В Челябинском облсуде вот уж который месяц судят пятерых ребят, обвиняемых ни много ни мало в подготовке насильственного захвата власти. Как готовили? Элементарно: с помощью разговоров о смысле жизни и поисков оного в идеологии запрещенной у нас организации «Хизб ут-Тахрир», которую 10 лет назад Верховный суд признал террористической за фантазии о халифате. По мнению сторонников «Хизб ут-Тахрир», халифат должен наступить сначала в одной отдельно взятой стране, как только все ее население уверует в то же самое, что и они сами. В отличие от коммунистов, мечтатели о халифате считают, что добьются своего без оружия – исключительно методом «идей, овладевших массами». Ну и несут свои идеи тем, кому охота их слушать. Ой, как опасно!

Однако шутки в сторону: по статье 278 УК - «Насильственный захват власти или насильственное удержание власти» - положено от 12 до 20 лет лишения свободы. За подготовку – то есть по обвинению в неоконченном преступлении – выйдет поменьше, но тоже мало не покажется. По крайней мере в 2009 году – во времена диетические в сравнении с нынешними – на аналогичном процессе в Казани, где судили 12 человек, максимальный срок составил 8 лет. Вменены подсудимым еще ст. 205-1 (содействие террористической деятельности), по которой причитается от 5 до 10 лет, и ст. 282-2 (организация деятельности экстремистской организации) – но это, можно сказать, мелочь, по ней больше 3 лет не получишь. Так что надо всякий раз разбираться в том, что же такого ужасного представляет сторона обвинения в суде и как тот соблюдает фундаментальные принципы независимости, беспристрастности и состязательности сторон.

Итак, с 22 по 24 мая – три дня в Челябинском областном суде.

«Клетка» для подсудимых пуста – их еще в конце апреля удалили из зала суда вплоть до стадии дополнений. По словам защитников, причин было две. Во-первых, подсудимые заявили, что не знают, в чем их обвиняют, так как копии обвинительного заключения были им вручены в нечитабельном виде. Во-вторых, обвиняемые настойчиво отказывались от назначенных адвокатов, которые, по их мнению, практически не участвовали в процессе. К тому времени в деле уже появились два адвоката по соглашению (чуть позднее в него вступил и третий), которые, как известно, иногда бывают заняты в других процессах. Но если бы суд удовлетворил ходатайства об отказе от назначенных адвокатов, даты заседаний пришлось бы согласовывать с приглашенными. А оно суду надо? Так что начиная с 29 апреля дело рассматривается в режиме «без меня меня судили».

В зал входит коллегия – председатель Виолетта Мосина, судьи Надежда Курганова и Константин Кучин, – и процесс пошел. Защита заявляет ходатайства о возврате подсудимых в зал суда, снова – об отводе одного из назначенных адвокатов, а там и об отводе всей коллегии и прокурора. Ходатайства, ясное дело, отклоняются.

Начинается допрос свидетелей обвинения. За три дня допросили троих, в том числе одного секретного – с измененным голосом и в условиях, исключающих визуальное наблюдение. Предмет исследования сводился к тому, о чем говорили подсудимые во время чаепитий, на которые они собирались и приглашали других мусульман, были ли там разговоры о политике, обменивались ли участники встреч литературой и видеоматериалами, и если да, то какими, и конечно – были ли призывы к силовому свержению власти в России.

Из ответов свидетелей выяснилось любопытное: те двое, кого допрашивали открыто, сказали, что призывов к насилию не слышали, а по словам секретного свидетеля, возникавшие время от времени разговоры о джихаде пресекали сами подсудимые, из чего он сделал вывод, что они... опасались говорить в его присутствии. Все остальное, что обсуждалось за эти три дня, – тонкости трактовки норм ислама и привычное уже для таких процессов обсуждение вопроса о том, чем отличатся «традиционный» ислам от «нетрадиционного». Впрочем, где же еще разрешать эти теологические проблемы, как не в рамках уголовного судопроизводства светского государства? Такая вот доказательная база подготовки насильственного захвата власти.

В деле нет ничего, что указывало бы на реальную подготовку силовых акций. Не упоминаются там ни оружие, ни боеприпасы, ни снаряжение, ни какие бы то ни было схемы размещения, передвижения или действий всех пятерых предполагаемых участников (они же и предполагаемые организаторы) будущего государственного переворота – в общем, ничего из атрибутов революционера любого толка. А есть там только тексты о халифате на разных носителях и результаты прослушки разговоров на упомянутых чаепитиях все о том же халифате да о смысле жизни и несовершенстве ее нынешнего устройства.

Так, может быть, суд разберется и переквалифицирует всю эту болтовню? Или по крайней мере, если на ее основании сочтет доказанной причастность подсудимых к запрещенной организации, то и ограничится наказанием по ст. 282-2 которая, как раз и предусматривает ответственность за таковую?

Ну конечно, а как же иначе-то? Беспристрастность суда и соблюдение им принципа состязательности сторон особенно ярко проявились на третий день, когда защита допрашивала секретного свидетеля. Фраза председательствующей «вопрос снимается» повторялась многократно, а разок прозвучала в варианте: «Вопрос снимается, и я уже устала объяснять, почему» – короче говоря, в полном соответствии с УПК. При этом некоторые вопросы защитников, формулировки которых действительно бывали далековаты от идеала, судья переиначивала на свой лад, на ходу изрядно меняя их смысл, – и свидетель отвечал не совсем на то или совсем не на то, о чем у него спрашивали защитники. А следующие их вопросы, перефразированные четче, суд снимал, так как «свидетель на это уже ответил». При этом ни разу за три дня не был снят ни один из вопросов прокурора, хотя кое-какие из них явно содержали в себе ожидаемый ответ.

Что же касается независимости суда – дождемся приговора, но верится с трудом. Во всяком случае такая «беспристрастность» поводов для оптимизма не оставляет. А если мой пессимизм оправдается, можно ли спорить с тем, что эти пятеро станут политзеками?