Выписка из моего эпикриза:

Сочетанная травма.
Открытая проникающая черепно-мозговая травма.
Ушиб головного мозга средней степени с формированием контузионно-геморрагического очага в левой лобной доле.
Субдуральная гематома в левой лобной области. Пневмоцефалия.
Линейный перелом боковой стенки основной пазухи слева, крыла основной кости, лобной кости слева, травматическое расхождение коронарного шва, перелом левой теменной кости.
Ретроградная амнезия.
Закрытая позвоночная травма.
Компрессионные переломы тел позвонков С6, С7 без нарушения функции спинного мозга.
Перелом боковой стенки основной пазухи слева. Гемосинус основной пазухи слева.
OS гематома век.
Конъюнктивит, OD миопия высокой степени.

Мне до сих пор довольно трудно писать: журналистикой я занимаюсь уже десять лет, но, получив такие травмы, с трудом могу уложить мысли в текст.

Ночью 12 июля я приехал домой с фестиваля «Голос кочевника». И до 13 июля меня накрыла амнезия - я до сих пор совершенно не помню, что случилось дальше. Собирал воспоминания со слов родственников, друзей и сотрудников полиции.

Сперва я дал объяснения, что меня ударили в подъезде. Когда меня доставили на «скорой помощи» в больницу, я сказал, что упал с гаражей.

Как юрист, я изучал криминалистику и трассологию. И представляю, что человек, получивший черепно-мозговую травму, может в полубессознательном состоянии путаться в показаниях, что-то напридумывать и вообще быть в неадекватном состоянии. Это не освобождает врачей и полицию от обязанности проверить состояние и обследовать пациента-потерпевшего на предмет полученных травм.

Эта фраза уже стала локальным мемом среди бурятских журналистов. Дескать, товарищ Хамаганов пошел в гаражный кооператив с каким-то человеком, которого не помнит, напился и попытался изобразить Икара, приземлившись лицом о бетонную плиту.

Возникают вопросы.
Если бы Хамаганов упал лицом вниз, то у него как минимум должен быть разбит нос, изуродован лоб, что-то с губами и челюстью. Но на деле имеем обширную гематому левого глаза, выбитое стекло из очков. Потом - компрессионный перелом двух шейных позвонков (странно для человека, упавшего ничком) и здоровенную кровоточащую ссадину на макушке. Соседи по палате говорили: ты, наверное, видимо футбольный мячик.

14 июля ко мне в палату зачастили сотрудники Октябрьского РОВД. Сперва пришли следователь и опер, потом - мой участковый и главный участковый района. Все они агрессивно напирали на одну версию - что я напился и сам упал с гаражей. Я, находясь в посттравматическом шоке, хотел лишь одного - чтобы эти господа полицейские поскорее от меня ушли. И подписал объяснения, что упал с гаражей. Однако я понимал, что такие дела - нанесение вреда здоровью, грабеж (у меня пропали деньги и смартфон) - являются делами публичного обвинения и уголовное дело должно быть возбуждено по факту, а не по заявлению. Но этого не произошло. Почему?

Сначала я и сам решил, что это был обычный "гоп-стоп". Но ситуация развивалась. Мои друзья-журналисты передали информацию на "Радио Свобода", "Эхо Москвы", Русскую службу Би-Би-Си. Председатель партии «Яблоко» Сергей Митрохин назвал происшедшее политическим преступлением. Он обратил внимание на то, что правоохранители Бурятии заявили об отсутствии у них информации о преступлении. Подозревая местные органы внутренних дел в необъективности, председатель «Яблока» потребовал от главы МВД Владимира Колокольцева взять дело под личный контроль.

И тут, будучи в больнице, я получаю информацию из двух источников, не связанных друг с другом. Моя недавняя публикация на сайте нашего информационного агентства вызвала недовольство среди местных коррупционеров. Речь шла о продажах в газетных киосках спиртосодержащей продукции.

Оба источника сообщают мне, что за этим делом стоит, то есть "крышует" поставки и продажи этих лосьонов крупный полицейский чин Бурятии. И он дал команду некой группировке избить и дискредитировать журналиста, который выступил против незаконной продажи спиртного, выставив его самого алкоголиком, который напивается и падает с гаражей. Но работа была проведена грубо, топорно.

На сегодняшний день мне так и неизвестно, было ли возбуждено уголовное дело, являюсь ли я потерпевшим. Подтверждением бездействия полиции может служить вот какой факт. 16 июля в Улан-Удэ приехал из Иркутска мой брат - и с помощью знакомого оперативника из Железнодорожного отдела МВД они за два дня отыскали мой смартфон. Сообщили об этом в Октябрьский РОВД. И только после этого полицейские начали шевелиться. Изъяли вещдок и вернули его мне - опять же, "по-тихому", через брата, без составления протоколов. Видимо, опасаясь гнева начальства, обычные полицейские сделали свою работу без лишнего крючкотворства.

Но теперь, учитывая, что уже две недели полиция молчит, а делом заинтересовалась прокуратура, могу сказать точно: я перешел дорогу крупному человеку в органах МВД. Поэтому, если со мной еще что-нибудь произойдет, информация о нем будет предана гласности.

Медики сказали, что мне очень крупно повезло: я мог умереть или стать инвалидом. Поэтому, господин из МВД, теперь ты стал моим личным врагом. Я постараюсь сделать все, чтобы ты сел в тюрьму.