Телевизионная хроника бесстрастно транслирует то глубокое физиологическое отвращение, которое всякий раз испытывает наш национальный лидер на тех обязательных церемониях, где он вынужден исполнять роль второго лица при формально председательствующем Симеоне Анатольевиче. Он натягивает на себя в этих редких случаях одну и ту же отстраненно-постную скучающую мину, выразительно подчеркивающую, как ему кажется, всю ритуальную никчемность происходящего. В конце концов он просто перестал посещать заседания Совета безопасности и встречи президента с президиумом правительства.

Тем более неожиданным было не только его появление, но на этот раз активное и заинтересованное участие (с фирменными желвачками, неологизмами и приблатненным юморком) в медведевской посиделке по "вопросам дальнейшего совершенствования российской политической системы".

На то были веские причины. Он не мог отказать себе в утонченном удовольствии стать главным распорядителем на поминках виртуальной медведевской оттепели.

Почти два года инфанту разрешалось, вернее, ему даже настоятельно рекомендовалось играться с либеральными погремушками типа "Свобода лучше чем несвобода". Но когда инсоровские гувернантки стали подсовывать политическому младенцу какие-то совсем уж непотребные тексты об экономике, которую даже и экономикой-то назвать нельзя (одни взятки и откаты), и о неразвитой политической системе, потребовались серьезные воспитательные меры.

Сначала на далекой вашингтонщине крупному американскому политическому мыслителю Дмитрию Саймсу, в комсомольском девичестве Симису, инстанцией было поручено объявить городу и миру, что "терпение Владимира Владимировича не безгранично".

Собственно, остальное уже было делом техники. Ученые гувернантки тут же в один голос заверещали, что они "ничтожное меньшинство" и не мыслят себя вне опоры на системообразующее "путинское большинство". Дмитрий Анатольевич чрезвычайно озаботился проблемой растяжения часовых поясов.

А вожди либеральной общественности, проводив в последний путь последнего гения эпохи и еще башмаков износить не успев, в которых за гробом Гайдара шли, дружно затараторили, что наномодернизация, которую они готовы возглавить, великолепно обойдется, если правильно распилить бабки, и без всякой демократизации. И вообще - свобода хуже, чем несвобода.

С тем и подошли к судьбоносному заседанию Госсовета в Кремле, которое оказалось блестяще отрежиссированным. Сначала Босс выпустил с обобщающим докладом своего партайн-единороссе Бооса, который и задал тон дискуссии, грозно предупредив провокаторов, пытающихся под флагом демократизации дестабилизировать нашу политическую систему.

В ответ на робкие жалобы непримиримой оппозиции (Зюганов, Жириновский) на массовые фальсификации результатов выборов и Босс, и Боос, и местоблюститель дружно послали их всех на три буквы – в суд.

После заключительного слова НАЛа, в котором тот заверил присутствующих, что "украинизации", то есть конкурентных выборов с непредсказуемым заранее результатом, он никогда в России не допустит - "Не дождетесь!", - Медведеву было великодушно предоставлено последнее слово.

С чувством глубокого удовлетворения согласившись со всеми положениями предыдущего оратора, он в рамках сложившейся в тандеме системы разделения властей выступил с крупной вольнодумной законодательной инициативой, которая навсегда останется в учебниках русской истории связанной с краткой, но полной благородных дерзаний эпохой его просвещенного правления.

Отныне и доколе стоять будет Земля Русская, ежели какая партия наберет на губернских выборах от 5 до 7 процентов голосов, дарован ей будет монаршей волей приставной стульчик (один) в местной палатке. Так посему и быть.