С каждой поездкой к нашему подзащитному Борису Стомахину отношение и к нему и к нам со стороны администрации колонии ИК-10 Пермского края становится все более жестким. В этот раз Борис общался с нами через решетку. Клетку, в которую посадили Бориса, просторной не назовешь. В ней можно было только сидеть. Зверей в зоопарке и то содержат в лучших условиях.

А нас два раза тщательно обыскали. Правда, мой спутник в поездке адвокат Роман Качанов уточнил, что это был не обыск, а досмотр. Пусть досмотр. Но очень доскональный. Сначала нас осмотрели на КПП у входа в колонию. Осмотрели все сумки, заставили все выложить из карманов. Я как гражданский представитель и Качанов как адвокат уже давно ездим на свидание к подзащитному в эту колонию, но до сих пор такого внимания к себе мы не вызывали.

Вообще сложилось такое ощущение, что сотрудники колонии видят нас впервые. Проверили мою доверенность, а удостоверение адвоката у Качанова забрали на экспертизу. Через полчаса удостоверение вернули и оформили нам пропуск для встречи с осужденным.

Телефоны мы с собой в колонию не берем (хотя имеем право). Но всегда берем диктофон и фотоаппарат, которые нужны нам для работы: сфотографировать подзащитного на предмет наличия или отсутствия у него телесных повреждений, снять копии с документов, записать на диктофон его жалобы на условия содержания... В этот раз с проносом оборудования возникли проблемы. Нас в нарушение закона просто отказывались пропускать. И пропуск не помог. Только после того как адвокат вручил сотруднице КПП копию постановления Верховного суда, разрешающего проход на территорию пенитенциарных учреждений с этими техническими средствами, нам наконец разрешили пройти.

На этом наши приключения не окончились. Нас отвели в специальное помещение и подвергли досмотру еще один раз. Разве что штаны снять не заставили, но я все равно почувствовал себя стриптизером. И осмотрели, и ощупали, и ручным сканером со всех сторон просветили. Ничего подозрительного не нашли, только время потеряли.

Приехали мы в колонию 4 февраля утром, а к заключенному попали уже только после 12 часов дня. Комната, которую нам отводят для конфиденциальных свиданий, представляет собой маленькое помещение с весьма спартанской обстановкой: стол, кресло для сотрудника, на котором нам сидеть не разрешают, табуретка и скамеечка сбоку. Впрочем, для работы большего и не требуется. В углу комнатки находится клетка, куда едва вмещается один человек. Как правило, мы с Борисом садимся вместе за стол и начинаем работать с документами. Но не в этот раз. Зайдя в комнату, мы обнаружили, что Бориса заранее поместили в клетку, как опасного маньяка. Хотя сидит он по политической 282-й статье УК за ненасильственное выражение своего мнения и опасности ни для кого не представляет.

Сотрудники колонии пояснили, что это сделано для нашей же безопасности: а вдруг он нас в заложники захватить вздумает? Самому Борису сказали то же самое. Утверждение показалось нам надуманным, но убедить людей в форме не удалось. Возможно, это связано с активной жизненной позицией Бориса, который и в местах лишения свободы пытается бороться за свои права. Потому он не вылезает из штрафных изоляторов (ШИЗО) и находится в помещении камерного типа (ПКТ) как злостный нарушитель режима содержания. Ведь человек несколько лет до этого общался с нами без помещения в клетку, и физиономий нам не бил, и в заложники брать не пытался.

Сам Борис выглядит похудевшим, но бодрым. Он рассказал, что администрация колонии, судя по всему, отказалась оформлять доверенности для людей, пожелавших стать его гражданскими представителями. Доверенности оформляются в присутствии осужденного, и там должна стоять его подпись, но по этому вопросу его никто не вызывал. Причем никаких объяснений ни ему, ни нам не дали. Кроме того, до Бориса не дошла моя телеграмма от 25 января, в которой я уведомлял его о нашем приезде. И тоже никаких объяснений со стороны администрации. Так что адвокат был вынужден оформить адвокатский запрос и по получении официального ответа, возможно, будет подан административный иск на администрацию ИК-10.

В процессе работы над документами, общаемся с подзащитным. Он рассказывает о своем житье-бытье. Находится он в одиночной камере, с 28 декабря по 10 января отбыл очередные сутки ШИЗО непонятно за что. Если и были с его стороны дисциплинарные нарушения, то, по его словам, ему о них не сообщили. Обжаловать свое очередное дисциплинарное наказание он не хочет, так как не верит в российский суд и не желает иметь с этой системой ничего общего. Кроме того, по словам Стомахина, со стороны сотрудников администрации ИК-10 звучат угрозы о применении к нему спецсредств, если он и дальше будет защищать свои права, честь и человеческое достоинство. Впрочем, администрация считает все это нарушением режима.

С разрешения администрации взяли у Стомахина прошедшие цензуру письма и прочитанные им книги, так как Борису трудно носить с собой большой архив. Подходим к КПП. Проходим очередной суровый досмотр. Книги и письма привлекают особое внимание. То, что на вынос есть разрешение администрации, не слишком помогает. Темнеет. Мы выходим за пределы ИК-10, колонии строгого режима, где уже около двух лет содержится политзаключенный Борис Стомахин. И сидеть ему, если ничего в России не изменится, почти до конца 2019 года.