13 марта умерла моя мама. 14-го, положив ее на одеяло и простыни, голова подвязана простым платком (она при жизни платков не носила), снесли ее по лестнице дряхлой харьковской пятиэтажки, и положили в гроб, стоявший у входа на двух табуретках. Подходили соседи, прощались. Поставив гроб в похоронный автобус, мы сели вдоль гроба и помчались в крематорий-колумбарий. Там отныне, рядом с отцом, будет храниться прах моей матери. На аллее с туями и можжевеловыми кустами.

Затем, по обычаю, были поминки. Соседи, несколько журналистов, сиделка и ее подруги... Еще день ушел на разбор документов, на встречи. Потом поехали обратно, и повторилась ситуация, через которую я прошел, когда ехал туда: украинские пограничники сверяют мой паспорт с табло некоего электронного прибора, нервничают, начинают звонить начальству. Паспорт я получаю в последний момент перед отбытием, но получаю. Черный список Украиной отменен, но там где-то в их главном компьютере я, видимо, останусь до скончания дней моих. После пограничников (поезд уже тронулся) украинский таможенник, крепкий мужик лет 35, сорвал стоп-кран, чтобы взять у меня автограф и сказать дружественные слова. Дружественные слова я порой слышу и от русских милиционеров, но чтоб стоп-кран рвать, такого еще не было. Что бы там всякая гниль и их рейтинги ни врали, я все больше убеждаюсь в моей личной популярности. Значит, не бесполезна работа моя и моих товарищей и союзников.

В Харькове было тепло, там давно уже нет снега. Россия же встретила нас снежным покровом и холодом. Когда-то мы были одной страной... Радио я в Харькове не слушал, телевизор не смотрел, Интернета в бедной квартире родителей нет, поэтому был в полном неведении относительно большей части событий. Новости нам приносили наши местные друзья: взбунтовался Тибет, Людмиле Хромовой в районном Ленинском суде города Оренбурга судья дала восемь месяцев в колонии-поселении. Узнали, что приговор по Таганскому делу будет оглашен 24 марта.

Возвращаясь в Харьков, хочу сказать, что политические суды и приговоры, подобные российским, там отсутствуют - я, во всяком случае, о подобных репрессиях ничего не слышал. Сам видел, как пикетируют главную улицу города - Сумскую - сотни коммунистов и левых с флагами: стоят сплошной цепочкой, и никто их не разгоняет. Более того, мы не увидели вблизи ни одного милиционера! Украинским властям и жителям Харькова, видимо, не мешают пикетирующие и митингующие, в то время как московским мешают до степени появления десятков тысяч милиционеров и омоновцев. Избивать граждан за то, что они стоят с флагами в час пик в центре города, чуть ли не на километр по улице, никому в голову там не приходит.

Мы же были одной страной, почему же у нас у власти дикари с дубиной, а тамошних властителей митинги не раздражают? Загадка русской души? Влияние злого и жестокого климата на наших лидеров, начальников, властителей? Ну да, на Украине теплее, но, скажем, Швеция не южнее нас, но их власти не зверствуют над гражданами...

Отвратительные традиции, этот русский адат, виновны в том, что у нас восемь лет у власти дикари в дорогих костюмах и галстуках? Как бы там ни было, нужно их теснить, уменьшать пространство их беспредела и увеличивать пространство нашей свободы.

Такое впечатление, что режим Путина-Медведева – враг всех талантливых и энергичных людей нашего времени. Задумавшись над этим моим наблюдением, я пришел к выводу, что если у ВДВ есть свой день, есть свой день и у пограничников, то должен быть свой день и у заключенных. Ведь в тюрьмах и лагерях сидела в то или иное время чуть ли не четверть всего населения России, да и стран СНГ. Находясь в Харькове, я поговорил с каким-то количеством бывших заключенных. Я сказал, что можно праздновать День заключенного 15 марта каждого года. Законов нарушать мы не станем, но выйдем в этот день на улицы Российской Федерации и стран СНГ. И будем выходить каждый год. И как у бывших военнослужащих ВДВ, будут у нас в руках, скажем, надписи на шестах: "Лефортово", "Саратовский централ", "Бутырка", "Матроска", "13-й лагерь"... Есть День политзаключенных, но страдали мы все, кто когда-либо сидел, как и около миллиона тех наших сограждан, которые сейчас сидят.

Вот такая у меня мечта. Как писатель и мыслитель, наследник Чернышевского и Достоевского, Бакунина и многих других мыслителей и страдальцев, полагаю, что такой день нужен, необходим и без него нельзя обойтись. День солидарности и сострадания. Думаю, такой день изменит наших граждан к лучшему, добавит толерантности в общество. К тому же бывшие заключенные - выдержанный народ. Да здравствует 15 марта – Международный день заключенных! Если я не дойду до 15 марта 2009 года, то вы его все равно проведите, товарищи.