Недавно на заседании в Кремле советник президента Владимир Толстой сказал:

Широко известен факт, когда Уинстону Черчиллю предложили сократить расходы на культуру и искусство для увеличения военных расходов. Он ответил очень просто: а ради чего мы тогда собираемся воевать?

Не диво, что кремлевский чиновник чувствует себя на войне: сидя в крепости, трудно не проникнуться оборонным сознанием. Интересно другое. На мероприятии столь высокого уровня (с участием президента) оратор пользуется "бродячим сюжетом", даже не попытавшись проверить его. Черчилль у нас теперь как Ленин - каждой бочке затычка. Но Ленина цитировали со ссылкой на полное собрание сочинений. Черчилля цитируют по интернету. Надо ничего не знать о Черчилле, чтобы приписать ему подобный афоризм. Усомнившись в его подлинности, я потратил минут десять, чтобы убедиться в том, что это легенда, хотя и широко распространенная. Хотя бы потому, что расходы правительства Великобритании на оборону составляли в 1940 году 643 миллиона фунтов, а на культуру - 25 тысяч. Сокращение расходов на культуру никоим образом не могло помочь обороне.

Почему Владимир Толстой не проделал эту элементарную работу вместо меня? Ведь у него, наверно, есть аппарат, предназначенный именно для этого, профессионалы с дипломами и учеными степенями. Зачем вы морочите голову публике?

Или вот министр культуры Владимир Мединский. Запрещая прокат картины "Номер 44", он особенно возмущался тем, что "советские солдаты, водрузившие Знамя Победы над Рейхстагом", показаны в фильме "мародерами с пятью трофейными часами на запястьях".

Но возмущаться тут нечем - это исторический факт. Фронтовой фотограф Евгений Халдей не раз вспоминал, как увидел на снимке трофейные часы на правой руке одного из солдат и иглой соскреб их с негатива. Недавно на персональной выставке Халдея в Берлине этой истории было уделено особое внимание.

Зачем они тычут пальцем в небо?

Затем, что у власти нет теперь профессиональной экспертизы, а есть только информационная война, на которой все средства хороши. И уже не особенно удивляет, что правительственная "Российская газета" принимает за реальную новость фельетон известнейшего американского сатирика Энди Боровица и разражается в ответ гневным комментарием.

Про президентского пресс-секретаря Дмитрия Пескова говорить уже как-то неудобно. "Иностранный агент не является именем нарицательным, это связано с финансированием, как вы знаете", - сказал он в интервью "Эху Москвы". И далее, в том же интервью: "Это не является именем нарицательным. Это норма нашего закона".

Я долго гадал, что подразумевает Песков под выражением "имя нарицательное", покуда коллега Татьяна Малкина не догадалась: он имел в виду, что "иностранный агент" - не порицающее название. Благодарю покорно! Заявления кремлевского представителя теперь надо разгадывать как ребус. Этак Песков сам станет именем нарицательным. "Из вас песков сыплется", - будем говорить мы косноязычным оппонентам, плохо учившимся в школе.

Власть отупела. Иначе и быть не может в стране, где власть не просто уклоняется от интеллектуального вызова, но и тщательно затыкает все щели, откуда такой вызов может исходить: мели, Емеля, твоя неделя. Скудоумие нынешнего агитпропа уже не просто очевидно - оно вопиет.

Но, может быть, она нарочно такая тупая, чтобы у умных людей не возникало желания спорить с ней, а президент получает правильную, правдивую экспертизу, только строго засекреченную? Сомневаюсь. При вертикальном устройстве власти ее главе говорят то, что он хочет слышать, а все усилия чиновников направлены на то, чтобы отличиться и понравиться хозяину. Я, во всяком случае, не помню, чтобы на кремлевских совещаниях кто-нибудь дерзнул возражать первому лицу. Найдись такой отчаянный смельчак - и вождь, может, не повторял бы благоглупости, созданные для внутреннего потребления, в обществе мировых лидеров:

То, что мы раньше продавали за доллар и получали в ответ 32 или 35 рублей, а теперь продаем за тот же доллар, но получаем - сколько там сегодня курс? - 45, 47 или 48 рублей. Поэтому доходы в бюджет даже увеличились.

Должно быть, помощники, слыша такое, переглядываются за его спиной и один другому шепчет, как Берлиоз Ивану: "Не противоречь!" Читая на "Гранях" хронику российских телевизионных ток-шоу, трудно не вспомнить знаменитый разговор из "Грозы":

Феклуша. Говорят, такие страны есть, милая девушка, где и царей-то нет православных, а салтаны землей правят. В одной земле сидит на троне салтан Махнут турецкий, а в другой - салтан Махнут персидский; и суд творят они, милая девушка, надо всеми людьми, и, что ни судят они, все неправильно... А то есть еще земля, где все люди с песьими головами.
Глаша. Отчего же так - с песьими?
Феклуша. За неверность.

Такую картину мира усердно рисуют люди, когда-то считавшиеся неглупыми и образованными.

Отупение кончается одичанием. Это инволюция - развитие вспять, когда атрофируются за ненадобностью функции и органы. Большевики создавали нового человека. Проект удался. Уже в 1918 году Сергей Булгаков говорил устами Писателя - участника диалогов "На пиру богов":

Признаюсь вам, что "товарищи" кажутся мне иногда существами, вовсе лишенными духа и обладающими только низшими душевными способностями, особой разновидностью дарвиновских обезьян - homo socialisticus.

Позднее появился и получил широкое распространение термин homo sovieticus, в просторечии "совок". Сегодня нам говорят, что мы "растеряли" и эту идентичность, что "государство теперь уже не сможет выжить без качественного человека" и что "демографическая - да и вся социальная - политика должна быть нацелена не только на умножение количества граждан, но и на повышение их качества".

Высокоморальный патриот - таким, по мнению автора этого концепта Сергея Караганова, должен быть этот новый качественный гражданин. В коротенькой статье Караганова много раз повторяется слово "свобода", но вокруг него выстроен такой частокол идеологических ограничителей, что ни о каком свободомыслии качественным гражданам мечтать не приходится - им дозволена лишь "свобода самореализации для общего блага".

Такого гражданина можно назвать homo non dubius - "человек не сомневающийся". Но, как гласит латинская пословица, ubi dubium ibi libertas - "где сомнение, там свобода" или, в более вольном переводе, "свобода начинается с сомнения". А у Декарта знаменитое изречение начинается так: Dubito ergo cogito - "Сомневаюсь - следовательно, мыслю".