Убийственная неприкосновенность
Судья просит не говорить о погибшем как о политике.
- Ваша честь, его убили за политические взгляды.
Судья настаивает: не следует говорить о политической подоплеке убийства.
- А разве может быть какой-то другой мотив?
Дискуссии председательствующего со свидетелями защиты потерпевших на заданную тему однообразны, и закон типа на стороне судьи, но и он бессилен полностью прекратить разговоры о том, что здесь называется "политикой".
Допрашивают Александра Рыклина - и он вспоминает про Рамзана в 2002 году и о том, кого убитый числил среди своих смертельных врагов: начальство в Кремле, начальство в Чечне. Допрашивают Илью Яшина - и он повествует об атмосфере ненависти нагнетавшейся вокруг его друга, о нападениях на него и о том, что всерьез тот опасался только одного человека: Рамзана Кадырова. Допрашивают Геннадия Гудкова - и он, бывший сотрудник КГБ, сообщает, что следы преступления ведут к политическому руководству Чечни. Эти сведения свидетель почерпнул из надежных источников, от своих людей в спецслужбах.
Собственно, иначе и не бывает в тех судах, где обличают и приговаривают убийц российских оппозиционеров и в клетках маются люди, вроде похожие на преступников, но ни малейшего отношения не имевшие к тем, кого убили. Ничто ведь не связывало приговоренных с Галиной Старовойтовой или Анной Политковской, киллеры и организаторы даже не были знакомы со своими жертвами. Иное дело заказчики, но их в такого рода процессах не судили и не осуждали, поскольку найти не могли. Таковы были правила игры в политическую юриспруденцию, и они мало изменились за прошедшие годы. Разве что стали строже - и вот уже судья Житников прямо запрещает говорить о "взглядах" и "подоплеке".
Тем не менее о них, о политических убеждениях Бориса Немцова, о его врагах и о подозреваемом заказчике в Московском окружном военном суде теперь говорится практически каждый день, и это представляется неизбежным. Хотя и порождает понятные недоразумения. Политики касаться нельзя, но в материалах следствия, оглашаемых в ходе допроса того же Гудкова и связанных с его предварительными показаниями, подробно разбирается устройство современной Чечни и яркими красками рисуется портрет ее прославленного руководителя. Но все же политика под запретом, и эту часть показаний экс-депутата судья не разрешает зачитывать присяжным.
Можно предположить, что присяжные сидят в соседних с подозреваемыми камерах и узнают лишь то, что им дозволяет услышать суд, но эта догадка неверна. Присяжные гуляют на воле и, вернувшись домой, могут безнаказанно читать что пожелают, включая репортажи из зала суда и неполиткорректные комментарии. То есть более или менее жесткая игра, отсекающая бестактные свидетельства, ведется только в зале суда, а за его пределами торжествует гласность. И надо уж совсем оторваться от реальности, чтобы поверить судье и начальству, организовавшему процесс над подозреваемыми в убийстве Бориса Немцова. Согласившись с тем, что это было бытовое, что ли, убийство с духовной подоплекой.
Никто и не верит, но роли выучены назубок, и все еще важно установить, оскорблял покойный религиозные чувства отставных пехотинцев или не оскорблял. Являлись они пристрастными читателями французского журнала "Шарли Эбдо" или не являлись. Убивали они в конце концов или не убивали, но оговорили себя под пытками. И если убивали, то просто за деньги или опять-таки по велению богобоязненных душ. Это самые важные вопросы сегодня, завтра и до самого последнего дня судебного заседания, в рамках которого признают виновными или невиновными бывших бойцов спецподразделений РФ, земляков руководителя чеченской администрации.
Со стороны поглядеть - поразительный суд. С красными флажками по всему периметру обвинения и принципиально неустановленным мотивом убийства. Однако именно такие, небывалые процессы и должны наверное происходить в небывалом государстве, в котором персоналистский режим соединяется с чекистской методикой управления. В демократической стране политическое убийство - это скандал и вызов для власти исполнительной, для власти представительной, для власти судебной, для прокуроров и следователей, для власти четвертой, для гражданского общества. В тоталитарной стране убьют Михоэлса - и скажут, что несчастный случай, и года четыре спустя обзовут погибшего врагом народа. А в России путинской главный подозреваемый, имя которого нельзя упоминать всуе, но все упоминают, безнаказанно высказывается насчет врага России Бориса Немцова, и что ему возразишь? Не пойман - высказывайся!
Впрочем, и он играет в ту же игру, по тем же правилам. Прийти на допрос? Да пожалуйста - "в любое время. Хоть сейчас. Переоденусь и вылечу первым же рейсом". Но. "Но для начала мне должны прислать официальную повестку", - делится Рамзан Кадыров сокровенными юридическими знаниями с нашим корреспондентом, и в этих его словах просверкивает не одна лишь политика, но и разгадка последних тайн российского бытия федерального подчинения. Вот так оно и устроено, бытие, так Россия устроена, где нескоро еще родится тот следователь или председательствующий в Московском окружном военном суде, который выпишет Кадырову повестку.
Ибо суд вне политики, оттого и в деле об убийстве Бориса Немцова, равно и в других подобных делах, презумпция абсолютной невиновности и неприкосновенности распространяется на всякого, кто причастен к высшей власти. Потому самые вспыльчивые из причастных и не могут удержаться. Велик, понимаете ли, соблазн лишний раз убедиться в своем могуществе, и политическим убийствам не будет конца, покуда любой бандит, ставший большим политиком, вместе с царскими браздами или с ярлыком на княжение получает лицензию на отстрел. И суд, вчитавшись в эту бумажку, удаляется на совещание, чтобы покарать стрелков. Или освободить, ежели неприкосновенный очень того захочет.
Блоги
Статьи по теме
Зачитанное и дыры
На процессе по делу об убийстве Бориса Немцова обвинение завершило представление доказательств. Главная гордость следствия - данные о телефонах, которые использовали убийцы. Что на сегодняшний день известно о причастности к делу каждого из фигурантов? Как быть с очевидными дырами в деле? Предварительные итоги процесса подводит Дмитрий Борко.
Уборщица не замела следы
В суде по делу об убийстве Бориса Немцова важные показания дала домработница Зарина Исоева. Она убиралась в двух квартирах на Веерной, где жили обвиняемые. Платил ей замкомандира батальона "Север" Руслан Геремеев. Незадолго до убийства он пригрозил "сломать ноги" Исоевой за любопытство. Дарья Костромина восстанавливает хронологию по показаниям свидетелей и кадрам с видеокамер.
Шайтан-борьба
Путин развязал вторую чеченскую войну. При этом чеченцы поголовно голосуют за Путина, а руководство республики ведет ожесточенные дискуссии с противниками российского президента. Объявляя их "врагами народа", "национал-предателями", "карманными проплаченными марионетками", "деятелями-шайтанами" и еще по-всякому.