Мне иногда кажется, что я всю сознательную жизнь катаюсь в ИК-10, колонию строгого режима в Пермском крае, что в поселке Всесвятский. Здесь отбывает семилетний срок политзек Борис Стомахин. Его осудили за публикации в ЖЖ, критикующие режим Путина, а заодно и всех лояльных этому режиму граждан. Здесь, в этой ИК-10, он "исправляется" два года из тех четырех, что уже отсидел, осталось ему еще три. За счет чего это исправление должно происходить? Видимо, за счет создаваемой среди зэков жесткой блатной иерархии. Об этом мы и говорили вчера с адвокатом Стомахина, Романом Качановым, приехавшим на несколько дней в Москву. В лагерях существует хорошо организованная система, превращающая кого-то в "мужика", кого-то в "петуха", а кого-то в "вора в законе". И этот блатной закон четко работает, в отличие от УК РФ. Каждый раз приходится убеждаться, что самые подлые, ссученные твари, стукачи, здесь всегда будут жить припеваючи. Поскольку "встали на путь исправления". А если кто не встал и не сотрудничает, того будут ломать через колено. До тех пор, пока не сломают. И терзать его несчастных близких.

Мы с Феликсом Шведовским, буддийским монахом, ездим в эту колонию регулярно - как брат и сестра Бориса. Нас здесь знают в лицо, на свидание все-таки допускают (за исключением единственного случая), но создавать нам всяческие сложности считают своей профессиональной обязанностью.

Дело в том, что мы с Феликсом доверенные лица Бориса Стомахина и у нас на руках имеется нотариально заверенный документ о нашем статусе и полномочиях, связанных с представлением интересов Бориса в "судах, администрациях, правоохранительных органах", с правом на подписание документов от его имени. А еще мы обладаем правом на посещение нашего доверителя не раз в полгода (как это предусмотрено статьей), а гораздо чаще - по необходимости. И начиная с ноября мы стали этим правом пользоваться. Феликс тогда съездил на разведку, один. Теперь вот, в начале февраля, мы явились вдвоем. И мы имеем право на свидание, даже если узник находится в ШИЗО. На этот раз мы столкнулись с "эпидемией гриппа", в связи с которой все свидания в ИК-10 отменены.

В колонии часто меняются начальники. Прежнего, Илью Асламова, сняли (как мы ему и предрекали!), и теперь на его месте подполковник Евгений Новоженов. Он подозрительно быстро подписал нам заявление на посещение Бориса. Однако после этого мы напоролись на яростное сопротивление оперативников колонии. Они стали нас убеждать, что наша доверенность - "липа", поскольку у нас нет юридического образования. И что они еще "доберутся" до нотариуса, который нам такие бумажки выдает.

На самом деле в законе (ч.4 ст.89 УИК) есть размытая формулировка об адвокатах и "иных лицах", имеющих право на оказание юридической помощи заключенным. До сих пор этой статьей успешно пользовались общественные защитники. Например, Елена Санникова, отстаивавшая интересы Бориса по первому делу. У нее не было тогда юридических "корочек". Много лет ездит к Борису защитник Глеб Эделев - по доверенности. Да и вообще это практикуется давно, во всех местах заключения и облегчает жизнь узникам, по сути пыточную.

И вот ближе к окончанию срока Стомахина фсиновцы решили эту поблажку исправить. Ссылаясь на нечеткость формулировки про "иных лиц" и истолковывая ее в своих интересах, естественно.

Нам так и сказали: последний раз вы тут на особых условиях проходите. Больше не пустим. Только раз в полгода.

И только благодаря усилиям адвоката Романа Качанова, отбивающего атаку за атакой в Чусовском городском "суде", Стомахин (как "злостный нарушитель" режима) продолжает оставаться на прежнем месте. Но ему по-прежнему грозит крытая тюрьма. И рано или поздно, как считает Роман, они своей цели достигнут.

Но на этот раз нам разрешили повидаться. Нас повели на закрытую, за семью замками, территорию, через множество коридоров, дверей и лестниц. Мы оказались в итоге перед входом в барак, на дверях которого была табличка: "ШИЗО, ПКТ, ЕПКТ, ОСУОН, CУС". То есть самое что ни на есть карательное место в лагере. Мы очутились наконец в маленькой комнатке с диваном, столом и массивной клеткой. Именно туда посадили, словно дикого зверя, Стомахина. Только и дали послабления, что обменяться рукопожатием.

- Странно, что Вас еще без кандалов водят, -заметила я.

Борис флегматично расположился в этом безобразном вместилище и сообщил, что он вообще-то недавно из ШИЗО. Пять дней провел "за грубость к оперативнику". Понятное дело, снова копят взыскания. Для составления рапортов и дальнейшей подачи иска в Чусовской "суд". Чтобы приговорить все-таки его к крытой тюрьме.

Послушали рассказ Бориса о жизни в колонии. Все как обычно. Привычная грубость конвоиров, в которой обвиняют не их, а его самого. Письма порой по две недели задерживают на цензуре. Но подписные издания все же приносят. Борис заметно сбавил в весе. Это понятно: если упустишь завхоза, то останешься потом на неделю или две без ларька. А еще порой "нет завоза" продуктов. А на баланде и сечке не зажируешь. К перспективе "крытки" Стомахин уже относится как к чему-то неизбежному. "Когда придут с вопросом, буду ли я ходатайствовать об участии личного адвоката в "суде", значит, через месяц жди заседания об ужесточении режима", - говорит Борис.

Когда мы расставались, Стомахин признался, что все-таки надеется на молодое поколение, среди которого найдутся люди идеи и люди дела, а не нытья, и что они сметут этот режим. Но заплатить им за это придется огромную цену. Вероятно, многие погибнут. И он процитировал строчки из Евтушенко (про которого сказал, что это совсем не любимый его поэт, но вот эти слова очень точны): "Безвинные жертвы, вы славы не стоите..." Ведь свобода даром не дается, она должна быть выстрадана, завоевана, а то, что под видом ее само упало в руки, свободой не является.

Свободу політв'язням.
Луб'янку буде зруйновано.

Феликс Шведовский в ИК-10