисоветчика. Добрый следователь, как положено, с усталыми глазами, пытается спасти чудачка, то ли оформив ему как тунеядцу высылку в Урюпинск (где о КГБ народ даже не слышал), то ли временно положить в тихую «дурку» - главное ведь, чтобы меры были приняты. Но подследственный даёт слишком откровенные показания (он честный советский человек и ему нечего скрывать от родных органов), а тут ещё внедрённый стукачок сообщает, что тот рассказывал, что читал Солженицына... Начальство давит, и приходиться заводить дело о попытке создания тайной религиозной антисоветской организации...
Обратим внимание на ритуал казни Иисуса. Его бичуют, перед этим поставив к позорному столбу, нарядив в пурпурный (царский) плащ и терновый венец, пародирующий диадему. Ни мятежника Варавву, ни разбойников Дисмаса и Гестаса перед казнью не бичуют. Их, разумеется, били на стадии предварительного дознания, но ни в ходе следствия (обязательно - судебного), ни перед казнью их не бьют. Перед распятием римляне порют взятых в плен вождей мятежников, перед этим проведя их в цепях в триумфальном шествии. В шутовские царские одежды одевают самозванцев, повстанцев, выдававших себя за царей. Это мрачный ритуал казни особо опасных государственных преступников. При императоре Тиберии в Риме широко использовался закон об оскорблении величия римского народа. Говоря современным языком, правоприменительная практика получила расширенное значение, по закону жесточайше карали за оскорбление особы императора, в лице которого и проявлялось народное величие.
Римляне были твёрдыми язычниками-мистиками и так же твёрдо верили в опасность магических обрядов, как нынешние поклонники ТВ-3, РТР, РЕН-ТВ и проч. «мистических» телеканалов. Провести несанкционированную пытку бродяги, наряженного царем, означало практически наверняка стать мишенью многочисленных доносов по обвинению в совершении «гримуара» - с целью наведения порчи на кесарскую особу. А тяжелый параноический норов Тиберия-кесаря был широко известен.
Но если Иисуса казнили именно как мятежника-самозванца, то подумаем, в покушении на какой престол его подозревали? Формально наследник Ирода Великого - Ирод Антипа (по нашему Герод Геродович) был фигурой мрачной и суровой. Именно он казнил всеобщего любимца, популярнейшего проповедника Иоанна Крестителя. Но никаких претензий к подследственному Иисусу Ирод Антипа не предъявляет и аккуратно, как горячую картошину, возвращает подследственного (для завершения законных следственных действий, разумеется), прокуратору Пилату. И тот соглашается - Иисус покушался именно на власть кесаря, а вовсе не на престол туземного царька.
Дальнейшее известно. В художественную версию, согласно которой первосвященник Киафа общается с представителем «федерального центра» Пилатом, как Кадыров с Хлопониным, верится не очень. Следовательно, Рим (и коллаборационисты в Синедрионе) воспринимают Иисуса как опасного врага, казнить которого надо немедленно - буквально накануне праздника, в бурлящем городе, переполненном сотнями тысяч паломников со всего Средиземноморья.
Перенесемся на 19 столетий. Когда немецко-фашистские оккупанты вешали партизана или подпольщика, они писали «Бандит» или «Партизан» («террорист» тогда было романтическим прозванием отважных борцов с самодержавием, и этим словом не ругались). Когда убивали евреев, писали «Юде». Причем, даже казнимых партизан-евреев называли именно «партизан». И когда казнили тех, кто укрывал евреев или партизан, их партизанами не называли. Был чёткий ритуал.
Раз римское правосудие указало сделать на кресте надпись «Iesus Nazarenus Rex Iudaeorum», то главное в надписи было про Царя, а не про Юде. Пилат казнил предводителя мятежников - «самозванца», претендента на царский титул. Это знал и сам прокуратор, это хорошо знали окружающие.
Следовательно, можно предположить, что в апреле 30 или 33 годов н.э. (у разных историков год вычисляется по разному) около Золотых ворот Иерушалаима произошло мощное народное выступление в поддержку царя-освободителя (в древнеримских терминах - мятеж самозванца). Выступление было безоружным - иначе совсем другим были бы и число казнённых, и состав обвинения.
Очевидно, что восстание провалилось: в отличие от событий победоносного начала Иудейской войны осени 66 года, не был занят Храм и не был блокирован римский гарнизон. В ином случае, повстанцы разогнали бы Синедрион, сместили Каифу (на его место первосвященника мог бы претендовать тайный, но влиятельный почитатель Иисуса - член Синедриона по фарисейской квоте Иосиф Аримафейский). Восставшие были безоружны, ибо верили, что оно не нужно - в сей миг по призыву Машиаха спустятся ангелы с пламенеющими мечами, и оккупанты-свиноеды будут сброшены в море... Ангелы не спустились. Возможно, именно в тот момент, когда выступление очевидно постигла неудача и надо было выбирать - либо бросать безоружную толпу на копья храмовой стражи и римские мечи, либо скрываться, и были впервые сказаны дошедшие до нас знаменитые слова «Эли́, Эли́! Лама́ савахфани» (Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты оставил Меня?). Ибо вряд ли римские стражники, делившие заскорузлые от крови и смертного пота тряпки казненных (их клочки считались столь же ценным талисманом, как много позднее кусочки веревки и лоскуты савана повешенных), могли разобрать что-то кроме «Эли» в предсмертном хрипе. Видимо, именно так и отвечали стражники, пропивая свой хабар, на расспросы собутыльников: а этот-то перед смертью, чего-нибудь говорил? И собутыльники, считавшие себя знатоками тонкостей туземной религии, гадали: «наверное, Илью-пророка звал...».
Провал выступления хорошо объясняет и озлобленность разочарованной толпы, и облаву на спешно покинувшего город Иисуса, и иронию Пилата («не царя ли вашего казню»).
Так, что, скорее всего, в середине «весеннего месяца нисан» в Иерушалаиме имел место первый в писаной истории «марш несогласных».
Таким образом, анализ древнеримских правовых норм показывает: западные и русские радикалы были правы в своём споре с историческими церквами - основатель христианства был вождем полноценного антиримского революционного движения, хотя и принципиально ненасильственного.