Как я вам напророчил в предыдущей статье, так и случилось. 31 декабря митинг на Триумфальной площади получился еще более убедительным, чем все прежние акции в рамках "Стратегии-31", - именно благодаря Новому году. Неуместность, тупость, глупость и грубость полицейского государства разительно вышли наружу на фоне этого светлого, невинного, можно сказать, праздника.

Я напророчил и в деталях: обещал "ублюдочный гротеск" власти, и он предсказуемо начался на Триумфальной уже с утра: с десяти утра молодые вампиры из "России молодой" занялись на площади сбором крови. Какой ублюдочный на самом деле замысел! Какой кремлевский стратег-психопат придумал сбор крови? Не макулатуры, не пищевых отходов, не подарков, не цветных металлов, но крови! Одна эта деталь характеризует "мыслителей" из Кремля. У них клиническое мышление.

Умудрились совершить колоссальную ошибку: схватили Людмилу Михайловну Алексееву. Какие тупые мозги надо иметь, чтобы совершить такую ошибку? Ясно же было, что задержание только что получившей международную премию правозащитницы с мировым именем вызовет огромный резонанс в ЕС и вообще в мировом сообществе. Привлечет к "Стратегии-31", к митингам на Триумфальной мировое внимание. Почему именно задержали Алексееву, нам известно не станет. Полагаю, что это случилось из-за праздника: милицейские начальники передоверили ответственность друг другу и не уследили.

Неглупый полковник Бирюков, в прошлый раз самолично охранявший Людмилу Михайловну на Триумфальной, 31 декабря не присутствовал на площади. Может, взял отпуск, может, передоверил свои обязанности кому-то. А подчиненные взяли и задержали Алексееву. Пришлось буквально в последние часы уходящего года тушить пожар своим телом главному милиционеру Москвы Владимиру Колокольцеву. Только затушить-то уже было невозможно. Пожар уже случился. Уже сгорело.

Появление генерала Колокольцева в новогоднюю ночь стоит живописать. Дело было так. Около 19 часов меня повезли с Триумфальной в милицейском "форде" с номером с-1111 (милицейское пижонство) в сопровождении майора и капитана 2-го оперативного полка милиции. Я спросил: "Куда везете?" "Мы сами еще не знаем", - ответствовали смущенные офицеры. Когда свернули на Большую Дмитровку, я сказал: "Либо вы меня в Госдуму, либо в Генпрокуратуру, либо в Совет Федерации везете, либо в ОВД "Тверское".

Они привезли меня в "Тверское". Там меня знают все милиционеры, и мы все поздоровались. Наверху в актовом зале оформляли задержанных, но меня туда не повели, а как зачинщика и организатора поместили отдельно, рядом с дежуркой - в пустую клетку обезьянника. Так я и уселся и стал наблюдать за работой отделения. Новогодняя ночь: пьяная женщина, поколотившая свекровь до крови, просила закурить. Привезли бородача с одним браслетом наручника на кисти одной руки и сумкой продуктов. Стали переписывать его продукты: "1 бутылка шампанского, 250-граммовая бутылка коньяка..." Бородач стал писать жалобу на избивший его ОМОН.

Ко мне как минимум четыре раза подходили разные милиционеры и записывали Ф.И.О., год и место рождения, адрес. Я поделился с ними своими данными. Как человек опытный, я особенно не скучал и никуда не торопился. Время от времени подходили поговорить поодиночке милиционеры. Один из них побывал в 1992 году в Боснии, было о чем поговорить - я там тоже был в 92-м, ходил с отрядом в Сараево.

Телефон у меня временно изъяли. Через несколько часов ко мне подошел опер, но я сказал, что беседовать с ним не стану. "А с ними же вы говорили", - обиделся он, указывая на милиционеров в дежурке. "Так они в форме, а вы кто? Только с протоколом, в присутствии адвоката". Опер поворчал, но отошел от решетки.

