Дональд Трамп никаких книжек не читает - а зря. Если бы читал, то, возможно, знал бы, что президентам ссориться с директорами ФБР опасно. Братья Кеннеди, например, просто боялись великого и ужасного Эдгара Гувера, и правильно делали: у него было досье на всех троих. Многое мог бы рассказать на эту тему Ричард Никсон: он пал жертвой первого зама директора ФБР Марка Фелта, который оказался главным осведомителем журналистов The Washington Post по прозвищу Глубокая Глотка.

По закону директор ФБР назначается сроком на 10 лет. Таким образом обеспечивается независимость ведомства. Разумеется, президент вправе его уволить , но для этого все же требуются веские причины.

Единственным президентом, который отправил в отставку главу ФБР досрочно, через пять с половиной лет, был Билл Клинтон. Тогдашний директор Уильям Сешнс злоупотреблял служебным положением: летал в гости к друзьям и родственникам казенным самолетом и за государственный счет оборудовал системой безопасности свой дом. Он делал это еще до избрания Клинтона. Но вступивший в должность новый президент не списал ему старые грехи. Он полгода добивался от Сешнса добровольной отставки и в конце концов уволил его своей властью в июле 1993 года.

Конспирологи связали этот шаг со смертью главного юрисконкульта Белого Дома Винсента Фостера, который покончил самоубийством на следующий день. Сторонником этой теории является, кстати, сын нынешнего президента Дональд Трамп-младший. Но никаких серьезных доказательств связи двух событий не существует.

Джеймс Коми, назначенный Бараком Обамой, уволен президентом Трампом за нелояльность. Такова версия самого Коми, которую он публично под присягой изложил на сенатских слушаниях 8 июня. Президент свою версию менял несколько раз.

Сначала Белый Дом сообщил, что директор отправлен в отставку по представлению своего непосредственного начальства, первого заместителя министра юстиции Рона Розенстайна. В служебной записке за его подписью сказано, что Коми необоснованно сделал вывод об отсутствии криминала в деле Хиллари Клинтон, которая небрежно обращалась с секретными материалами. На фоне нынешнего президента, который делится разведданными с дипломатами иностранного и отнюдь не дружественного государства, эти обвинения звучат детским лепетом. Было очевидно, что это не причина, а предлог. Спустя два дня президент заявил, что Коми развалил свое ведомство и занимается расследованием состряпанной журналистами истории о координации избирательной кампании Трампа с Москвой. Поэтому президент сам решил уволить его. А потом и Розенстайн в своих показаниях Сенату признался, что написал записку по указанию Белого Дома. Наконец, принимая в Овальном кабинете Сергея Лаврова и посла РФ в США Сергея Кисляка, президент сказал им, что у Коми "положительно снесло крышу" и что российская тема "сильно давила" на него, но теперь ему полегчало.

Но полегчало не так, как ему хотелось бы. The New York Times опубликовала с интервалом в четыре дня две утечки о содержании разговоров Джеймса Коми один на один с президентом. Коми завел себе привычку подробно записывать эти беседы сразу после их окончания и немедленно знакомить с этими записями руководящий состав ФБР. В одной из этих бесед президент осведомился, намерен ли Коми оставаться на посту. Получив утвердительный ответ, он потребовал от директора заверений в лояльности. В другой раз, тоже наедине, он просил Коми спустить на тормозах расследование в отношении Майкла Флинна, который ровно накануне подал в отставку с должности советника по национальной безопасности, поскольку был уличен в том, что лгал о предмете своих телефонных разговоров с Кисляком. Лгал не только вице-президенту и через пресс-службу Белого Дома американскому обществу, но и ФБР, а это лжесвидетельство.

Показания Джеймса Коми могут стать основанием для обвинения президента в препятствовании правосудию. Это то, в чем помимо прочего обвинялись Ричард Никсон и Билл Клинтон.

Разговоры с глазу на глаз вообще не в обычае Белого Дома - президент, как правило, общается с руководителями федеральных агентств и ведомств в присутствии "профильных" советников. Но Дональд Трамп, по свидетельству давно знающих его людей, привык именно так решать вопросы - посредством закулисных сделок. О лояльности он беседовал с Коми за обедом. Получив приглашение, Коми был уверен, что стол будет накрыт на несколько кувертов, но даже официанты, подав очередное блюдо, покидали помещение. Второй разговор, о Майкле Флинне, состоялся в Овальном кабинете после совещания. Закрыв его, президент попросил удалиться всех кроме Коми. Министр юстиции Джефф Сешнс и старший советник Джаред Кушнер попытались остаться, но президент указал им на дверь.

Речи президента настолько не понравились Джеймсу Коми, что он пришел к министру и попросил больше не оставлять его наедине с президентом. Но о содержании этих разговоров министру не рассказал.

Утечки привели Дональда Трампа в ярость. Он написал в своем твиттере, что сливающему "фальшивые новости" Коми надо надеяться, что у президента нет аудиозаписей этих бесед. "Господи боже ты мой, - ответил ему на слушании Коми. - Я надеюсь, что записи существуют".

Бывший директор под присягой подтвердил в Сенате подлинность сведений, опубликованных в The New York Times, и добавил много деталей. Более того: заявил, что вторую утечку организовал он сам при содействии своего друга, профессора-правоведа из Колумбийского университета.

"Вы такой большой, такой сильный, - спрашивала его сенатор-демократ Дайэнн Файнстайн. - Я знаю, что такое Овальный кабинет. Когда входишь в него, невольно испытываешь робость. И все же почему вы не сказали: "Господин президент, это неправильно, я не могу обсуждать с вами этот вопрос"?"

"Наверно, будь я посильней, сказал бы, - вымолвил Коми. - Я был настолько потрясен беседой..."

В качестве основания для прекращения расследования президент сказал о Флинне: "Он хороший парень и многое пережил. Он не сделал ничего неправильного". "Помню, я ответил: "Согласен, парень он хороший", - и тем самым как бы сказал: "Я не согласен с тем, что вы просите меня сделать". Так Коми объяснил свою нерешительность.

Разыгрывающаяся на наших глазах драма будет еще не раз описана и экранизирована. Беллетристы, как водится, упростят и выпрямят сюжет. А мы его видим со всеми шероховатостями, мелкими подробностями и ответвлениями. Но личная драма Джеймса Коми займет в нем центральное место. Он не герой, но и не подлый интриган. Ему не раз приходилось принимать трудные решения, он ошибался, порой изменял своим принципам, на него сыпался град стрел из обоих политических станов. Но вчера он сделал самый главный в своей жизни выбор.

Твиттер президента молчал вчера весь день.