Задержанный Орхан Зейналов – человек, оказывается, довольно капризный. Отправляясь на встречу с Колокольцевым, он забраковал вертолет Ми-8 АМТ, и пришлось его пересаживать на Ка-226. Пишут даже, что спецоперация проводилась в воздухе: иначе ведь не объяснишь, почему подозреваемого где-то в Коломне вталкивали в один вертолет, а высаживали на Петровке из другого. А стыковка произошла возле того подмосковного леса, где награжденные впоследствии собровцы били его ногами, выколачивая признание.

В деле Зейналова вообще много загадок.

Непонятны обстоятельства преступления, о чем весьма убедительно говорит Дмитрий Борко. Противоречивы сведения о том, как ловили гражданина "кавказской внешности", которого задолго до суда назвали убийцей. А главное, неясно, для чего власти и обслуживающая их пресса в течение нескольких дней занимались прямым разжиганием межнациональной розни.

Можно предположить, что в Кремле испугались бирюлевских погромщиков и попытались найти с ними общий язык. Застыньте, мол, пацаны, у телеящика, позырьте, как мы чурку ногами ячим, как нагибаем, как доставляем его вертолетами к главному менту, как тот уничтожает его взглядом и велит убрать. Типа ликуй, Бирюлево Западное! Только сиди дома, не переворачивай автомобили, не создавай нам проблем.

А если учесть, что бандитская психология составляет основу мироощущения этой власти, то и неудивительно, что ей без труда удается найти правильные слова и картинки для демонстрации неравнодушным гражданам. Ксенофобский репортаж на НТВ, девочка от Арама Ашотовича на фоне легендарного вертолета, победные реляции в газете Сунгоркина – все как всегда. Работа с классово близкой аудиторией проводится, конечно, грубоватыми методами, но для пацанов сойдет. Какая там презумпция невиновности, вы чо?

Однако все это звучало бы совсем неоспоримо, если бы одновременно не происходили совсем иные процессы. Если бы власть, возглавившая погромную толпу, ограничилась пещерной ксенофобией, закрытием знаменитой овощебазы и массовыми облавами на брюнетов. Но брюнетами дело не ограничивается.

В столице в массовом порядке – и в Бирюлеве, и у "Пражской", и в других местах – вяжут неравнодушных граждан, и не всех потом только штрафуют, а некоторых даже оставляют в СИЗО. В Питере арестовывают известного Бондарика из "Русской зачистки", а вслед за ним и гр-на Евтушенко из той же организации. И тут у независимого наблюдателя происходит, что называется, разрыв шаблона.

Потому что в стране, где возможен весь этот цирк с вертолетами, указанный Бондарик должен выступать на Поклонной и консультировать Кремль, а он сидит в тюрьме. Государство, чьи спецназовцы при включенных камерах топчут ногами уже пойманного и закованного в наручники человека, бондариков должно холить и лелеять, а не сажать. В конце концов чем его деятельность так уж принципиально отличалась от того, что нам показали на телеэкране и рассказали в газете? В одном подотделе зачистки Родине служат, разве не так?

Тоже загадка.

Приблизиться к ее разгадке можно, вероятно, если допустить, что параллельно идут два процесса. С одной стороны, карнавальная фашизация социума. Хотя бы в целях борьбы с интеллигенцией, что уже не раз бывало. Но, с другой стороны, имеет место и понятный страх перед охотнорядскими толпами, которые при случае затопчут любого беспредельно честно избранного мэра, а если подвернется кто повыше, то и его не пощадят. Отсюда и дуализм в действиях силовиков и в госпропаганде.

Чувство глубокой, выстраданной ненависти к несогласным, да и к чужакам, при абсолютном презрении к закону, диктует погромный стиль начальственных рапортов и журналистских репортажей. Чувство самосохранения взывает к осторожности в этих играх. Так возникает парадоксальная ситуация, при которой одни ксенофобы ловят других и Собянин, без суда и следствия зачищающий рынки, прямо не сходя с места дает достойный отпор мародерам и погромщикам. И тот же самый Колокольцев, пронзительно оглядывая согнутого в три погибели Зейналова, приказывает ОМОНу беспощадно винтить врагов рейха, то есть национально озабоченную молодежь.

Что ж, по-видимому государство, потерявшее управляемость и работающее преимущественно на инстинктах, так и должно функционировать. Гасить толпу – и разогревать толпу. Тосковать по советским временам и дружбе народов, возбужденно размахивая духовными скрепами, – и плодить нацистов. Устраивать образцово-показательную акцию с поимкой долгожданного преступника – и загружать его сразу в два вертолета, для надежности. Так скорее всего оно и должно действовать, это небывалое государство, соединившее в себе кромешную полицейщину и тотальный бардак. Долго ли еще – другой вопрос.