И вот тут пришел капитан и сказал, что меня требует начальник. Открыл замок, и мы пошли на второй этаж. Капитан толкнул ничем не примечательную дверь и, заглянув внутрь, спросил: "Можно?" Мы вошли. В хорошо освещенном, небогатом милицейском кабинете первой, кого я увидел, была Людмила Михайловна Алексеева в синем атласном наряде Снегурочки, сидящая в старом кресле. Я поздоровался с ней за руку. За нею высился над столом массивный, широкий, усатый хозяин кабинета - полковник Пауков, начальник Тверского ОВД. А напротив Людмилы Михайловны сидел загорелый, краснощекий, плотный мужик в небелой рубашке с галстуком и приглушенных тонов пиджаке. Мужик сказал мне: "Садитесь, Эдуард Вениаминович. Чаю?" Я, как бывалый зек, взял кекс в шоколаде и съел его, оглядывая окружающих ("ешь, пока не отобрали"). Отхлебнул чаю.

- Милиционеры говорят, что ваш охранник избил милиционера, - сказала мне Людмила Алексеева встревоженно.

- Да, - сказал загорелый, - у офицера в двух местах переломан нос.

- У меня девять человек убили, а тут нос, - сказал я. - Почему вы решили, что это мой охранник? Фамилия есть? Какая фамилия?

- Как зовут? - обратился загорелый к полковнику Паукову.

- Как фамилия? - обратился Пауков к подполковнику, стоящему у двери.

- Сейчас узнаю.

Подполковник вышел и через полминуты назвал фамилию. Это была фамилия бородатого с обрывком наручника, которого я наблюдал из обезьянника.

- Этот человек никакого отношения ко мне не имеет.

- Вот и я говорила генералу Колокольцеву, что этого не может быть, - обрадованно сказала мне Алексеева.

- Так вы генерал Колокольцев! - воскликнул я. - Главный милиционер Москвы! А я принял вас за правозащитника. Я писал вам, хотел встретиться с вами.

- Вот и встретились.

Все улыбались, и было такое впечатление, что все были довольны друг другом. Хотя на самом деле все были недовольны друг другом в высшей степени.

- Сейчас вас всех отпустят, чтобы вы могли встретить Новый год дома, - сказал Колокольцев. - А то вас хотели задержать тут на 48 часов, - добавил он.

Колокольцев и Пауков улыбались.

- Я ни о чем вас не просил и не прошу, генерал, - сказал я.

- Да-да, сейчас, быстро оформим протоколы - и пойдете домой.

- И что же, суда не будет? - хмыкнул я (именно иронически хмыкнул).

- Административное правонарушение, - сказал Колокольцев и не окончил фразу.

Я уже выходил из кабинета, но генерал окликнул меня:

- Эдуард Вениаминович!

- Что? - я обернулся.

- Ну вы... уже в следующий раз не надо назначать на 31 декабря...

- Я посмотрю, что я могу сделать, - отшутился я и добавил:

- Окажите давление на правительство Москвы, чтобы оно перестало вытирать ноги о Конституцию, и все будет в порядке.

Когда около 22 часов я оказался вне Тверского ОВД, мои люди, дежурившие там, сообщили, что Колокольцев приехал один, за рулем неброской иномарки, сам отодвинул заграждение, быстро запарковал машину и торопливо вошел в ОВД. Гасить пожар.

Можете мне поверить - и диалоги, и описание ситуации подлинные.

31 января мы намерены продолжить нашу борьбу за право граждан России собираться мирно, без оружия и выражать свой протест. Я понимаю ситуацию в московском правительстве - они подвергаются давлению со стороны федеральных властей. Но сделайте над собой усилие, господа, попытайтесь проявить независимость! Мы, граждане, придем на Триумфальную площадь вне зависимости от вашего "разрешения". Статья 31 Конституции РФ дает нам на это прямое право. Вот такая моя проповедь. Суд у меня 11 января.