Шпрыгина взяли и выдворили. Шпрыгин тайными тропами вернулся во Францию. Шпрыгин снова задержан. Шпрыгина выпустили. Новости из жизни президента Всероссийского объединения болельщиков в течение последних нескольких дней едва не затмевали вести с полей Марселя, Лилля и Тулузы, и было уже непонятно, что более впечатляет: вот этот наш футбол или вот этот наш Шпрыгин.

Временами даже казалось, что они неотделимы друг от друга. Спортсмены и функционеры. Дриблинг и мордобой. Футбол и околофутбол. Ибо триумфальное выступление сборной символизировало собой всю мощь российской внешней политики, а указанный Шпрыгин служил живым символом несгибаемости и бесконечных побед.

Отчасти так оно и было, и есть. Известно же, что футбол является суррогатом войны в мирное время, и фанатские побоища тому ясное свидетельство. А если на дворе холодная война, то сходство заметно усиливается и в речах политиков, дипломатов, депутатов, силовиков отражаются фронтовые будни. Скажем, пресс-секретарь Следственного комитета нахваливает "нормальных мужиков", избивавших британских болельщиков. Когда же мужиков ловят и арестовывают, то на ковер в российском МИДе вызывают французского посла. Черту подводит президент, высказываясь диалектически. С одной стороны, говорит он, драки ультрас - это безобразие полное. С другой стороны, национальный лидер не понимает, как это двести наших отметелили несколько тысяч англичан, и зал гогочет, и в добрых глазах гаранта мерцает лукавый огонек.

Это не должно удивлять и это не удивляет: война. Правда, игра пока идет в одни ворота, и тут возникает целый ряд ситуаций, которые хочется назвать парадоксальными. К примеру, своих околофутбольных бойцов во главе со Шпрыгиным государство Российское загружает в чартерный рейс и везет во Францию за счет бюджета, а больше никто так не делает. Своих отморозков на Западе стыдятся, а у нас ими гордятся. Там футбол и прочая легкая атлетика более или менее отделены от государства, а здесь приравниваются к историческим битвам наподобие Куликовской, если не Сталинградской. В Париже и Берлине среди тех, кто размышляет вслух о спортивных достижениях и величии Родины, практически не замечены потомки Талейрана или там Риббентропа, а в Москве внук Молотова, вспоминающий в минуту жизни трудную про то, как деды воевали, - это уже в порядке вещей.

Оттого, должно быть, Шпрыгин так востребован, и славное его прошлое, и героическое настоящее, освященное звонкими именами Путина и Мутко, и тюремные мытарства - все вызывает интерес. На фоне гибридной войны, которую Россия ведет на Украине и в Сирии. На фоне войны пропагандистской, которая носит тотальный характер. На фоне экономических санкций. На фоне допинговых скандалов, обернувшихся дисквалификацией российских атлетов. На фоне скандалов околофутбольных.

Еще интересней, чем все эти войны кончатся: война холодная, война гибридная, война фанатская. То есть насчет фанатской даже и гадать нечего, она не кончится никогда, поскольку никогда не завершится, вопреки легкомысленным выкладкам антропологов, процесс превращения питекантропа в человека разумного. То есть и питекантропы тоже люди, только зря ученые называют этот вид ископаемым. Они сами кого хочешь закопают. Они живут рядом с нами, плодятся и размножаются, обаятельные на свой лад, но слишком, что ли, вспыльчивые и постоянные в своих пристрастиях. Они по сути простодушны, и это, согласитесь, привлекательная черта.

Иное дело, когда они, нарушая свои писаные и неписаные законы, поступают на службу к государству, подобно тому же Шпрыгину. В рамках войны холодной, войны гибридной, войны футбольной. Тогда обычная уголовщина обретает характер спецмероприятия, в ряды простодушных проникают профессионалы, и тут политика властно вторгается всюду, куда дотянется рука, вооруженная ножом, кастетом, арматуркой, стулом. Тут футбол кончается и начинается нечто совсем иное, что только притворяется суррогатом. А на деле является продолжением спортивного мероприятия другими средствами, и зигующий питекантроп наряжается в костюм, под крышей спецслужб обретает общественный вес и бабки, обживает европейские СИЗО и становится героем новостных сводок, затмевающих футбольные. Сводок загадочных, если сравнивать со спортивными.

В той игре, что заменяет войну, все как-то проще, нагляднее и честнее. На табло счет, допустим, 3:0, валлийцы ликуют, и картина ясна любому, даже самому упоротому соотечественнику, умеющему считать до трех. Провалено все, что можно было провалить. Однако политические разборки по свистку судьи не оканчиваются, и дважды задержанный возвращается домой типа с победой, и телезрители ему рукоплещут, и широкомасшабной гибридной войне не видно конца. Матч продолжается, и в ходе его миллионы людей превращены в фанатов своего государства, ничуть не менее свирепых и куда более опасных, нежели отмороженные болельщики "Спартака", "Зенита" или национальной сборной.

Целая страна болеет, явно злоупотребив патриотическим допингом. Страна спит и бредит, и ей чудится, что она всех уделала. Страна встречает Шпрыгина, а он рвется в Европу.