Я часто замечал у людей, впервые посетивших Болотный процесс в день допроса очередного полицейского, выражение крайнего недоумения. И впрямь, создается ощущение сумасшедшего дома: о чем тут говорят? "Это произошло до появления белого дыма или после?" - "А я не видел белого дыма". "В каком месте вы увидели обвиняемого?" - "На Болотной площади". Это адвокаты тщетно пытаются установить время и место того эпизода обвинения, о котором рассказывает свидетель. "А что было до этого?" - "Не помню". "А что после?" - "Не видел". Три часа находились толпы полицейских и демонстрантов на Болотной, но каждый свидетель "видел" лишь один крошечный эпизод с участием "его" обвиняемого. Больше ничего. Видимо, таков жесткий наказ начальства.

Это вполне отвечает фабуле обвинения. Следствие должно бы тщательно установить все обстоятельства каждого эпизода. Но оно делает все, чтобы сделать это было невозможно. Это мы уже давно знаем всю последовательность развернувшихся событий: где, кто и когда находился в каждый момент времени. Но не будучи озвученным в суде, это знание превращается в ничто и не может быть использовано в защите.

Во всем остальном свидетели - люди как люди. Большинство из них, как и всякий нормальный человек, не любят врать. Вот и вчерашний прапорщик ОМОНа Вячеслав Киселев, свидетель по эпизоду Андрея Барабанова, старался отвечать честно. Теперь они действительно мало что помнят. Но мы, с нашим знанием, можем догадаться: он часа полтора простоял в резерве у Большого Каменного моста. Потому и не видел ни прорыва, ни дымов от файеров. Потом получил приказ выдвинуться вперед, и еще какое-то время они прятались на пустынном Болотном сквере (куда демонстрантов не пустили вопреки договоренности). Потом "получили приказ на расечение толпы, после чего начались столкновения". Он оказался в гуще событий под самый конец, ближе к восьми вечера. Их цепочка внезапно для всех вывалилась из кустов сквера на набережную и разрезала толпу до парапета канала. Потом людей стали оттеснять в разные стороны. В момент разрезания и случился единственный эпизод с участием Барабанова.



Дальше Киселев рассказывает, что он увидел, и вновь возникает ощущение безумия. Невероятно, но он говорит правду. Все дело в том, какими глазами он видит события.

"Под ноги нам кидали ампулы с аммиаком. Запаянные ампулы с характерным запахом". - "Откуда вы знаете, что это был аммиак?" - "Я знаю этот запах, когда люди теряют сознание, им дают нюхать". - "Так, может быть, это был обыкновенный нашатырь?" - "Так это же одно и то же!" - "Вы видели пострадавших демонстрантов?" - "Да". - "А вам не пришло в голову, что это был раздавленный случайно пузырек с нашатырем, которым кого-то приводили в чувство?". Немая сцена, полнейшее недоумение на лице. Мы-то знаем, что были люди, на всякий случай носящие аптечку на каждый митинг. Они и оказывали помощь пострадавшим.

"Слышал агрессивные лозунги. Например, призывали нас сжечь". Бред? Ничуть. Именно после этого рассечения толпы произошел известный инцидент: полицейский на глазах сотен людей бил ногой в пах лежащего парня (принятого сперва за девушку и окрещенного потом "беременным Николаем"). Это вызвало взрыв негодования, кто-то крикнул садисту: "Ты сгоришь в аду!". Люди подхватили этот вопль.

"Почему вы решили, что люди прорывались именно в сторону Большого Каменного и Кремля?" - "Были активные попытки прорвать нашу цепь". Дело происходило уже глубоко на набережной, никакого Кремля оттуда даже не видно. Людям зашли в тыл и окружили со всех сторон, они просто пытались вырваться из плена. Следствие оказало нам услугу, приложив к делу видеозаписи этого эпизода:

Он говорит правду, но что у него в голове? Дикая каша из страха перед любым демонстрантом и вбитой в голову командиром официальной версии.

"Зачем вы рассекали толпу?" - "Люди стали падать, друг друга зажимать. Туда же не все пришли только для столкновений. Для безопасности людей мы и рассекали, чтобы предотвратить давку и группами препроводить людей к метро". Так кто же создавал эту давку, сперва перекрыв дорогу колонне, а после непрерывно "рассекая и вытесняя"?!

Но дальше правда кончается и начинается "спецзадание". Ради этого его и прислали в суд. Киселев описывает действия Андрея Барабанова. "Мы цепочкой вошли в толпу, на нас нападали. Шедшего неподалеку от меня Маркова (судя по всему, Марков - один из немногих, чье присутствие там он запомнил или выучил, потому что других коллег назвать не смог. - Д.Б.) затащили в толпу, повалили и избивали. Барабанов нанес ему несколько ударов ногами".

Андрей, напряженно слушающий в клетке, не выдерживает: "Вы ведь лжете!"

Да. Причем нелепо и неубедительно. Широко известен ролик с этим секундным появлением Андрея. Сбоку, вскользь он наносит один удар ногой. Он сам это признал еще на следствии и извинился за несдержанность. Почему это случилось, я еще расскажу подробно. Все видели белобрысого омоновца, испуганно вопящего "Караул!". Он уже был в суде. Он не пострадал, только дико перепугался. Фамилия его - Круглов! Так и в обвинительном заключении написано. Если свидетель плохо помнит, почему не признается в этом? Кто заставляет его говорить о нескольких ударах? Ответ прост: он вообще не свидетель! Во время очной ставки с Андреем 29 мая 2012 года он говорил: видел Андрея, ударившего кого-то лежащего на земле. Но кто это был - не видел. Через полтора года вспомнил: Марков! Ну хоть бы видео посмотрел, перед тем как врать!

Сергей Кривов: "Чего вы добивались от граждан 6 мая?".
Ответ: "Я исполнял приказ".

Почти каждому из прошедших перед нами полицейских Володя Акименков задает один и тот же вопрос (судья всегда его снимает): "Если бы вам приказали, вы стали бы стрелять в людей?"
Это не пустое позерство. Мы оказались во власти людей, слепо исполняющих приказ. При этом мир в их глазах причудливо искажен страхом и конспирологическими конструкциями. "Професcиональная деформация сознания" это называется. Они не любят врать, но если прикажут - слегка соврут. Даже если это отправит в тюрьму человека. И если прикажут стрелять - слегка постреляют. Ведь если человек чем-то недоволен, он уже виноват. И это опасно для всех. И, наверное, прав мой знакомый, считающий, что лозунг "Полиция с народом" - благостная чушь. Они просто не смогут нас понять. Мы давно говорим на разных языках.