В Московском окружном военном суде идет суд над Патимат Гаджиевой. За один день завершилось судебное следствие. Дело студентки Первого меда, которой вменяют два репоста в поддержку "Исламского государства", должны были рассмотреть уже давно, но в марте его по ошибке передали в Солнцевский районный суд, а дела о терроризме, в том числе об оправдании терроризма, рассматривает с 2015 года исключительно военный суд. Пришлось возвращать документы в прокуратуру.

Один из репостов - напоминающий молитву текст "О Аллах, возвысь знамя джихада". Строго говоря, все звучащие там призывы обращены к Аллаху, который субъектом права не является, но призывы эти довольно воинственны и кровавы и не оставляют сомнений в том, что автор не чужд религиозной войне. Второй репост, как говорит на суде сама Гаджиева, - статья о том, правдивы ли видео запрещенного ИГ или же это постановочные ролики. Увидеть или услышать этот текст мне не удалось. Подозреваю, что он мог быть написан сторонниками вышеуказанной структуры.

До начала заседания Патимат Гаджиева, миниатюрная девушка в хиджабе, пытается закрывать лицо от камер. Странное дело, но этих камер куча, все центральные телеканалы. Дел о писанине в соцсетях очень много, и обычно они не привлекают внимания. То ли "объявлена борьба" с религиозным экстремизмом (оно и видно, судя по тому, что известный представитель одной конфессии недавно заявил, как полезно массово убивать людей в назидание другим, а представитель другой конфессии - что следует отрезать клитор всем россиянкам, после чего первый выразил симпатию второму), то ли просто август и нет новостей. Еще более странно, что съемку разрешают вести в процессе: чаще всего в российских судах запрещают, а лицо судьи ревностно охраняют от объективов. Здесь же защита просит удалить камеры, обвиняемая говорит, что испытывает дискомфорт, а председательствующий Михаил Кудашников парирует: "Я тоже испытываю дискомфорт, я не актер, но что делать, работа у нас такая".

Патимат Гаджиева. Кадр "Радио Свобода"

Почти все судебное следствие, за исключением небольшого количества письменных документов, занимает допрос Гаджиевой. Она начинает объяснять:

"Почему я это сделала? Я интересуюсь всеми событиями, экономикой, политикой, обществом. Эта тема про "Исламское государство" достаточно популярна, одна из самых обсуждаемых. Мой круг общения не исключение, обсуждали через раз. Я исповедую эту религию, мне задавали вопросы, люди интересовались, что я думаю об ИГИЛ. Что в реальной жизни, что в виртуальной я не инициировала эту тему, но ко мне подходили с вопросом.

Я очень занятой человек, если я вижу большой объем статьи, сразу размещаю, а потом уже захожу и перечитываю, потом делаю выводы. Статья мне попалась среди новостей в соцсети, я сохранила, чтобы почитать. В моем кругу есть более осведомленные в теологии люди. Мне хотелось спросить у них, поинтересоваться. Разместила с целью обсудить. Потом я ее удалила без всякого давления извне".

Она добавляет, что не продвигала свою страницу "Вконтакте" и о ней не знали даже родственники, что в друзьях у нее было 3-4 человека, а новых подписчиков она блокировала, что у нее и комментарии на странице закрыты, можно было ставить только лайки...

- Лайки - это что? Это, я так понимаю, текстовые сообщения? - уточняет председательствующий. - Ну не специалисты мы по лайкам! Я не обязан знать, что такое лайки. Если бы экспертам дал, почитал бы, разобрался.

Но тут же осваивается в терминах и поясняет, что получение лайков вполне тянет на уголовное преступление, сколько бы их ни было.

Гаджиева: Почему вы не спрашиваете, сколько лайков было там?

Председательствующий: Вы знаете, для квалификации достаточно одного, наверное. А вы говорите о лайках во множественном числе... А если умысел есть, то пусть даже текст и не стал доступным для широкого пользователя. Главное - желание.

Судья Михаил Кудашников. Кадр "Радио Свобода"

Допрос постоянно утрачивает судебную официозность и переходит в эдакую назидательную беседу с судьей и прокурором, находящую живой отклик у обвиняемой - в ее репликах слышатся то лукавство, то детская непосредственность. Она, как видно выше, задает вопросы председательствующему, что в суде не предусмотрено, но еще более неожиданно, что тот ее не обрывает, а отвечает. Гаджиева говорит, что она не была согласна с тем, что написано в репостах, но не озаботилась комментариями, потому что у нее было слишком мало читателей. К их числу, однако, через месяц присоединился центр "Э", благодаря которому крамольные тексты сегодня слушала дюжина журналистов.

