Война России с Чечней в разные годы протекает по-разному.

Активная фаза ее сопровождается бомбежками, массовыми убийствами, зачистками, похищениями, пытками, терактами. Это время тотального озверения, порождающее политиков особого рода, которые впоследствии, в силу духовной близости и общих представлений о жизни, умеют как-то договориться между собой и разделить сферы влияния. Отдельным, причем весьма многочисленным экспертам может даже показаться, что война кончилась, но это ложное впечатление. Ибо примиряются народы, не политики, а тут дела обстоят по-прежнему очень плохо.

Поэтому более точной является иная оценка. Конфликт продолжается, но вступает в вялотекущую стадию, когда победители и побежденные имитируют мирную совместную жизнь. Словно ничего и не было. Победившее начальство забрасывает побежденных деньгами, а те в ответ, как бы благодаря и кланяясь, солидарно голосуют за власть, центральную и местную. Однако на самом деле никто ничего не забыл, и эта печальная правда обнаруживается постоянно, отражаясь в событиях довольно разнообразных.

В разборках государствообразующих фанатов с чеченской, к примеру, молодежью, понаехавшей туда, куда их загоняли при помощи фронтовой авиации, - в Россию. В заунывном вое национально ориентированной массовки: "Хватит кормить Кавказ!" В убийстве полковника Буданова и в суде над предполагаемым исполнителем. В драке между парламентариями, самым ярким эпизодом которой становится расчехление золотого пистолета. В острых дискуссиях о том, кто он, нынешний глава чеченской администрации, - герой России или позор России. В общей атмосфере взаимной отчужденности, легко соскальзывающей в ненависть.

Это еще называется расплатой, но по счетам далеко не всегда платят те, кто к войне причастен или войну поддерживал. Наоборот. Анна Политковская и Борис Немцов жестко и последовательно выступали против, и есть какая-то бесконечная, кричащая, глумливая несправедливость в том, что оба стали жертвами чеченских киллеров. Все вообще перемешалось: бывший боевик и бывший чекист обернулись национальными лидерами, их соединила и вознесла война, а неисправимых правозащитников, либералов, интеллигентов и прочих пацифистов, если верить опросам, равно осуждают и в России, и на Кавказе.

Переменились в массе своей и демократы. Насмотревшись на Кадырова и кадыровцев, многие из них склонились к ксенофобии, и в известном докладе Ильи Яшина верный Путину Рамзан подвергается поношениям и за то, что воевал против РФ, и за то, что своими действиями якобы способствует сепаратизму. Понятно, что в предвыборную эпоху несогласным приходится считаться с настроениями избирателей, вот и Ходорковский заявлял, что готов с оружием в руках защищать целостность государства, но во всех этих случаях политиканство неотделимо от искренних убеждений.

Навальный, Яшин, Ходорковский, Милов и другие с избирателями особо не заигрывают. Что думают, то и говорят. Впрочем, оставаясь реалистами и, быть может, стремясь найти общий язык с отдельными башнями Кремля и спецслужбами, у которых свои, нелиберальные счеты с кадыровской Чечней. Все они тоже активно участвуют в той войне, которая давно уже объявлена завершенной.

Конфликт России с Чечней в разные годы протекает по-разному, иногда дело доходит до топонимики, и вот сейчас опять настало такое время. Именем покойного Ахмата Кадырова, чье имя уже увековечено в Москве, власти Санкт-Петербурга собираются назвать новый мост. Общественность протестует и в этом хоре громче других звучит голос знаменитого режиссера. "До сего момента, - пишет Александр Сокуров, обращаясь к петербургскому губернатору Полтавченко, - ни политики, ни историки не разобрались в характере происходивших в Чечне событий. Но одно ясно - это был мятеж против России. И этот мятеж унес тысячи жизней русских солдат и русских людей".

Письмо на свой лад замечательное. С одной стороны, режиссер утверждает, что о происходившем в Чечне при Ельцине и при Путине мы ничего толком не знаем, поскольку историки и даже политики, представьте, "не разобрались". С другой стороны, ему ясно, что это был "мятеж". Спрашивается, чего тогда разбираться, если понятно главное?

Впрочем, Сокуров и не собирается копаться в прошлом, он решает совсем другую задачу. Он тоже воюет. Оплакивая "свои" тысячи жизней и начисто забывая о сотнях тысяч убитых чеченцев. На языке, доступном набожному начальству, он взывает к Путину и Полтавченко: что ж вы, мол, делаете, ироды? Присваиваете мосту имя супостата. Однако язык, доступный начальству, для него тоже родной.

Это язык ненависти, сотворяющий образ врага, которому нет прощения. Вместе с миллионами россиян, патриотов и либералов, сторонников и противников нынешней власти, он тоже до сих пор не осознает и даже не задумывается о том, что Россия натворила в Чечне. Вместе с земляками он хочет пристыдить губернатора, убежденный в том, что верховная власть, городская администрация и топонимическая комиссия Санкт-Петербурга, совершают страшную ошибку. Сокуров пишет от руки, заметно волнуясь, путая старшего Кадырова с младшим и выражая уверенность в том, что петербуржцы будут возмущены "упоминанием имени членов этой одиозной семьи в городе, перенесшем блокаду". Хотя при чем тут блокада?

Тем не менее в принципе он прав: кадыровский мост в Питере не нужен.

Но вовсе не потому, что Ахмат-хаджи был каким-то закоренелым русофобом или с детства мечтал стать мятежником. Врагами России их сделала война - Кадырова-отца и Кадырова-сына, а после та же война, проигранная под натиском превосходящих сил федералов, заставила совершить иной выбор, и тот, кто объявлял русским джихад, стал их закоренелым другом и жизнью расплатился за дружбу. Именем Ахмата Кадырова не следует называть никакие мосты и мостики через Неву, Фонтанку, Мойку по той причине, что он не имел ни малейшего отношения к городу Петербургу.

Что же касается города Грозного с его неповторимой топонимикой, то ее когда-нибудь, отторгнув устаревшие или исторически оскорбительные названия, наверняка дополнят новыми именами. Чеченцам решать, кого они в будущем увековечат, но хочется верить, что они не забудут про Анну Политковскую, Наталью Эстемирову, Бориса Немцова. Впрочем, эти имена со временем украсят площади, улицы, мосты также и российских городов. Тогда, вероятно, и закончатся наши мучительные споры, а с ними заглохнет и война.