Приезд иностранных гостей в Россию – это всегда праздник для начальства, сопряженный с некоторыми проблемами, которые мучают власть и отражаются в жизни обыкновенных подневольных граждан. Помнится, весной 1972 года перед визитом президента США Никсона столицу нашей Родины зачищали от евреев-отказников. А накануне Олимпиады-80 из Москвы высылали нищих и проституток – за исключением валютных, разумеется. Рублевые, как можно было понять, портили лицо города.

Лицо города – это были ключевые слова. Наблюдая, кого изымают из городской жизни и ссылают за 101-й километр, можно было судить о том, что происходит в стране. Характер зачисток определял облик эпохи.

Охота на музейных работников, а также на другороссов, объявленная в Петербурге накануне саммита "двадцатки", – из той же советской оперы. Власть превентивно винтит и пугает тех, кто вызывает у нее раздражение и отторжение. То есть смутьянов, которые могут испортить настроение иностранным гостям или, напротив, порадовать заезжих врагов назло гостеприимным хозяевам.

В этом смысле активистов "Другой России", которые устроили в городе антияпонскую акцию, можно отчасти уподобить бомжам. Зажигая файеры и разворачивая баннер "Харакири вам, а не Курилы!", они демонстрировали бедность воображения и прискорбную имперскую нищету мыслей. Разумеется, эти мысли вполне совпадают с мыслями начальства, однако в дни саммита они не к месту и не ко времени. Оттого питерская полиция и ломится в квартиры активистов, стараясь их так закошмарить, чтобы они думать забыли о Курилах и не попадались на глаза дорогому гостю Синдзо Абэ.

А вот музейные работники – они хуже сионистов. Те позорили начальство, стремясь привлечь внимание того же Никсона к проблеме эмиграции. Эти выставляют в своих галереях возмутительные картины, которые в злокозненном виде выставляют лучших людей страны – Милонова, Мизулину, Медведева, Кирилла и даже самого Путина. Причем каждый из них, если вглядеться в эту так называемую живопись, оскорбительно символизирует известные пороки.

Милонов на радужном фоне воплощает явление гомофобии. Моральный авторитет Кирилл предстает простым авторитетом в наколках. Путин, который меряется елдами с другом Обамой (причем у Владимира Владимировича их много, и он побеждает) олицетворяет пацанский азарт в политике. Сама же картина как бы служит иллюстрацией к известной поговорке "Таких друзей – за елду да в музей".

Главная беда в том, что художник бьет по больному – по чувству юмора, которое у иных персонажей пребывает в зачаточном состоянии, а другим отказывает, когда они задумываются о святом – о себе и о своей политике. Поэтому депутат Милонов, сопровождаемый полисменами, врывается в "Музей власти" и после их ухода галерея недосчитывается четырех картин, директрису Татьяну Титову трижды задерживает полиция, потом власти закрывают музей "Точка G", а живописец Константин Алтунин, автор нашумевших полотен, бежит в Париж.

Приезд иностранных гостей, черт бы их побрал, – это всегда праздник для начальства, и готовиться к нему надо заблаговременно. Высылать сионистов, проституток и бомжей, гнобить смутьянов, закрывать эрмитажи. Ведь неровен час зайдет в такой музей Барак Обама, у которого с чувством юмора, говорят, все нормально, и посмеется над собой и партнером по перезагрузке. По-доброму посмеется, вспоминая автора картины "Кошка. Вид сзади" и краткий, энергичный, безрезультатный разговор с ним на саммите, но ведь и это будет обидно, правда же?

Однако организаторы выставки непреклонны, и Александр Донской, экс-мэр Архангельска и в некотором роде бывший политзек, у которого свои счеты с Кремлем, грозится вновь открыть "Музей власти" ровно 5 сентября, когда съедутся гости, и что с ним делать – непонятно. Все-таки другое тысячелетье на дворе, и так вот запросто выслать музейщиков из Питера или снести бульдозером их выставку вместе с домом на Невском едва ли получится. Значит, придется, наверное, терпеть и горестно поджимать губы, как Милонов на том портрете, оскверненном радугой. Так теперь выглядит лицо города, принимающего саммит.