Хочется писать и писать о тебе, но экран постоянно уплывает - победить слезы пока не удается, Леня. Это все нереально, кто угодно мог умереть, Леня, но только не ты. Пишу тебе как живому, потому что никаким усилием воли не могу принять, что тебя больше нет.

Семь лет назад ты пришел на акцию в защиту телеканала «2х2», у тебя был классный рисованный плакат и шапочка из фольги - от «вторжения инопланетного разума». Добрые глаза, широченная улыбка, уверенность в разговоре с полицией. Твоя первая акция.

Потом я встретила тебя на акции движения «Мы». Очень обрадовалась, что не затерялся и не вернулся к телевизору досматривать «Южный парк». Ты вышел на улицу, ощутил этот вкус. Видимо, шапочка из фольги не помогла?

Потом «Солидарность». Активный, разумный, конструктивный - таких везде мало. Тебе нужен был результат, ты был последователен и не тратил время зря. Ты много работал, строил политическую жизнь вместе с другими, кто верил, что можно построить там, где ее постоянно вытаптывают. Собирал подписи, раздавал листовки, ходил на митинги, придумывал, воплощал.

А потом - «Война». Это было круто и неожиданно! Они же безумные радикальные художники, а ты такой рассудительный и спокойный. Как же ты изменился, какой ты прошел путь, подумалось тогда. Потом арест, СИЗО... Освобождение.

Встретились как будто в другой жизни. Обнялись, и я поняла: в тебе ничего не изменилось, ты обрел себя и в политических организациях, и в политическом искусстве. Ты говорил о правах человека и о своих акциях с «Войной», и все это было гармонично. Беспокоился о политзеках, мы записали тогда видео в поддержку Таисии Осиповой. Ты ездил на ее суд в Смоленск.

Ты был в бегах, время от времени писал письма, мы встречались, обсуждали твои идеи. Всегда все продумано до мелочей, пронизано заботой о ком-то. Как-то мы несколько кругов проехали по кольцевой линии московского метро, обсуждая, как помочь Мише Косенко, которого в Болотном деле выделили и пустили по «психиатрической линии».

Последняя встреча. На месте были странные люди, я подумала, что тебя задержали. Телефонной связи с тобой не было уже давно, и я ходила часами по кругу, надеясь и беспокоясь. Ты пришел. Говорили об Украине. Если начнется война, мы должны реагировать максимально радикально, мы сможем уже не выбирать средства - власть сама развязывает нам руки, говорил ты. Ты был зол, впервые это было так видно. Ты ждал дня официального вторжения, чтобы... Но такого дня не настало, все размазалось в официальном вранье.

А потом... Это я вспоминаю снова и снова, растягивая каждый миг: мы никак не могли наговориться и пошли греться к нам домой, пили чай, ты познакомился с моими детьми. Я хотела сфотографироваться с тобой, но не решилась - ты был в розыске, жил по чужому паспорту, назывался чужим именем.

Утром тебя похоронят, Леня. А я все равно не могу поверить, что все это кончилось.