Не очень понятно, насколько искренне девушка говорит о несогласии с постами, вовлечена ли она в исламский фундаментализм и если да, то насколько глубоко, насколько опасно и насколько это связано с террористическими организациями. На мой взгляд, даже доказанного факта только лишь симпатий к ИГ было бы недостаточно для посадки, но речь не об этом. Понятно, что ее интерес к теме был силен.

Прокурор: Почему ваш выбор пал именно на ИГ, а не на Сирию, например?

Гаджиева: Мой выбор пал на то, и на другое.

Прокурор: Как давно вы интересуетесь ИГ?

Гаджиева: С тех пор, как начали показывать в СМИ.

Прокурор: О как! Продолжительный период времени?

Гаджиева: Как и все нормальные люди.

Основное содержание этого не столько допроса, сколько диспута крутилось вокруг проблемы: допустимо ли интересоваться деятельностью ИГИЛ, можно ли ее изучать, можно ли не доверять готовым решениям и искать ответы самостоятельно.

Прокурор: В чем выражался интерес к ИГ?

Гаджиева: Этот вопрос напрямую относится к мусульманам. Кто-то за, кто-то против, мне хотелось понять, почему это так. И правильны ли их действия с точки зрения ислама. Достоверны и правильны ли их действия? Люди, относящиеся к этой организации, претендуют на правильное исповедание ислама.

Председательствующий: Выводы нашего государства и всего прогрессивного человечества - отношение к ИГИЛ однозначно и обсуждений не требует. Нельзя обсуждать то, что они проповедуют убийства, призывают убивать людей иной веры, также мусульман, которые традиционный ислам проповедуют? Что здесь обсуждать?

Гаджиева: А как, по-вашему, человек разумный может составить свое мнение? Как человек должен понять, что есть правильно, а что нет, пока не прочитает об этом? Я удивляюсь вашим вопросам. Возможно, людям, не имеющим отношения к исламу, легко это сказать, но я хотела углубиться и посмотреть, найти для себя ответ. Я его нашла.

...

Защита: Почему обратили внимание на мольбу?

Гаджиева: Мне была непонятна форма мольбы. Я читаю много молитв. А данная молитва была не знакома, я с ней нигде не сталкивалась. Меня заинтересовало использование обращения к Господу с просьбой помочь человеку убить человека. Я этого не понимала. Сочинена ли эта мольба человеком (современным) или передавалась от поколения к поколению?... Потом я проконсультировалась с людьми, которые знают, пришла к выводу, что форма этой молитвы неправильна.

Зачитали текст мольбы, той самой, что об удачном джихаде.

Председательствующий: Вот вы на пятом курсе... Как учились-то, кстати сказать? Какие оценки?

Гаджиева: В основном четверки.

Председательствующий: Вы ведь читали много? Языки изучали. Что тут обсуждать-то? Идет призыв к уничтожению христиан, других стран.

Гаджиева: Я таких молитв нигде не встречала. Я хотела узнать...

Председательствующий: Что правильно уничтожать людей, это надо обсуждать?

Гаджиева: Нет. Я и не это хотела обсудить. Кроме светского образования, я занималась изучением религии. Есть наука, которая изучает формы молитвы, достоверность, откуда и через кого она пришла к нам. Я хотела узнать, правильно ли это по отношению к Всевышнему. Ваша мысль, Ваша честь, мне понятна, но мою Вы не понимаете. Я говорю о форме молитвы.

И тут, посреди разговора об оценках и жизни (председательствующий успел даже поинтересоваться, как девушка к 19 годам добралась до пятого курса; она ответила, что окончила школу в 15 лет, потому что рано в нее пошла, потому что рано научилась говорить и читать, а ее родители и преподаватели много занимались ее образованием), крючкотворство нанесло решительный удар.

Прокурор: Вам сообщения, которые вы опубликовали, нравились?

Гаджиева: Нет.

Прокурор: Прошу зачитать показания, данные на следствии, в связи с существенными расхождениями.

И вот в чем обнаруживаются расхождения. Из протокола допроса на следствии:

«Я разместила текстовые сообщения, которые мне понравились... У меня не было каких-либо сформированных убеждений, не относилась ни положительно, ни отрицательно. Разместила только по той причине, что данные высказывания меня интересовали».

Так нравились они вам или не нравились? Напрасно Гаджиева и адвокаты пытались пояснить, что слово "нравится" можно использовать в разных значениях, ее обрывали:

- Так вы подтверждаете показания? Так вы не подтверждаете?

Вроде бы ей пришлось подтвердить. Теперь они сошлются на то, что сообщения нравились.

На этом "воспитательный" процесс закончился. Завтра прения и последнее слово Гаджиевой, а возможно, будет вынесен сразу же и приговор.