На 2 ноября в Москве готовится митинг под лозунгом «Остановим развал здравоохранения!» Предположительно он пройдет на Суворовской площади (согласование пока не готово). Врачи говорят, что в здравоохранении грядет катастрофа.

Процесс, однако, начался не вчера, а примерно с мая 2012 года. Именно тогда я впервые я увидела приказ о слиянии поликлиник.

Как это делалось? Выбиралась самая крупная поликлиника в управе (бывало и по-другому), к ней юридически присоединялись еще по пять поликлиник, которые становились филиалами. В этих филиалах оставались только терапевты и педиатры: можно попросить измерить давление или прийти с простудой, например. Все профильные специалисты и высокотехнологичное оборудование переводились в большую поликлинику. Сказать, что эта поликлиника осталась в том же районе, можно лишь условно: например, я живу у «Белорусской», а детская поликлиника переехала на Ходынку. Но главное, если раньше в каждой поликлинике было по три, к примеру, офтальмолога, то теперь их и осталось три, только принимают они уже не 5-7 тысяч пациентов, а 50 тысяч.

Сейчас то же самое происходит с больницами. На маленьких учреждениях два года назад была обкатана технология, которая тиражируется сейчас. Старое здание доводили до аварийного состояния, затем издавался приказ скорой помощи не привозить больных в эту больницу. Как только койки пустели, оставшихся пациентов переводили в другие стационары.

С прошлого года схема начала использоваться для незаконного закрытия. В скорую поступал уже тайный приказ не доставлять пациентов. В больницу приходила комиссия: у вас койки простаивают, каждая койка стоит московскому бюджету ежедневно три тысячи рублей, это неэффективное использование средств. Но перед закрытием больницы почему-то проводился полный ее ремонт за счет бюджета и оснащение новым оборудованием, в дальнейшем учреждение переходило к частной медицинской компании. Либо же земля освобождалась, передавалась в ведение Департамента имущества, после чего на ней можно было строить элитную недвижимость.

Так, в контракте между московским правительством и компанией «Медстройинвест» было записано, что подрядчик должен построить один корпус в детской больнице им. Сперанского, а взамен получить четыре участка под элитную недвижимость.

Кстати, это единственный корпус детской больницы, построенный в Москве за последние 20 лет. Снесено намного больше.

Последствия реформы можно описать по трем направлениям. Во-первых, коммерциализация: замена госучреждений частными медцентрами. Я не против платной медицины, но у людей должен быть выбор. Пока Конституцию не переписали, статья 41 должна действовать и гарантировать бесплатную медицинскую помощь. Уровень жизни россиян таков, что платная медицина приводит к разорению семей.

Во-вторых, экономия бюджета. Опять же я не против. Отличная цель, но пусть экономят на чиновниках: их зарплаты куда выше заработков врачей. Декларировалось сокращение неэффективного административного аппарата, но даже заместитель мэра Москвы по вопросам соцразвития Леонид Печатников признал, что не хватает 5 300 терапевтов и 7 000 педиатров. Уже два года он их увольняет.

В-третьих, коррупция и лоббирование бизнес-интересов. В разработке реформы участвовал некий Александр Грот - в биографической справке о нем указано, что он владеет сетью стоматологических клиник. Сам Печатников до поступления на госслужбу около десяти лет возглавлял компанию ЕМС. Когда приватизировали больницу №63 на проспекте Мира, тендер выиграла именно ЕМС. Это все совпадения?

Казалось бы, два года никто не замечал этих процессов - и вдруг тема стала топовой. Если раньше все это происходило медленно, тихо, в небольших масштабах - закрыли маленькую больницу, люди нашли работу, иногда с лучшей зарплатой, сотрудники других больниц думали, что их не тронут, - то сейчас явление стало массовым. Только по получившему широкую огласку документу в Москве сократят 7 тысяч человек. Когда эти 7 тысяч окажутся на улице, они не будут нужны ни в платной, ни в бесплатной медицине.

Врачи никогда толком не выходили протестовать - они считали, что их это не коснется. Я проводила три митинга, на которые собирались примерно по 200 человек. Может, это прозвучит резко, но медики были и остаются трусами. Только что я читала письмо: они до сих пор боятся.

Понять их, конечно, можно. Если уволенный учитель может зарабатывать репетиторством, то врачу нужно оборудование, а главное, его могут лишить сертификата, который подтверждает специализацию и дает право работать врачом. Платная переквалификация может длиться два года.

А главврачей назначает Департамент здравоохранения, и они, в свою очередь, получают сигнал: если население недовольно, вы не умеете работать с населением. Если главврач допустит участие своих сотрудников в протестах, его заменят, поэтому он проводит с коллегами устную беседу: кто будет замечен на митинге, того уволят. Медработники уже писали мне о таких беседах.

Если я увижу на митинге 2 ноября хотя бы заявленную тысячу человек, это уже будет успех. Но у меня есть ощущение, что людей придет больше. Многие просто не присоединяются к мероприятию в соцсетях. Более того, есть очередь из желающих выступать. А московская власть по-настоящему боится социальных протестов, и это может стать серьезным ударом.

Каждый раз, когда нам удавалось выигрывать суды, чего-то добиваться, это получалось сообща. Когда врачи помогали, даже если и не открыто, то хотя бы информацией. Если же они будут бояться, их всех поувольняют: и тех, кто придет на митинг, и тех, кто не придет. Вот кто не придет, тому больше помогать не буду...