Что власть вещь опасная, известно давно. Примерно столько же, сколько существует мечта об обществе без власти (анархизм). Хорошо известно и средство против этой опасности — разделение властей. Принимать законы должны одни, обеспечивать их исполнение другие, а разсуживать неизбежные при этом конфликты третьи. Несоблюдение этого принципа порождает «конфликт интересов» — ничто не помешает правительству, если оно соединяет в себе все три функции, принимать такие законы, которые удобны только ему, а исполнения их требовать лишь от других. Все это аксиоматика правового государства. Но нынешние государства претендуют не только на правовой статус, но и на социальный. А это требует уже совсем иного подхода, о чем, к сожалению, редко задумываются.
Противоречие между правовой и социальной функциями государства замечено еще в прошлом веке. Правовое государство должно обеспечивать права граждан. В том числе право собственности. А это значит, что каждый должен владеть продуктами своего труда или тем, что он за них получил в результате честного добровольного обмена. Предметом заботы социального государства являются не права и свободы, а жизненный уровень. Для него неприемлемо наличие как вопиющей роскоши, так и вопиющей нищеты — оно старается сглаживать имущественное расслоение. Естественно, сделать это можно только за счет экспроприации части доходов богатых в пользу бедных. Что входит в явное противоречие с вышеупомянутым правовым принципом.
Собственно, практически все современные демократии являются тем или иным компромиссом между одним и другим. Спор идет лишь о том, сколько можно отнимать у богатых и отдавать бедным, чтобы не вышло, что бедным быть выгоднее. Условия этого компромисса вызывают тем более ожесточенные баталии, что они не могут оставаться неизменными. Их приходится корректировать по мере изменения экономических условий в стране. И каждое такое изменение — огромная проблема. Слишком много людей прямо заинтересованы в смещении этого баланса в одну сторону и не меньше в другую.
Фактически спор идет о размерах и структуре бюджета. Те, кто получает свой основной доход из бюджета (будь то жалование, пособие или что-либо иное), заинтересованы в его увеличении — чем больше бюджет, тем больше прямо или косвенно достанется им. А те, за счет кого этот бюджет формируется, заинтересованы в противоположном, в его минимизации, чтобы у них меньше отнимали. А в чем же заинтересовано общество в целом? Представляется очевидным — в том, чтобы этот баланс поддерживался на некотором оптимальном уровне. Чтобы каждый член общества был социально защищен, но чтобы эта защищенность не снижала эффективности экономики.
А нельзя ли как-то ввести эту проблему в правовое поле? Чтобы всякий раз, когда существующий баланс перестает устраивать общество, не приходилось добиваться его изменения с помощью массовых акций. Я не случайно начал с принципа разделения властей. Он, в свое время, позволил разрешить проблему распределения полномочий в правовом государстве. Отчего бы не попытаться аналогичным образом решить проблему распределения денег в государстве социальном? Ведь бюджет утверждается парламентом — законодательной властью. То есть теми, чьей основной функцией является принятие законов. Распределение денег — совсем иная функция. И заниматься этим должны совсем другие люди, отдельная ветвь власти — бюджетная. Приравняв бюджет к закону (а это так, если его принимает законодательная власть), мы попадаем в неразрешимое противоречие между обязанностями соблюдения правового порядка и социальной справедливости и невозможностью сочетать одно с другим.
Более того, предоставляя всем гражданам равное право голоса при избрании законодательной власти, мы поступаем абсолютно правильно. Ибо исполнять принятые ими законы должны в равной мере все. Чего нельзя сказать о власти бюджетной. Здесь одни являются донорами, а другие получателями. Кто обычно распоряжается деньгами в семье или в каком-либо частном сообществе? Как правило, тот, кто их зарабатывает. «Кто девушку ужинает, тот ее и танцует». Логично, чтобы в выборах бюджетной власти участвовали те, кто участвует в формировании бюджета — налогоплательщики. Правда, для этого и налоговую систему придется менять. А то сейчас у нас фактически налогоплательщиками являются предприятия, а не граждане. Налог должен быть единым и подоходным и взиматься только с граждан. Тогда все просто — право голоса имеет тот, кто платит в бюджет больше, чем из него получает. Важно воздержаться и от другой крайности — голосования деньгами. Если голос каждого будет «весить» столько, сколько он платит налогов, мы получим бюджет, сформированный преимущественно крупным капиталом. Социального в таком бюджете будет мало. Ибо владельцы крупного бизнеса обычно ни в какой социальной защите не нуждаются. А вот рядовые (мелкие) налогоплательщики, которых большинство, нуждаются. Но, в отличие от бюджетников, они заинтересованы не в преумножении бюджета, а в наиболее эффективном его использовании.
Ясное дело, для этого придется менять политическую систему. Ведь речь идет о лишении парламента части его полномочий и передаче их особому органу, к тому же избираемому по новой, прежде не практиковавшейся системе. Запад, само собой, не торопится это делать. Что России придется в обозримом будущем менять свою политическую систему, вроде уже очевидно для всех, включая Кремль. Кажется, у нас есть хороший шанс.